Социальная сеть мертвых

– Отец, щенок совсем маленький и не запомнит своих старых родителей, – мальчик погладил щенка по животу. – К тому же, это маленькая волчица, девочка. Они же не агрессивны. – Он поднял за щенка за щеки и поцеловал в нос. Щенок в ответ облизнул нос своего спасителя. – Я дам тебе имя Найда. И мы будем первыми!

– Пусть совет племени решает! – сдался Красный Вепрь. – Я поддержу тебя!

Щенка не пришлось нести на руках. Он сам бежал за Лютым Волком, почти не отставая. Благодаря этому мальчик смог помочь взрослым нести шкуры и головы убитых волков.

– Мы должны убить волчонка, – сказал старый вождь на собрании совета вокруг тлеющих углей. – Ни мы, ни наши предки, ни предки наших предков, никто не держал волка в племени. Мы уважаем волков. Они смелые и хитрые войны. Мы даем волкам имена и называем в их честь своих детей. Но волк это враг и конкурент. Мы отнимаем у них территории охотничьих угодий, и они ненавидят нас за это. Эта ненависть в их крови, и ее невозможно вытравить. Волчица вырастет, будет знать наши повадки, и уйдет в лес. Затем придет со стаей и они будут нас убивать. Чем же тогда оправдан такой риск? Прихотью и капризами ребенка?

– Мы с гобами тоже воюем много лет, – осторожно начал Красный Вепрь, нарушив воцарившуюся паузу тишины. – Также за территорию, как и с волками. Но посмотрите на меня! – он встал и расправил руки. – Я чистокровный гоб! Но я с вами! С людьми! Вы точно также вытащили меня из гнезда, как и Лютый Волк своего волчонка. Был ли оправдан риск?

– Не был! – отрезал Старый Медведь. – Но ты почти человек! И это я тебя забрал у родителей, которые хотели тебя съесть!

– Вы не знали, кем я вырасту, – продолжил Красный Вепрь. – Вы не знали, как я буду себя вести. Гобы гораздо агрессивнее и сильнее людей. Но разве я сейчас являюсь угрозой племени? Нет! Более того, я стал причиной рождения здоровых и сильных детей! И Лютый Волк тому яркое подтверждение! Позвольте оставить щенка в племени, и я возьму всю ответственность на себя!

– Поступим так, – начал выносить вердикт вождь, – щенок останется под опекой Красного Вепря. Но мы будем наблюдать. При первой же угрозе Одноглазый убьет волка.

С тех пор Найда стала жить у людей. Она быстро влилась в новую стаю и ни разу никого серьезно не укусила. Дети были в восторге и сутками играли с новым другом. Взрослые улыбались, глядя на такие игры. Но больше всего Найда была привязана к своему спасителю – Лютому Волку. Почти неразлучные, они вместе гуляли, ели и даже спали под одной шкурой. А спустя полгода начали вместе охотиться сначала на грызунов и птиц, и в этом Найде не было равных. Она ловко раскапывала норы, доставая сусликов, прыгала в болота за ранеными утками, хватала на лету перепелов и носилась за зайцами. Потом пошла охота на косулей, где Найда помогала отбивать от стада одиночное животное и гнала его прямо к охотникам.

В еде Найда почти не конкурировала с людьми. Ей доставались кости и внутренности убитых животных. Такое разделение всех устраивало.

Однажды ночью, пока все спали, Найда что-то учуяла, вынырнула из под шкуры, под которой лежала, и стремительно понеслась в сторону леса. Там остановилась и зарычала, вглядываясь во тьму леса. За деревьями показались волки. Найда пятилась назад, оглядывалась в поисках поддержки и продолжала рычать. Никто не проснулся из людей, а волки медленно наступали. Тогда Найда изо всех сил рявкнула, пытаясь разбудить кого-нибудь. Затем еще раз рявкнула и еще. Выбежал Красный Вепрь и тут же позвал остальных. Почти всех волков перебили, причем Найда сражалась на стороне людей, своей, уже ставшей родной, стаи.

– Нас спасла Найда! – прокричал Лютый Волк после победы над серыми пришельцами. Он поднял молодую волчицу на руки, демонстрируя всем.

– Она больше не волчица! – поддержал сына Красный Вепрь. – Вы слышали, как она лаяла, когда пыталась разбудить нас? Ни один волк так не может.

