Жемчужное ожерелье

И Лиля придумала проект «Наши современники». В ходе работы над ним предстояло взять интервью у заметных, активно участвующих в жизни города людей. Огромный проект, масса работы – и всё ради одного человека.

Директор не поддержал её идею.

– Неблагодарное дело. Ты представляешь, сколько будет обиженных и недовольных?

Но повелительница, оккупировавшая сердце, успокоила: ты можешь заниматься этим не как музейный работник, а просто так, в свободное от работы время. Это даже ещё и лучше, ни перед кем отчитываться не надо. Начать можно сразу с Кротова!

Список вопросов Лиля накидала легко. Приступить к следующему этапу – договориться о встрече – было сложнее. Страшнее. Повелительница хитро нашёптывала: разве обязательно договариваться? Можно прийти к нему домой, как сделал когда-то он, без предупреждения. Лучшего места, чем его квартира, не найти. Если интервью выйдет за пределы интервью, никто не помешает, и то, о чём ты так давно мечтаешь, наконец-то случится.

«Нет, нет, – пугалась Лиля. – Я так не могу. Сначала нужно договориться».

Она представляла, как остановит Кротова, столкнувшись с ним в очередной раз в холле музея и пригласит в свой кабинет. Он зайдёт, слегка взволнованный, настороженный, она распишет ему в красках свою идею, отвергнутую шефом, попросит поддержать её и принять участие в проекте.

– Что я должен буду сделать? – полюбопытствует он.

– Ничего особенного, – скажет она. – Просто ответить на несколько вопросов. Я подъеду к тебе домой на выходных, если ты не против?

Он, разумеется, против не будет…

Наверное, для разнообразия судьба решила столкнуть их не в музее, а в библиотеке, в зале краеведческой литературы – в каком-то смысле на нейтральной территории. Они никогда не встречались там раньше, оба растерялись от неожиданности и словно застали друг друга врасплох, не успев надеть непроницаемые маски. Удивление в глазах Кротова сменилось радостью, и Лиля почувствовала, как её душа, словно цветочный бутон, тянется и распускается этой радости навстречу. Легко и естественно завязался разговор, как будто только вчера закончилась конференция, на которой их прибило друг к другу, как две лёгкие лодочки. Говорили обо всём: о музее, о школе, книгах, наступившей наконец весне, начинающемся дожде за окном. Сбивчиво перескакивали с одного на другое, не отводя друг от друга пристальных взглядов, и их глаза, его серые и её зелёные, параллельно вели свою, важную, беседу, что-то спрашивая и что-то отвечая.

Из библиотеки вышли вместе. Мелкий дождик озорно щекотал изумрудные, недавно распустившиеся листики яблонь.

– Ты в музей? Поехали! – предложил Кротов.

Они добежали его до серебристой «Лады Гранты». Лиля села на приятно сухое сиденье, поправила намокшие, растрёпанные волосы, с наслаждением вдохнула мятно-перечный запах ароматизатора. Кротов завёл двигатель, и машина мягко сдвинулась с места, поплыла по улице мимо нарядных магазинов и серо-коричневых четырёхэтажек. Лилю переполняло торжество, совсем как в детстве, когда родители купили машину и отец первый раз прокатил её по городу, да ещё и на переднем сиденье.

– Смотрите, я еду на машине! – хотелось тогда кричать ей, высунувшись из окна. Казалось, все прохожие обзавидуются.

А сейчас хотелось кричать:

– Смотрите, я еду с ним! – и тоже казалось, что все идущие по тротуару девушки мечтают очутиться на её месте, в машине Кротова.

Невидимое никому, кроме Лили, ожерелье радужно переливалось на её блузке; по салону, как от светомузыки, кружились разноцветные блики. Повелительница на сердечном троне млела от счастья.

– У меня к тебе есть деловое предложение, – осторожно начала Лиля подбираться к мечте об интервью.

– Какое? – поинтересовался Кротов, не поворачивая к ней головы, – сосредоточенно следил за дорогой.

Лиля рассказала ему о проекте. Говорить об этом, когда он не смотрит в глаза, было проще, потому что по сути она обманывала его. Не интервью ей вовсе хотелось, а оказаться вот в этих руках, которые так уверенно и в то же время мягко поворачивали руль, направляя машину к парковке около музея.

Кротов заглушил двигатель, откинулся на спинку сиденья. Лиля со страхом ждала ответа, догадываясь по затянувшемуся молчанию, что её деловое предложение не слишком его обрадовало. Проходившая мимо пожилая женщина с чёрным зонтом, уборщица из музея, с ожиданием посмотрела на них. «Почему она так смотрит?» – попыталась понять Лиля, но близость Кротова напрочь лишила её способности соображать. Только потом до неё дошло, что нужно было просто поздороваться.

– Идея интересная, – сказал, наконец, Кротов. – Но при чём тут я? Я и года здесь ещё не прожил. Ничего особенного для города не сделал.

– Ну как, а дочка купца Масленникова? – возразила Лиля и зачем-то добавила: – И в школе работаешь, детей учишь. Разве это не для города?

– С дочкой Масленникова мне случайно повезло. Наследство, так сказать. А в школе… – он невесело усмехнулся. – Плохой из меня учитель. Дети не слушаются. Родители недовольны. И вообще…неудачник я, Лиля. Не нужно про меня писать.

– Ничего не случайно! – горячо заспорила Лиля, мысленно обругав себя идиоткой за то, что ляпнула про школу. – Другой бы выбросил эти письма, даже читать бы не стал. А ты целое историческое расследование провёл! А говоришь, ничего не сделал.

– Ну не знаю… – он чуть было не поддался её напору, но устоял на своём: – Нет. Не люблю я это всё. Извини.

