Далёкие и близкие

Тот хмуро глянул на неё и чуть не рявкнул, вспомнив салфетки, с которых начался этот кошмар.

– Приготовь эспрессо и зайди в кабинет.

Ставя изящную чашечку на поднос, она лёгким движением смахнула в неё какую-то крошку.

– Ваш кофе, Пётр Васильевич. Что-нибудь ещё?

– Да. Мне надо пройти медицинское обследование. Запиши ко всем ведущим специалистам. И позаботься, чтоб расписание визитов было удобным, без суеты и пустого ожидания.

– Будет сделано, Пётр Васильевич, – Светлана записала что-то в блокнот. – Простите, пожалуйста, у вас такой бледный вид. Если неважно себя чувствуете, может, не следует пить горячий эспрессо так быстро? Может, вообще не надо пить кофе?

– А как, по-твоему, мне прийти в себя после бессонной ночи? Сил никаких, голова гудит, сердце колет, – то ли отчитывая, то ли моля о помощи почти выкрикнул Пётр Васильевич.

Светлана вытянулась в струнку, боясь вызвать взрыв гнева.», – пронеслось в голове.

– Всё, иди. Постарайся, чтобы уже сегодня попал к Марии Дмитриевне. Как договоришься, сообщи сразу.

– Хорошо, Пётр Васильевич.

Заняв рабочее место, Светлана позвонила приятельнице Леночке, регистратору лучшей сердечной клиники, и попросила устроить Петру Васильевичу приём сегодня же. Если все часы у Симаковой, светила местной медицины, расписаны, то придумать что-нибудь и время найти.

– Леночка, в долгу не останусь, ты же меня знаешь. Не представляешь, как ужасно выглядит мой шеф. Краше в гроб кладут. Надо срочно что-то предпринимать. Прозевает Марья Дмитриевна инфаркт или инсульт, работу не потеряет, но считаться с ней никто больше не станет. Ты же знаешь, кто у Петра Васильевича зять? То-то и оно. В наших общих интересах перестраховаться. Он, конечно, мужчина крепкий, но сейчас мужики мрут как мухи. Не мне тебе рассказывать, – тараторила она, убеждая собеседницу.

Леночка всё поняла и пообещала перезвонить сразу, как определится со временем.

Светлана стала набирать номер квартиры директора. В этот момент из его кабинета раздался сдавленный крик:

– Света! – И ещё тише: – Све-е-е… – Послышался глухой стук упавшего тела, и всё стихло.

Она взглянула на часы и, услышав в трубке: «Алло» – жены директора, заговорила трагическим шёпотом:

– Светочка Викторовна, что с Петром Васильевичем? Пришёл утром, лица на нём нет. Вам не кажется, что хватит ему работать? Может, пора себя поберечь? Сердце разрывается видеть его таким.

– Звоню пока он в отдел ушёл. Сегодня же постараюсь записать его к Марии Дмитриевне. Но мне кажется, что со здоровьем шутки плохи. Тем более для мужчины его возраста. Простите меня, пожалуйста. Какой начальник слушает секретаршу? Поэтому буду молчать. А ваши слова он обязательно примет во внимание. Вы только меня не выдайте, что беспокоюсь, а то накричит ещё, что лезу не в своё дело, а мне тяжело видеть, как гибнет такой прекрасный человек.

– Ладно. Как только узнаю, что Мария Дмитриевна ему порекомендовала, сразу вам позвоню.

– Не волнуйтесь, Светланочка Викторовна. Всё будет хорошо. Главное, момент не упустить. Всего доброго. – Положив трубку, Светлана опять посмотрела на часы и направилась в кабинет директора.

Пётр Васильевич лежал на боку. Видимо, попытался встать и не удержался на ногах. Похоже, начинает приходить в себя: дернулся рукой, пытаясь сжать её в кулак.

Светлане, конечно, было неведомо, что сейчас перед ним как на замедленной плёнке проплывала та памятная сцена, в которой, узнав, что шеф начал отношения с молоденькой сотрудницей, она не удержалась и влепила ему звонкую пощёчину. Замахнулась для второй, но Пётр Васильевич как клещами охватил оба её запястья парализуя. И смешно выглядели её конвульсии – то притягивая, то отталкивая партнёра, она как будто разрывалась между двумя одновременными желаниями: прижаться и убежать. Но у нелепого эпизода оказался счастливый конец. Светлана замерла, подняла на него глаза и, весело улыбаясь, сказала:

– Да ладно, отпусти уже. Пошутить нельзя. А то что-то пресными стали наши отношения.

