Жемчужное ожерелье

Кротов посмотрел на неё, как всегда смотрел раньше, долго и внимательно, словно спрашивал о чём-то, не дающем ему покоя.

Лиля едва заметно, почти одними ресницами, кивнула. Она больше не хотела прятать от него свои чувства. Пусть знает.

Завтра было выходным днём. Кирилл и мальчишки уехали на рыбалку. Лиля в одиночестве слонялась по квартире, не зная, куда себя деть, взывая с мольбами ещё об одной последней-препоследней встрече с Кротовым к Вселенной и всем богам. Единственное, на что она была способна, – молиться и мечтать. Представляла, как раздастся звонок в дверь, в прихожую войдёт Кротов и скажет: «Что ты там вчера говорила о проекте?» Или пропиликает другой звонок – телефонный, и голос Кротова позовёт: «Ты ещё хочешь взять у меня интервью?»

Когда звонок в дверь раздался на самом деле, Лиля строго осадила забарабанившее сердце: «Успокойся! Это не он! Это кто угодно, только не он! Понятно тебе?»

Собравшись с духом, открыла замок. За дверью стоял Кротов. Держал в руке плотно набитый чёрный портфель.

Она попятилась, не сводя с гостя ошалелых глаз.

– Я на минутку, – оправдываясь, сказал он и бросил напряжённый взгляд ей за спину.

Лиля разгадала его беспокойство:

– Проходи, разувайся. Я одна. Как раз собиралась кофе пить. Составишь компанию?

– Нет, спасибо, – смутился он. – Меня такси ждёт, автобус скоро… Я вот… – он открыл портфель и достал книгу, ту самую, на презентацию которой приезжал. – Хотел подарить тебе… Надо было вчера в музей взять, да не подумал что-то…

Лиля улыбнулась протянутому подарку, взяла, положила на тумбочку. Понимала, книга – всего лишь повод.

– Рад был тебя увидеть, – голос Кротова дрогнул. – Очень.

– Я тоже, – призналась Лиля, и какая-то сила, похожая на отчаянно-резкий порыв ветра, вдруг сдвинула её с места, подтолкнула к нему.

Портфель глухо упал на коврик в прихожей.

Лиля почувствовала щекой мягкую, чисто выбритую щеку Кротова, – о, как она мечтала об этом прикосновении! – губы, на мгновение вопросительно замершие у её губ, – и как её уносит в какое-то иное пространство, где нет таких понятий, как «хорошо» или «плохо», а есть только одно понятие и один закон… Потом снова мягкая щека и шёпот, запутавшийся в кудрях над ухом:

– Прости меня.

Лиля помотала головой, не понимая, за что он просит прощения. Всё наконец-то сбылось, они вместе, и впереди будут ещё встречи, будет переписка…

– Прости меня, слышишь? – повторил он, но до пребывающих в ином пространстве докричаться не так-то легко…

…Она проводила такси взглядом из окна. Легла на диван. Пребывающим в ином пространстве не так-то легко возвращаться на Землю. Чудовищные перегрузки. Блаженство, сменяющееся отчаяньем. Опьянение – мучительным похмельем… Конечно же, ничего не будет: ни встреч, ни переписки. И не надо, чтобы было. Раньше только у неё имелся корабль, которым нельзя рисковать. Теперь и у него есть тоже есть такой корабль.

Как же она не поняла сразу, что это конец, а не начало?

До самого вечера Лиля перебирала жемчужинки.

…Вот Кротов нерешительно мнётся на пороге, напуганный её враждебностью…

…А вот они уже пьют вместе чай в подсобке музея, переоборудованной в маленькую, уютную кухню. Там даже холодильник есть.

– Конфет не осталось, да? – спрашивает она, заглядывая в пустую вазочку.

Кротов принимается искать для неё конфеты, открывает холодильник, она фыркает.

– А что? – невозмутимо поворачивается он к ней. – У меня дома конфеты в холодильнике лежат…

… Вот она спотыкается на лестнице. Кротов подаёт ей руку. Она кладёт пальцы на его горячую ладонь, он легонько сжимает их и смотрит на неё, ждёт ответного взгляда…

…Вот она заходит в кабинет географии, чтобы отдать Ярославу тетрадь, выкраденную накануне из школьного рюкзака. Кротов стоит около учительского стола. Она небрежно кивает ему, демонстрируя всем своим видом: «Даже и не надейся, ты мне нисколько не интересен!»

…А вот уже он холодно кивает ей в магазине и равнодушно проходит мимо с банкой кофе в руках…

…Вот он вскидывает на неё полный боли взгляд… А потом другой взгляд, от которого она вдруг обретает способность ходить по воздуху…

… И вот он снова на пороге её квартиры, целует, шепчет «прости», подбирает упавший портфель… Говорит, что ему пора, но почему-то не уходит, как будто ждёт, чтобы она разрешила. И она отпускает, даже подталкивает:

– Иди…

Пиликнул телефон. Пришло сообщение. Сердце затрепыхалось, как пойманная бабочка в ладонях. «Сиди тихо! – мысленно прикрикнула на него Лиля. – Это не он!»

Это действительно был не он.

«Мы едем домой. Что-нибудь надо в магазине?» – спрашивал Кирилл.

Лиля заставила себя подняться. Умылась. Открыла окна: казалось, в квартире до сих пор пахнет Кротовым, и сыновья с мужем почувствуют это.

Полистала подаренную книгу в глупой надежде, что Кротов оставил там для неё записку, ничего не нашла. Прижалась губами к прохладному глянцу обложки, постояла так какое-то время, потом втиснула книгу в строй других книг на полке, чтобы не бросалась в глаза.

Силы иссякли. Лиля хотела дойти до холодильника и проверить, есть в морозилке пельмени, но не смогла. Снова легла на диван, будто на плот, дрейфующий в открытом море.

Ничего, она знала, что не погибнет. Продержаться осталось совсем чуть-чуть. Скоро придёт спасительный корабль с голодными рыбаками, и её поднимут на борт.