Обрученные огнем

Он улыбнулся:

– Во-первых, ты рядом, и это определенно лучше банкета.

Ну вот. Можно смело себя поздравить: набилась-таки.

– А во-вторых?

– Во-вторых, родители хотя и улетели сегодня утром в Стокгольм, где изначально планировался ежегодный слет, но днем отец позвонил и сообщил, что событие решено перенести на пару месяцев и совместить с конференцией на тему инноваций в производстве какого-то оборудования для космических исследований, так что скоро они возвращаются. Кстати о жажде жизни. Хочешь потанцевать?

***

Мы переводили дух после рок-н-ролла.

Черт, я ведь давно вот так не танцевала. Если говорить откровенно, последний раз я танцевала с парнем больше десяти лет назад, и случилось то знаменательное событие в детском саду! А мой тогдашний партнер был (не в пример сегодняшнему), как пить дать, очень дружен с медведем. Тем самым, что наступает, зараза, хорошим детишкам на уши и обучает на личном примере грации и хореографии… господи, кажется, шампанское было очень «пьяным». Ни в коем случае нельзя выболтать Лансу всю эту чушь про свое «безрадостное» детство… тем более, что в сравнении с его приключениями на Кипре история об отдавленных в детском саду во время польки ногах прозвучала бы донельзя убого.

– Знаешь, странно, что партнеры твоего отца вас не поняли… я сейчас пыталась переварить твой рассказ.

– Брось попытки, – подмигнул мне Ланс, – такие истории могут вызвать несварение.

– Особенно у того, кто и в помине не знаком с описанным образом жизни…

– Но вероятнее – у тех, для кого этот образ жизни перешел в хроническую форму.

Мы продолжали держаться за руки, хотя танцевать больше не было сил. Только что откупоренная вторая бутылка была разлита по бокалам, но первая уже дала о себе знать. Для старшеклассников, практически не знакомых с действием алкоголя, мы, кажется, и впрямь перебрали.

Возможно, по-настоящему оценить жизнь сумеет лишь тот, кто хоть раз боялся ее потерять, – продолжила я мысль, закусывая выпитое очередной шоколадной конфеткой. – А эти люди полагают, что уже обеспечили свое бессмертие.

Пальцы Ланса судорожно сжали мою ладонь.

– Повтори?

– Что именно, – удивилась я, не посчитав высказанную идею чем-то глубоким.

– То, что ты только что говорила.

– Ну… – я смутилась. – Просто эти люди ведь совершили уйму важных вещей. Их имена и так останутся в веках. Они уже знамениты, уже богаты. Они спрячутся от перспективы забвения за своими достижениями, и будут продолжать жить – хотя бы и в страницах пыльных фолиантов, и все же… Но те, кому приходилось когда-либо видеть смерть вблизи и хорошенько ее рассмотреть, знают, что от нее так просто не спрятаться… и потому умеют ценить каждый новый день своей жизни. Разве я сказала что-то особенное?

…но те, кому приходилось когда-либо видеть смерть, знают, что от нее так просто не спрятаться… – задумчиво повторил Ланс, глядя куда-то в сторону. В его исполнении моя незамысловатая фраза прозвучала жутко. – Пойдем, Ди, хочу тебе кое-что показать.

Я внимательно вгляделась в его лицо, стараясь угадать, что с ним такое. Ланс резко посерьезнел. От подогретой алкоголем беспечной веселости не осталось и следа.

– Что именно?

– Помнишь, отец как-то говорил, что Тунгусский метеорит интересовал его больше всего, и, в общем-то, именно эта загадка сподвигла его заняться частными исследованиями?

– Да. Еще он рассказывал про поваленный лес в районе катастрофы, и про то, что многие ученые убеждены, будто элементы из хвоста кометы вполне могли вызвать подобное.

– Знаменитая кометная теория довольно складно все объяснила. Водород и углерод при реакции с кислородом вспыхивают, так происходит взрыв… Кометная теория оправдывала и отсутствие вещества на месте катастрофы, и оптические аномалии в небе на следующий день.

– Похоже, убедительная для других теория не убеждает тебя.

– Кометная теория ошибочна, – произнес Ланс с несвойственной ему фанатичностью, отворив дверь самой дальней комнаты второго яруса, в которой мне прежде не доводилось бывать.