Но это там, в меркнущем сознании Перта Васильевича, а в реальности, взяв со стола поднос, Светлана тщательно вымыла блюдце, чашку, ложку и поставила в сушилку. Потом открыла дверь в коридор офиса и истошно завопила:

– Помогите! Помогите! Директору плохо!

Затопали ноги, зашумели голоса, в приёмную набивался народ.

Сунув кому-то нашатырный спирт и ватку, она велела привести Петра Васильевича в чувство, сама же стала накручивать телефон, вызывая скорую. Врачи приехали минут через десять, что-то укололи Петру Васильевичу и увезли его в больницу с подозрением на инфаркт.

Глава 5

Больно горели глаза. А, это солнце! Такое яркое, что слепит, и тёмные очки не спасают. Так горячо печёт за грудиной. Ну и денёк сегодня!

Пётр обернулся к Свете. Волосы её блестели и переливались на солнце живым пламенем. А глаза! Обычно спокойного оливкового цвета, сейчас они призывно светились майской зеленью. Губы, раскрывшиеся в улыбке, маня сочностью, звали к поцелуям.

«Наконец-то, девочка моя, дождался!» Он безумно хотел близости, но только ответной, чтоб наслаждаться вместе. А после ресторана Света, видимо, приглядывалась, присматривалась, размышляла и была холодна целых три дня.

Сегодня после обеда они отправились на экскурсию посмотреть водопады. На обратном пути сделали остановку напротив поля пшеницы, что раскинулось за быстрой, но мелкой горной речушкой.

– Хочу туда, – шепнула Света.

Пётр медлить не стал – подхватил её на руки и, как был – в шикарных туфлях, ступил в холодную воду. Света обняла его за шею. Рука её ощущалась такой горячей, что кажется, обжигала кожу. Но это ерунда. Желанная женщина сама прижималась к нему, она тоже его хотела.

Выбравшись на сушу на другом берегу, они вместе помахали автобусу с экскурсантами: «Поезжайте без нас!» – и, взявшись за руки, весело пошли по дорожке вдоль поля, пока не оказались одни на всём белом свете.

Пётр решительно повернул в посевы, оглянулся на Свету и понял, что чувствуют они одно и то же. Он опять подхватил её на руки, унёс от дороги и метров через двадцать бережно опустил на землю.

Глядя глаза в глаза, она начала медленно расстёгивать пуговички нарядной блузки, произнеся:

– Не спеши, милый. Поцелуй меня.

Терпение было на пределе, но ему так хотелось почувствовать вкус её кожи, её запах, насладиться чудными изгибами тела! Пётр замедлился в нежности, сгорая от желания.

Он целовал её лицо, шею, плечи, распахнул блузку и ласкал обнажённую грудь. Та, как будто была создана для него: небольшая, но ладонь его наполнила полностью, отвечает на ласки восставшими сосочками.

Как она хороша! Венера! Тонкая талия и широкие бёдра.

Света горячими руками гладила его спину и целовала тело там, где оказывались её губы.

Теперь можно всё!

Взрыв превзошёл все ожидания! Он никогда не кричал, а тут вопль просто вырвался из горла в момент высшего взлёта, широко разливаясь в синеве неба, золотом шелесте полных колосьев пшеницы, на просторе свободной исконной природы. Как хорошо! Как легко! Блаженно!

Откуда-то сверху раздался голос:

– Быстрей колите. Мы его теряем!

Глава 6

Внезапной смерти от сердечного приступа удалось избежать. Успели. Довезли. Сразу в реанимацию. Все приборы подключили, все анализы взяли.

Минут через пятнадцать Пётр Васильевич пришёл в себя и очень удивился, почему он в больнице, весь опутанный проводами, датчиками и трубочками. Дежурная медсестра объяснила и пообещала, что через день-другой переведут в обычную палату, и тогда родственники смогут его навещать. Конечно, если всё будет хорошо, и он пойдёт на поправку. Но этой детали она добавлять не стала, чтобы не вызывать у пациента тревогу. А пока – строжайший постельный режим, абсолютное спокойствие и полный отдых.

Пётр Васильевич сопротивляться не собирался. Сил не было даже пошевелиться, не то чтобы куда-то рваться. Он послушно закрыл глаза и расслабился.