Куклы во время шторма

– Ладно, может, идея была не очень. Я не люблю телевизор.

– А кто тебя за язык тянул?

– Рассчитывала на детектив. С другой стороны, нужно и разнообразие… – Я потянулась к пульту с соседнего кресла, но Стас ловко убрал его из зоны доступа.

– Нет уж, пожинай плоды…

– Отдай.

– Ну что, что ты сделаешь, разозлишься и ударишь меня? Вряд ли. Тебя бесит, только когда тебе врут.

– Просто врут – это полбеды. Не люблю, когда врут слишком нагло.

– Но из-за такой ерунды как пульт ты ни за что не распалишься.

– Верни его. В конце концов, он мой.

– А иначе что ты со мной сделаешь? Выгонишь? А если я не уйду?

Его лукавство не то чтобы злило меня, но определенно раздражало. По-моему, оно было просто неуместным. Вся эта борьба за пульт вообще напоминала шутливую перепалку влюбленных, а такие ассоциации заставляли меня морщиться.

– Ладно. Делай что хочешь, – махнула рукой я и удалилась со сцены. То есть на кухню.

«У меня все равно осталась там немытая посуда, а он пусть смотрит свою передачу по садоводству, если она ему пришлась по душе».

Как показывает практика, уйти от конфликта – решение, вызывающее в сопернике куда больше негативных эмоций, чем любой скандал. Особенно это действует с такими пупами земли, как Алла, но и Стас тоже не исключение.

Отбросив пульт, он немедленно последовал за мной.

– Эй, ты куда?

– Посуду помою.

– Черт, ну почему ты такая?

– Какая?

– Не знаю… непокорная… и равнодушная. Редкое сочетание. Своенравность без агрессии.

– Да я просто почти всегда поступаю так, как мне удобно. Стараюсь, по крайней мере, – пояснила я, открывая кран.

– Тебе помочь? – вызвался Стас.

– Что я слышу? Кажется, впервые. Нет, спасибо. Три тарелки я в состоянии вымыть сама.

– Ну ладно.

Я вспенила моющее средство на губке и принялась за первую тарелку (буквально их было, конечно, не три, но немногим больше). Стас наблюдал за мной из угла кухни, скрестив руки на груди.

– Что интересного? Любишь смотреть, как другие работают? – осведомилась я.

– Я же предлагал помощь. Нет… думаю. Это уже становится увлекательным.

– Ты о садоводстве?

– Да о каком садоводстве – о тебе. Ты такая… это даже интригует, – заметил Стас.

– Ты слишком часто думаешь обо мне в последние несколько дней. Честно говоря, ты меня пугаешь, – правдиво отозвалась я.

– Просто не могу тебя разгадать. Ты то ли слишком таинственна, то ли, наоборот, слишком естественна, а я от такого в людях уже отвык…

– Не копай чересчур глубоко – если помнишь, я раскрыла свой секрет пару минут назад. Я просто делаю так, как мне хочется, – повторила я.

– Просто тебя трудно предсказать. Вот твой маневр с телевизором я разгадал…

– В каком смысле?

– В обоих. Не хочешь ни разговора, ни… меня.

– Проницательно.

– Тут – да. Получилось. Но, думаю, потому что ты желала, чтобы я это понял. А вот с пультом вышла накладка. В какой-то момент я представил, что ты сейчас накинешься на меня, начнешь вырывать пульт, а я тебя сгребу в объятия, поцелую… а ты взяла и удалилась. Да с таким достоинством, что мне даже стыдно стало от своих мыслей.

– Возможно, мне просто не хотелось обниматься и целоваться.

Что за народ эти парни, да и вообще все эти люди – вечно им все приходится разжевывать, подносить на блюдечке.

– Скорее всего, – весело согласился Стас. – И по-прежнему не хочется?

– Может, у кого-то на этот счет найдется другое мнение, но по мне так мытье посуды и объятия с поцелуями совместить сложно, – сообщила я.

– Но там же три тарелки. Ты скоро закончишь.

– Стас.

– Понял. Не лезу. Пойду смотреть про садоводство, – вздохнул он.

– Черт с тобой. Давай поговорим. – Я выключила воду и решительно повернулась к нему.

– Ого. Вот и этого я предугадать не мог.

– Ну давай, говори.

– Я?

– А что, я, что ли?

– Я просил ТЕБЯ подумать…