Глава 5. Память

Сама по себе комната была небольшой, и мебель в ней стояла только самая необходимая – письменный стол, шкаф с книгами и два кресла. На столе я заметила очень мощный ноутбук от sony vaio, самую последнюю модель, точно такую же, как в комнате Ланса… но стены! Эти стенды и полки могли бы действительно принадлежать залу музея весьма нетипичной специфики. Все экспонаты логично было бы объединить под вывеской Доказательства Существования Внеземных Культур. Самые разнообразные предметы, назначение коих я побоялась себе представить, были расставлены на полках и подсвечены так, чтобы посетитель мог рассмотреть их во всех подробностях. Ряды полок перемежались стендами с фото, рисунками, набросками и чертежами.

Над рабочим столом, чуть выше уровня глаз, я заметила картину. Изображение чем-то напоминало карту местности – в центре – суша, утопающая в лесах и украшенная бисерными нитками рек и ручьев, а пространство по краям разделено на четыре части, по-видимому, ориентированные по сторонам света, и окрашенные в 4 разных цвета…

– Какая странная картина… – судорожно выдохнула я.

– «Незнакомые странные земли мне снятся нередко[3 - Композиция «Сфинксы» гр. «Пилот»]», – процитировал Ланс в ответ строчку из радиохита.

– Именно так… Постой! Ты – автор?!

Ланс молча кивнул, тут только я заметила, что он вглядывается в мое лицо слишком пристально… будто ждет от меня чего-то.

– Вот иди-ка сюда. Сейчас ты своими глазами увидишь упомянутый в последнем отчете артефакт. К стене, возле того места, где он стоял, был прикреплен предмет, очень напоминавший… люк космического корабля! Он был искорежен и измят, поверхность выщерблена и покрыта слоем не то смешанной с чем-то жирным пыли, не то машинной смазки… или еще какого-то неизвестного мне вещества. Я провела рукой по металлу, и вещество тонким слоем осело у меня на пальцах. А ведь когда-то эта поверхность была безупречно гладкой…

Я смотрю вниз сквозь иллюминатор. Мы проносимся над равниной, тут и там разбросаны крошечные людские жилища. Они кажутся спичечными головками с такой высоты, но я-то отлично знаю, что расстояние быстро сокращается… Внизу, чуть дальше и правее я вижу море, оно простирается на много километров… и, судя по всему, очень глубокое. Это наша последняя цель. Я не собираюсь следовать его приказу. Он не понимает, что говорит. Отвезти их, оставив его уводить неисправный корабль в ручном режиме… Но не могу и не подчиниться. И все-таки… Я успею. Я вытащу его. Я успею…

– Я не могу оставить тебя здесь погибнуть!.. Прошу, отмени приказ! – прошептала, чувствуя, как горячие слезы бегут по моим щекам… – …отчего же так больно внутри, так тяжело вздохнуть… больно дышать… – вдруг я все-таки не успею?.. Без тебя… мы не справимся… и я даже не поговорю с тобой перед тем, как…

Ланс осторожно развернул меня к себе и коснулся ладонью мокрой от слез щеки. Я не могла удержаться. Сильная боль, возникшая внутри ниоткуда, и тупое отчаяние выплескивались слезами, снаружи был только холод.

– Как холодно… холодно…

Чувствуя, что его теплые руки отрывают меня от пола и через пару секунд опускают в кресло, я попыталась прийти в себя. Трудно было сфокусировать взгляд. В голове звенело так, будто кто-то бил там посуду.

– Малышка, посмотри на меня, пожалуйста.

Взгляд никак не хотел фокусироваться. От холода безумно хотелось спать.

– Ди! Не вздумай даже!

Куда там… Свет собрался в одну точку, такую маленькую, что я ее еле видела. Его голос, теперь едва слышный, – вот все, за что еще цеплялось сознание… мне было почти все равно, что со мной происходит.

– Эй, Ди, помнишь, все давно кончилось!.. Вернись ко мне. Просыпайся!

– Я же и так к тебе ближе некуда на этом берегу… зачем только я тебя послушала… твой последний приказ отбил всякую охоту подчиняться твоим приказам. Только теперь не от кого их получать…

Да уж… Огонь, вода, воздух и земля – вот где он! Пожалуй, точней-то и не сказать…

– Вернись ко мне, Альта, это не обсуждается.

– Куда? Ты же только галлюцинация… ты погиб на моих глазах… Взрыв, ядерный гриб и прах развеяло на мили вокруг! Куда мне прийти преклонить голову? Где мне искать это место?.. Не успела…

– …как же тебя разбудить?.. – в его тихом, обманчиво спокойном голосе сквозило глухое отчаяние. – Разве что как в сказке – поцелуем.