Лиля так много думала об интервью с ним, столько раз представляла, как это будет, что оно стало для неё уже наполовину реальным. Отказа в её понимании просто не могло случиться, и она не услышала его. Мозг интерпретировал ответ Кротова как «я почти согласен». Ничего страшного, что не договорились сразу. Будет повод для разговора, когда судьба столкнёт их где-нибудь в следующий раз.

– Ладно, спасибо, что подвёз, – Лиля выпорхнула из машины и захлопнула дверцу. Ожидала, что Кротов сделает то же самое и они вместе пойдут в музей, но он улыбнулся, поднял руку, прощаясь, и резко рванул с места. Ему вовсе не нужно было в музей.

Дождь закончился, мокрые деревья весело отряхивались, приводили себя в порядок. Лиля медленно пошагала по узкой аллее к музейному крыльцу, подставив лицо навстречу летящим брызгам, бережно неся себя, ошалело-счастливую, и новую жемчужину для ожерелья.

– Спасибо, Господи, спасибо! – чуть слышно слетали с её губ слова благодарности и устремлялись вверх к серому небу с голубыми просветами.

В начале июня Раиса Степановна сообщила между делом, что Кротов уехал на весь отпуск к матери. Надежда на скорое интервью рухнула и придавила Лилю обломками. Небо померкло. Жизнь потеряла смысл. Зачем вставать, собираться, выходить из дома, куда-то ехать, что-то делать, если знаешь стопроцентно, что не встретишь Кротова? Город опустел без него. Лиля не представляла, как сможет прожить в этой пустоте и бессмысленности целых пол-лета.

Они не встречались неделями, не разговаривали месяцами, их связывало только то, что они жили в одно время и в одном городе. И вдруг эта единственная связь исчезла.

«Дотянула!» – мучительно задыхалась Лиля, как будто именно несостоявшееся интервью стало причиной того, что Кротов уехал.

Не вытерпела, написала ему:

«Помнишь, я говорила тебе о проекте? Можно скину вопросы прямо сюда?»

Он прочитал и ничего не ответил.

«Почему он молчит?» – гадала Лиля в лихорадочном ожидании, пока до неё, наконец, не дошло: он не хочет принимать участие в проекте. Ему не нравится эта затея. Интервью не будет.

«А хочешь правду? – в отчаянии застучала она по клавиатуре. – Нет никакого проекта! Я просто хотела с тобой пообщаться».

«Ты уверена?» – спросил Кротов после небольшой заминки.

У Лили побежали ледяные мурашки по спине. «Готова ли ты к последствиям?» – послышалось ей в этом резковатом вопросе, и она поняла, что не готова и совсем не уверена, но ответила «да».

«Приеду – пообщаемся», – пообещал он.

Почему-то Лиля не могла представить, как начнётся общение, о котором они условились. Порой воображение рисовало совершенно фантастические картины, в которые вопреки здравому смыслу верилось, а тут оно отказывалось работать. Наверное, Кротов предложит где-нибудь встретиться? Только где им встречаться? Везде люди, везде глаза и уши. Сразу у него, что ли? Одно дело идти к мужчине домой под предлогом интервью и совсем другое – идти без всякого предлога, идти для того, чтобы… Этот вариант вызывал замешательство, но Лиля знала, что пойдёт, как бы это ни выглядело. Безголовая? Пусть. Легко доступная? Пусть. Она сделает это только раз, больше никаких встреч не позволит. Но на одну встречу, одну-единственную, она имеет право. Она её выстрадала.

Лиля ждала, что Кротов как-то сообщит о себе, когда вернётся в город. Была уверена, что он ещё не приехал, и вдруг увидела его в супермаркете у полок с чаем и кофе, непривычно, не по-учительски одетого в футболку и спортивные брюки. Сердце среагировало раньше, чем разум, загремело радостными фанфарами. Ноги сами понесли Лилю к нему поближе, остановились в нескольких метрах, так чтобы он её заметил, но в то же время, чтобы это не выглядело навязыванием себя. Пусть первый подходит.

Кротов вопросительно взглянул на неё, трепещущую от волнения, словно деревце на ветру, взял с полки банку кофе и прошёл мимо.

Фанфары оборвались. В болезненной тишине включился разум: «Дура! Размечталась!» Лиля не хотела его слушать, пыталась придумать Кротову оправдание. В магазине много людей, нельзя, чтобы они что-то заподозрили. Она от радости потеряла голову и забыла об осторожности, а он не потерял и не забыл, и это хорошо, потому что у кого-то из них должна быть голова на плечах.

Весь день она ждала, что он напишет. Это казалось логичным. Поминутно проверяла, не пришло ли сообщение. Он не написал.

Вечером она сдалась. Да, дура. Да, размечталась. Ничего не будет, ничего. Когда человеку нужен другой человек, он ищет возможности, придумывает способы увидеть, услышать, побыть рядом, а Кротов ничего не ищет, не делает никаких шагов, значит просто-напросто не нужно ему это! Сколько можно обманывать себя? Не любит он её! Пора это принять. Смириться. И начать выкорчёвывать из сердца это глупое чувство. Всё, налюбилась, хватит!

Лиля яростно принялась бороться с любовью, как садовод борется с гигантским сорняком на клумбе: тянула её из сердца за макушку, поливала отравой, рубила корни. Любовь отчаянно сопротивлялась – не желала покидать трон. Хитрила, притворялась поверженной, затихала на какое-то время, но мгновенно прирастала обратно, ещё крепче прежнего, стоило Кротову появиться в поле зрения Лили и метнуть в неё свой вопросительный взгляд.

Это были не взгляды, а копья с зазубренными наконечниками.