Непрекрасная Элена

– Я желала увидеть вас. Это судьба, Басиль, – прошептал голос из сумерек. Легкий смех заставил Стратега вздрогнуть. – Вы используете нас, всю семью. Мы надеемся, что по-прежнему полезны. Неравный вес на чашах интересов. Увы, у нас нет выбора.

Стратег проглотил жар, щекочущий горло. Сейчас он с отвращением наблюдал за своим состоянием. Опять тяжесть в груди, сбитое дыхание и жажда… слишком внятная. Никто не смеет звать его по имени. Никто, ведь довольно поклониться и указать уникальный статус – стратег всей Оссы. Или просто – Стратег. Он отвык от звучания имени… Сейчас имя разжигает жажду и осложняет предстоящие переговоры.

– Мы примем вас в гостевом доме, – Стратег с гордостью отметил: голос не дрогнул, остался деловым, чуть надменным. Таков и должен быть тон хозяина положения. – Это честь и доверие, вы сознаете?

– О да, Стратег, припадаю к вашим стопам, – мужской голос тоже знаком. Как обычно, гость выговаривал приветствие на чуть искаженном альраби. – Я явился, исполнив обещанное, о сиятельный.

– Ты надежный человек, Идри. Рад видеть в здравии тебя и весь твой дом.

Стратег величаво кивнул, заставил себя отвернуться и возглавить шествие. И не смотреть на гостя, и тем более не глазеть на его жен, укутанных во многие слои ткани. Идри – так назвался гость двадцать лет назад, при знакомстве. Тогда он был мальчишкой, и в свои четырнадцать только собирался взять первую жену. Явился под стены главного города Оссы, чтобы добыть украшение предков. Золотое, с каменьями наилучшей огранки, какую теперь никто не повторит. Басиль еще не был Стратегом, он едва приобрел статус второго стража стен. Но глаз уже был наметан, привычка оценивать людей выработалась… Басиль сразу выделил вертлявого юнца из толпы и ценою золотой безделушки купил сперва его интерес, затем привязанность и после, пожалуй, даже преданность. Идри расплатился сполна: спрятал в тайнике у стен карту степи, им же и нарисованную, новейшую. За новую золотую безделушку Идри исполнил еще одно задание, и еще… Стал для Стратега незаменимым источником знаний о мире вне стен.

Идри так и не понял своей ценности. Охотно брался за любые задания, чтобы нанизывать новые перстни на пальцы жен – первой, затем второй и, наконец, третьей, младшей… Именно её Стратег мельком увидел пять лет назад, совсем девочкой. Был сильный ветер, покрывало сбилось. Он помог придержать… девушка хихикнула: «Я – Сулаф, добрый господин. Кого мне благодарить за спасенную честь?»… Он назвался. Услышал горячий шепот: «Благодарю, Басиль». Два слова. Два вздоха, которые год отдавались эхом во снах, став и пыткой, и наслаждением.

Стратег Оссы никогда не позволил бы себе сойти с ума из-за дикарки. Он контролировал рассудок. А сны… кто знал о них? Кто смог бы воспользоваться слабостью, сокрытой глубоко в душе?

Стратег первым вошел в зал, подготовленный для переговоров. Расположился на подушках за низким столиком. Рядом устроился первый страж стен Самаха. Напротив сел на пятки, прежде поклонившись в пол, смущенный Идри: он не надеялся быть принятым в городе. За спиной господина, в полушаге, устроились жены, по сторонам от них – дети. Идри привел двоих, юношу лет пятнадцати и девушку-ребенка. Стратег мельком взглянул на тонкую фигурку. Сколько ей? Двенадцать? Еще не укутана в ткани целиком, значит, не просватана, даже не обещана никому. Волосы покрыты: она вступила в пору созревания.

– Ты выглядишь старше, друг мой, – изучая морщины на загорелом до черноты лице Идри, грустно предположил Стратег. – Тяжела жизнь вне стен?