– Волки лают иногда, когда хотят предупредить об опасности, – сказал старый вождь. – Но не так громко и яростно, как это делала Найда. Видимо у волков более острый слух, и они просыпаются сразу. Не то, что мы – глухие улитки! – прохрипел он, и все дружно засмеялись.

И Найду начали любить еще больше. С этого дня уже ни у кого не возникало сомнений в целесообразности домашнего волка. Найда повзрослела, и у нее началась первая течка. В эти дни она не находила себе места. Подолгу скулила и украдкой смотрела в лес. И однажды она убежала из деревни. Ее искали несколько дней. Лютый Волк больше недели не возвращался домой. А когда вернулся, был истощен и ранен. Он замкнулся в себе и не разговаривал с соплеменниками. Тяжелой трагедией обернулся для него уход верного друга.

– Сколько волка не корми, а он в лес смотрит! – съерничал Одноглазый на очередном собрании совета. – Надо было ее убить щенком.

– Она должна вернуться, – не терял надежды Красный Вепрь. – Волчья стая для нее чужая.

– Уже двадцать дней прошло! – сказал старый вождь. – Либо ее приняла новая стая, либо они ее убили. Смерть волчицы конечно предпочтительнее для нас. Ведь если ее не убили, то она их приведет к нам. По глупости или намеренно, но приведет.

– Не приведет! – раздался голос Лютого Волка за спиной вождя. Все посмотрели на парня. Он стоял за вождем и держал на руках Найду. Ее молочные железы увеличились и потемнели. – Она беременна, – добавил паренек, – и рожать прибежала в свою родную стаю.

С тех пор собаки стали несменными спутниками людей.

Эта история является вымыслом автора, его интерпретацией знакомства двух верных друзей: человека и собаки.

В 1936 году на раскопках верхнепалеолитических структур в д. Елисеевичи 1 (Брянская обл.) был обнаружен череп собаки, датированный сроком 13-14 тысяч лет до нашей эры. Это одно из самых ранних упоминаний об одомашнивании дикого волка.

*Гобы – неандертальцы. По данным генетических исследований современные люди содержат до 8% генома неандертальца. Из чего следует, что люди верхнего палеолита успешно скрещивались с неандертальцами.

Рожденные умирать

– Великая Мать, услышь нас! – шелестела листва.

– Пришло время! – шептали мицелии.

– Их стало слишком много! – трещали корни.

– Духи должны покинуть наш дом! – стонали цветы.

– Пришло время перворожденных! – взывала трава.

– Пришло время великого цвета! – плакали колосья.

– Мы готовы! – склонились перворожденные.

Зря он приехал на Сахалин. Виталий в свои двадцать лет был одержим детской мечтой – найти цветок папоротника. В интернете молодой человек выяснил, что больше всего папоротников растет именно на Сахалине, и именно там они самые древние. Остров уже сотни миллионов лет не являлся частью континента. И из-за этого там до сих пор жило множество перворожденных эндемиков – животных и растений, обитающих строго в определенных границах одного региона. И, судя по очеркам известных биологов, на Сахалине еще оставались места, где папоротники не изменились за миллионы лет эволюции.

И все бы ничего, но Виталий потерялся в первый же час, отстав от фольклорной группы паломников, когда засмотрелся на вечерних бабочек. Внезапно он понял, что в их, на первый взгляд, хаотичном воздушном танце есть определенная закономерность. Их что-то притягивало и они, хоть и хаотично, но коллективно двигались в одном направлении. И молодой человек зачарованно побрел за ними.

Он шел уже пару часов, открывая все новые особенности в поведении бабочек. Под ногами уже давно хрустели старые ломкие лапы страусника – местного вида папоротника, который становился все выше, по мере того, как человек углублялся в лес. Идти становилось все труднее. Несмотря на то, что наступила самая светлая ночь в году, ночь Ивана Купалы, здесь было темно и жутковато.

Страусник становился уже выше роста Виталия, когда юноша почти потерял из виду бабочек. Он огляделся: вокруг – лишь огромные лапы старого папоротника. Все это время он смотрел наверх, не выпуская из виду последнюю из бабочек. Теперь и небо с трудом проглядывалось. Виталий прошел еще метров сто, но растительность стала только выше. Он повернул обратно и пошел туда, откуда, как ему казалось, пришел. Однако папоротники превышали его рост уже в раза в два. Виталий криком позвал на помощь, но тут же понял тщетность этой попытки – через такую плотную растительность его не услышали бы дальше тридцати метров.

