Обманутое время

– Папа очень обрадуется, если я ему передам твой отзыв. «Травяная радость» – его компания. А начинал он вот здесь, в этой самой хижине.

Кэл отпил еще глоток и вдруг засмеялся:

– Я думал, это выдумки, легенда.

– Нет. – Либби смотрела на него в упор. На ее губах играла полуулыбка. – Не поняла юмора.

– Трудно объяснить…

Сказать ей, что через двести лет «Травяная радость» станет одной из самых крупных и влиятельных компаний на Земле и в ее колониях? А производить будет не только чай, но и биотопливо, и бог знает что еще… Подумать только! А он, Кэл Хорнблауэр, очутился в той самой хижине, где все начиналось. Устроился в кресле и наслаждается уютом. Он поймал на себе взгляд Либби. Она внимательно смотрела на него, как будто собиралась снова пощупать ему пульс. Кэл поспешил объясниться:

– Мама часто поила меня таким чаем, когда у меня… – Он не знал, какие в двадцатом веке были детские болезни. Уж точно не марсианская лихорадка. – Когда я болел.

– «Травяная радость» – лекарство от всех болезней. Вот и память к тебе понемногу возвращается!

– Кусками, обрывками, – осторожно возразил Кэл. – Почему-то детство вспоминать легче, чем вчерашнюю ночь.

– По-моему, так всегда и бывает. Ты женат? – Либби смутилась и поспешно перевела взгляд на огонь. Что на нее вдруг нашло?

Кэл обрадовался, что она не смотрит на него, потому что у него на лице расплылась широкая улыбка.

– Нет. Будь я женат, меня бы так не влекло к тебе!

Либби ахнула от неожиданности и некоторое время молча смотрела на него. Потом вскочила и принялась собирать миски на поднос.

– Надо отнести все обратно.

– Наверное, мне лучше было промолчать?

– О чем промолчать? – Либби ответила с трудом – мешал подступивший к горлу комок.

– О том, что меня к тебе влечет. Что я тебя хочу. – Не давая ей ответить, Кэл положил руку ей на запястье. Как бешено колотится у нее пульс! Он удивился и возбудился одновременно. Хоть он и прочел все газеты от корки до корки, он так и не понял, как в двадцатом веке принято ухаживать за женщинами. Впрочем, он решил, что за двести лет вряд ли что-то так уж сильно изменилось.

– Да… Нет.

Он с улыбкой отобрал у нее поднос.

– Так да или нет?

– По-моему, сейчас не время. – Либби поспешно отошла к камину. Сразу стало жарко. – Калеб…

Приблизившись к ней, он погладил ее пальцем по щеке, и в ее глазах заплясали огоньки, похожие на пламя у нее за спиной.

– Не надо… – Либби досадовала на себя. Неужели она способна так трепетать от простого прикосновения? А ведь он ничего не сделал, только погладил ее! И тем не менее она дрожит всем телом.

– Когда я проснулся и увидел тебя в кресле у огня, то решил, что ты мне мерещишься. – Он нежно провел пальцем по ее нижней губе. – Сейчас ты точно похожа на мираж!

Либби совсем не чувствовала себя миражом. Сейчас она была настоящей, живой – и ей было страшно.

– Мне нужно сгрести угли на ночь… а тебе пора назад, в постель.

– Мы вместе сгребем угли. А потом вместе ляжем в постель.

Либби выпрямилась, еще больше злясь на себя. Ладони у нее вспотели. Она приказала себе не мямлить и не заикаться. Нечего изображать неопытную дурочку. Она будет обращаться с ним как сильная, независимая женщина, которая точно знает, чего хочет.

– Я не буду спать с тобой. Я тебя совсем не знаю.

Кэл нахмурился. Значит, чтобы лечь в постель с мужчиной, она сначала должна его узнать… Ну что же, разумно и не лишено приятности.

– Идет. Сколько тебе нужно времени на то, чтобы узнать меня получше?

Либби долго молчала, рассеянно приглаживая волосы. Наконец она сказала:

– Никак не могу понять, шутишь ты или нет. Пока я знаю одно: более странного типа я в жизни не встречала.

– О, тебе предстоит еще много сюрпризов! – Кэл наблюдал, как она осторожно сгребает угли в камине. Руки у нее ловкие, подумал он, фигура спортивная, а глаза… Таких беззащитных глаз он еще не видел. – Завтра мы познакомимся получше. И тогда будем спать вместе.

Либби так резко выпрямилась, что ударилась головой о каминную полку. Выругавшись и потерев затылок, она резко развернулась.

– С чего ты взял? Лично я так не считаю!

Кэл придвинул к огню сетчатый экран – он помнил, что она так делала раньше.

– Почему?

– Потому что… – Либби смутилась, не в силах придумать достойный ответ. – Я этим не занимаюсь.

Вскинув голову, она увидела в его синих глазах неподдельное изумление.

– Совсем?!

– Хорнблауэр, да тебе-то какое дело?

Злость на время помогла, но, едва она взялась за поднос, руки угрожающе дрогнули. Задребезжали чашки и миски, съезжая к краю. Она перебила бы всю посуду, не подхвати Кэл вовремя поднос.

– Почему ты злишься? Я ведь всего лишь хочу заняться с тобой любовью.

– Слушай. – Либби решительно выдохнула. – С меня хватит! Я оказала тебе услугу, и мне совсем не нравится, что ты решил, будто я охотно прыгну к тебе в постель только потому, что ты… что тебе приспичило. Мне это совсем не лестно… более того, для меня твое предложение оскорбительно… ты думаешь, что я стану заниматься любовью с совершенно незнакомым мужчиной только потому, что он подвернулся мне под руку?!

Кэл склонил голову набок, искренне недоумевая.

– А когда не подворачиваются под руку, лучше?

Либби стиснула зубы.

– Слушай, Хорнблауэр! Как только мы выберемся отсюда, я отвезу тебя в ближайший бар знакомств для одиноких. А до тех пор держись от меня подальше!

С этими словами она выбежала из комнаты. Вскоре на кухне загремела посуда.