– Тяжела, – согласился Идри. – Но мы живем подобием города, о том говорю при каждой встрече. Ведь надеюсь, что однажды мы найдем место в вашем мире. А пока… я похоронил старшую жену. Взял новую, но детей она не дала. У нас говорят – сухой год. Однако вот дитя самого моего сочного года, – Идри указал на девочку. – Она поможет исполнить обещание, непосильное мне, о сиятельный.

– Хм… Трудно представить, – надменно, после паузы, удивился Стратег.

Он, конечно же, помнил задание, оставшееся неисполненным. Был по-прежнему готов обменять уникальные украшения с рубинами древней огранки на сведения об укладе жизни дикарей степи – настоящих, вроде того старика, сказавшего о городе «место вне законов мира». Сам Идри не был в полном смысле дикарем, он в первую встречу поведал, что родился и каждую зиму возвращается в пещерное поселение. Называл свой убогий дом – городом. Идри оказался редким в нынешней степи существом, нужным и понятным Стратегу: суеверный, угодливый, завистливый…

– Дочь крепка здоровьем. Красоту её заметит всякий дикарь. Невинность поможет ей войти в семью если не женой, то весенней девой.

Стратег кивнул. Он помнил все сообщения, полученные от Идри, все беседы с ним. «Весенней девой» дикари звали ту, кто по разным причинам не может или не желает вступить в брак, но выбирает здорового мужчину, чтобы сопровождать его по крайней мере год, надеясь выносить сильного и ценного наследника. Обыкновенно сговор происходит по весне.

– Она что, должна остаться в городе на зиму? – нахмурился Стратег. – Неудобно. Даже так скажу: невозможно.

Пояснения вряд ли требовались. Впустить в кольцо стен невесть кого, без карантина? Оставить здесь, в Самахе, у скороспелого союзника? Или взять дикарку в поезд до Оссы… Абсурд. В поезде каждый на виду. Будут неизбежны огромные потери авторитета. Да и риск… Стратег нехотя, удивляясь себе, начал продумывать возможные обоснования для приема гостьи. Тряхнул головой, прогнал мысли. Снова к ним вернулся. Интерес к тайнам степи уже обошелся недешево, но голод не удовлетворен! Вдруг такая возможность… Девицу можно с определенным риском пристроить в Самахе, если надавить на нового союзника. Вот только – чем и как? Страх использовать или амбиции? И стоит ли предложение Идри подобных затрат? Слухи, переоценка многими веса слов и дел Стратега… слишком хлопотно!

– Невозможно забрать её в Оссу, – Стратег поморщился. – Между тем, само ваше обещание звучит крайне ненадежно. Это…

– Моя дочь исполнит должное до холодов, – прошелестел голос Сулаф. – Дикари вернутся под стены очень скоро, о добрый господин.

– Мне удалось передать им сообщение, – Идри взял беседу в свои руки. – Дикари получили описание оружия предков. Это их великая реликвия.

Идри щелкнул пальцами, и сын быстро передал ему темный сверток. Мужчина трижды поклонился, прошептал несколько напевных слов и раскрыл складки ткани. Стратег постарался достоверно охнуть, якобы пораженный красотой клинка. Он пристально, недоуменно наблюдал лицо Идри. Никогда прежде этот человек не приходил с подарком. Никогда! Он изначально был попрошайкой, он вел себя так и безропотно терпел соответствующее ответное пренебрежение.

– Когда будет исполнено задание, мы бы желали войти в ворота одного из городов Оссы, – прямо глядя в глаза стратега, сказал Идри. – Ради меньшего я не отдам вам, господин, и реликвию, и дочь. Я должен получить нерушимое подтверждение своих надежд. Вы правы, я старею. Здесь и сейчас мы достигнем согласия или расстанемся. Окончательно.

– Даже так, – внезапная решимость полудикого союзника казалась Стратегу и забавной, и неудобной. Тем более при новом «друге», страже стен Самаха, от которого в деле зависело слишком многое. – Ты пробуешь приказывать… мне?

– Со всем почтением, – Идри поклонился, коснулся лбом низкого столика, – пробую выжить. Вам следует все обсудить, понимаю. Я покину дом, но оставлю Сулаф. Возможно, так вам будет проще принять решение, господин.