Юноша сел на землю, совершенно не понимая, что делать, затем лег, протискиваясь плечами между могучими розетками Страусника. Так он пролежал около получаса, постоянно вслушиваясь в любые звуки.

«Ладно, – решил Виталий, – пойду я просто куда-нибудь. Это же остров, как- никак. Может, к большой воде выйду. Тепло вроде – не пропаду. Хотел папоротники? Получи и распишись!»

И он побрел, не торопясь, аккуратно отгибая могучие лапы Мatteuccia orientalis, которые мешали идти.

Огромный зеленый бутон поддерживали сразу несколько стеблей от разных папоротников. Да и сами растения были настолько огромными, что Виталий с трудом видел их верхушки. Бутон уже возвышался на высоте двухэтажного дома и продолжал медленно, почти невидимо, расти. Виталий какое-то время всматривался в это явление, совершенно не понимая его природы.

«Уж слишком явная картина для галлюцинации, – подумал он. – А если все же я в бреду, или просто сплю? Да какая разница?!» – Виталий выбрал стебель покрепче и полез наверх к бутону. Старые прошлогодние листья гигантского страусника выглядели как поломанная с одного края деревянная лестница, и карабкаться вверх оказалось совсем несложно.

Когда молодой человек добрался до огромных чашелистьев будущего цветка, то выяснилось, что бутон имеет размер с человеческий рост. Виталий обхватил зеленую упругую поверхность руками, оценивая ее истинный размер. Руки почти сомкнулись на другой стороне.

И вдруг бутон дернулся, словно почувствовал на себе прикосновения. Юноша притих. Затем последовал несильный толчок в живот молодого человека сквозь обратную сторону лепестков цветка. Затем еще. Виталий расставил ноги шире, заняв устойчивую позицию между чашелистиками и начал потихоньку отгибать один из плотно закрытых лепестков цветка. Внутренняя поверхность оказалась золотого цвета. Молодой человек отогнул еще несколько лепестков, пока не увидел полупрозрачную жидкость за толстой, но довольно гибкой пленкой.

Внутри что-то плескалось, словно огромная зеленая рыба в целлофановом пакете. Виталий опешил. Он начал разглядывать контуры существа. Это оказался взрослый человек, хотя плохо сформированный. Ноги его слиплись, а на руках не было пальцев. Половые признаки еще не появились, а на лице проглядывались едва различимый анатомический рельеф без глаз, носа и рта. Существо барахталось, а бутон расширялся в размерах под его воздействием.

Существо прильнуло к пленке лицом прямо к Виталию. И вдруг в пустых глазницах проклюнулись глаза. Взгляд на мгновение застыл на лице Виталия, затем оно резко отпрянуло назад и со всей силой ударило в грудь юношу. Тот не удержался и начал падать с цветка, пытаясь ухватиться хоть за что-нибудь, но лишь порезал ладони. Молодой человек упал на землю и потерял сознание.

Цветок продолжил развитие и через какое-то время раскрылся полностью, обнажая свои прекрасные двухметровые золотые лепестки. Капсула с существом, лишившись опоры, не выдержала внутреннего давления жидкости и лопнула. В центре цветка стояла молодая девушка с бледной кожей и зелеными волосами. Кислород мгновенно обжёг легкие, и она закрыла рот ладонями.

Немного успокоившись от контрастного появления и привыкнув к воздуху, девушка оторвала один из золотых лепестков и обернула вокруг себя. Лепесток тут же обтянул ее кожу, превратившись в длинное зеленое платье. Она завязала узлом свои фисташковые волосы и уверенно шагнула на один из лепестков. Тот покорно наклонился, потянув за собой стебель цветка. Девушка сошла с него на землю, словно с трапа корабля.

Она подошла к большому папоротнику и села возле него, держась за старый лист.

– Великая Мать! – позвала она и на мгновение удивилась своего звонкому человеческому голосу. – Я рождена! Что мне делать?

– Цветииииииии! – отозвалось эхо.

– Отдай себяяяяяяяя! – шелестели листья