Идри отполз на два шага, кланяясь в пол. Семья двигалась одновременно с ним. Только Сулаф – средняя из женщин – замерла на прежнем месте. Идри толкнул её, вынудил встать. Отвернулся и быстро прошагал к дверям. За ним последовала семья.

– Вы правы, занятно, – это были первые за вечер слова стража стен. – Но что…

– Господин вышел и тем дал понять, я не жена ему, я наложница, – едва слышно выдохнула Сулаф. Под тканью мелькнули длинные дрожащие пальцы. Дотянулись до края покрывала. – Я не родила сына. Плохо.

Ткань разматывалась медленно, но непрестанно, и Стратег понимал, что ему очень трудно дышать. На сей раз скрыть волнение почти невозможно. Ткань, слой за слоем, сползла на пол… вся. Звякнули крохотные бубенчики – они крепились к кольцам, которые Сулаф только что надела на средние пальцы обеих рук. Женщина смотрела в пол, её руки нехотя, медленно сминали головное покрывало и оттягивали на затылок, на спину… Длинные волнистые волосы высвободились и целиком накрыли сгорбленную фигурку. Они казались красной медью, яркой и одновременно темной – ночной… Матово-белые пальцы прочесали волосы, отбросили назад. Сулаф выпрямилась. Её глаза оставались закрытыми.

Стратег проглотил клубок жара, перекрывший горло, и тот раскаленным камнем рухнул в живот. Лицо Сулаф оказалось прекраснее её голоса! Много удивительнее и ярче того образа, что являлся во снах. Но, как и во снах, тело Сулаф прикрывал лишь трепетный шелк короткой рубахи. Это было полностью развитое, совершенное тело женщины, не утратившей детскую упругость и свежесть кожи. Ни единой складки жира… Крупные округлые груди, плоский живот, легчайшие руки и длинные мускулистые ноги… Все это совершенство гибко скручивалось в танце, то прикрываемое волнами волос, то доступное взору. Вожделенное до исступления! Стратег не мог пошевелиться, более не владел собой. Не мог даже закрыть глаза, чтобы вернуть рассудок…

Вне танца, вне удушающего пожара эмоций, оставался отчасти подконтролен воле слух: Стратег с отвращением разбирал, как рядом сопит и рычит страж стен. Он ворочался, под весом его туши похрустывали доски пола… Стратег всё слышал – и не желал анализировать поведение спутника. Стратег из последних сил сберегал каменную неподвижность, словно она – оплот разума… Но танец горел, и камень рассудка плавился. Жар тек по телу, жар нашептывал невозможное и отчаянно желанное! Жар пробирался глубже, ниже…

Наконец, танец иссяк. Женщина закрыла лицо ладонями, упала на колени, дернула к себе покрывало, укуталась с головой. Она чуть слышно всхлипывала. Весь мир в такт дыханию Сулаф то сжимался, то делался безмерным… Мир схлопывался в точку сплошной боли – и вновь разрастался, наполнялся невозможным счастьем. Постепенно дыхание женщины выравнивалось, мысли Стратега унимали бег, сбивались в подобие стада – пастух-рассудок сгонял их, трудился неустанно. И выматывался, изнемогал.

– Мною Идри оплатит право жить в городе, – шепнула Сулаф. – Я исполню любые ваши желания. Меня можно… использовать дома и дарить друзьям. Прежний господин был добр и никому не дарил меня. Обещал признать женой, когда рожу сына. Он долго ждал. Он вправе гневаться.

Сулаф стала отползать, прячась под ворохом ткани.

Лишь когда дверь закрылась за наложницей, Стратег несколько раз сжал и расслабил кулак, и лишь затем уверенно протянул руку, обхватил горло кувшина. Налил травяного отвара в свой бокал, а затем в бокал стража. Дыхание окончательно выровнялось, Стратег выпил и позволил себе повернуть голову. Теперь он контролировал тело, слух и зрение. Он снова был способен мыслить и возвращал себе дар примечать мелочи и анализировать невнятные прочим знаки…

Страж стен – ненужный зритель дивного танца – всё еще пребывал вне рассудка. Он валялся… эдаким мешком похоти. Пустыми глазами пялился в потолок. Из уголка рта протянулась слюнная дорожка… Вот он сморгнул, осознал себя и сел, опираясь на нетвердые руки.

– Невероятно, – выдохнул страж. Вцепился в бокал, выхлебал его, сжал… и недоуменно вслушался в хруст. Стряхнул с ладоней осколки, слизнул кровь и усмехнулся жадно, деловито. – Так она – вещь? Ваша, полностью? Веская причина для нашей дружбы… Я не могу забрать её себе даже на время, тем более прямо теперь. Но мы многое обсудим, и, если я дам место гонимой семье… не мне предложено, но город-то мой. Кого желаю, впущу, кого не желаю, не выпущу. Нет! Я… запутался. Кого желаю – не выпущу!

Страж расхохотался и резко смолк.

– Они дикари, мы люди города, – отчеканил Стратег. – Не теряйте голову. Нынешний торг опаснее и сложнее, чем вам показалось. Но я предупреждал, ночь будет незабываемой.

Страж опять расхохотался – пьяно, громко. Кивнул и уставился на дверь, чуть покачиваясь.

– Младшую хочу, – пробормотал он. – Хочу! Дикари ушли и вряд ли вернутся из-за железки. Но эти пусть оставят хоть одну девку, в зиму я за ней… присмотрю.

Стратег досадливо вгляделся в лицо нового союзника: доводы логики не принесут пользы. Хуже, он сам прямо теперь не желает искать нужные слова.

Стратег отвернулся и без интереса посмотрел на потертые ножны «оружия предков», якобы ценного для дикарей. Вдруг отчетливо представил, как всаживает клинок в брюхо похотливого «друга». Делить Сулаф с ничтожеством? Нет уж, другу самое то – выдавить глаза, которые увидели лишнее! Увы, страж не ослеп… и не забудет увиденного и услышанного.

Рука Стратега плашмя легла на столешницу и резко надавила на древесину. Широкое основание перстня на безымянном пальце чуть раздалось… Стратег моющим движением потер руки, затем потянулся, поставил перед стражем чистый бокал, наполнил отваром. Пальцы чуть дрогнули – и мизинец оказался на миг погружен в жидкость. Страж ничего не заметил, продолжая прожигать взором дверь.

– Следует отдать распоряжение, чтобы никто посторонний не явился в гостевой дом, – вслух подумал Стратег. – Судите сами: надо обеспечить для нас возможность поступить с девицей и её матерью так, как пожелаем. Без угрозы осуждения и обнаружения иными людьми. Вы согласны?

– Во-во, лишние глаза и уши во вред, – страж нащупал бокал, жадно опустошил. – Распоряжусь. Да! Именно сам. Надо сменить людей на стене и вывести из-под наблюдения дом и двор. Дом и двор. Да… Никто не вякнет. Гоните дикаря, но девки пусть будут здесь, обе. – Страж усмехнулся. – Младшую возьму я. Только так. Сразу. Здесь.

– Друг мой, до чего удачно, что наши вкусы в отношении женщин различны, – Стратег безмятежно улыбнулся. – Меня не прельщают неразвитые и неопытные подростки. Идите, приготовьте необходимое. Я тем временем завершу торг.

Страж рывком поднялся. Поспешил удалиться через дверь, ведущую во внутренний коридор, чем Стратег остался особенно доволен. Он выждал, пока стихнут шаги и позвал Идри. Дикарь церемонно явился, сопровождаемый семьей.

– Я оценил дар, – Стратег сразу перешел к делу. – До холодов доставь мою наложницу к стенам города Каффа. Скоро я вернусь туда с поездом и все подготовлю. Вам откроют калитку. Предупреждаю, придется зимовать в карантине, это неизбежно. Условие: Сулаф представишь вдовой из малого города на севере степи. Скажешь, её муж погиб в бою с дикарями, когда они шли с поедом в иной город. Так мы уладим часть вопросов. Ты обретешь право на вознаграждение, поскольку спас человека города. Она обретет удобный для меня статус.

– Повинуюсь, – Идри склонился, не пряча торжества в жадном взоре.

– Дикари действительно вернутся под стены Самаха? Насколько скоро?