Когда придет Волчок

Стася, с детства мечтавшая стать студенткой Литературного института, почувствовала в словах матери жестокую правду. Девушка успела съездить в оба вуза на «Дни открытых дверей», и в итоге сравнение оказалось не в пользу института, готовившего писателей. Бедно одетые непризнанные гении и странноватые поэтессы в нарядах городских сумасшедших вызывали не восхищение, а смех. Стать такой же, как они? Увольте! Студенты Инъяза выглядели намного круче, и Стася, к радости матери, сделала окончательный выбор. Английская спецшкола и репетиторы «от мамы» помогли поступить на педагогический факультет Инъяза без проблем. Два первых курса задумываться о будущем было некогда, а на третий год Станислава поняла, что отныне ее судьба до пенсии – преподавать английский в школе или переводить рекламные тексты в какой-нибудь небольшой фирмочке. А где еще она могла работать? У глав крупных корпораций были свои дети и внуки, болтавшие на английском не хуже аборигенов туманного Альбиона. В общем, Стасе, дочери ранних пенсионеров, золотые горы точно не светили.

В школе молодой учительнице Ильинской поначалу дали немного часов, и она принялась по примеру матери переводить художественную литературу. Труд переводчика в новой реальности стоил сущие копейки, впрочем, особого качества от покет-буков никто и не требовал. Переведя два-три любовных романа, Станислава поняла: она сама может писать не хуже западных авторш. Издатель согласился пойти на риск, но с одним условием: Станислава должна написать книгу из «тамошней» жизни и как бы от имени западного автора. Дескать, нашим российским теткам, замордованным бытом, детьми и пьющими мужьями, не хочется читать про мрак, холод и безнадегу на родных просторах. Мол, отечественным домохозяйкам, как солнце и витамины, необходимы сказки для взрослых – про нездешнюю жизнь, тропические острова в океане и благородных принцев на белых яхтах. Издатель в итоге уточнил: даже не витамины, а легкий «антидепрессант» – вот что нужно отечественным дамам! Ради этой «валерьянки» небогатые пассажирки электричек и утренних вагонов метро охотно отдадут свои кровные. Станислава быстро поняла: стиль и язык в этих творениях – дело десятое. Главное сюжет и скорость написания книги. Максимум – три месяца на покет-бук. Отныне все определяет рынок. Читательницы должны получить то, что хотят. Что ж, они это получат. Как говорят ее героини, «ноу проблем!».

Станислава Ильинская стала Сандрой Ильинофф и принялась бойко строчить истории про тернистый путь западных золушек к счастливой любви, богатству и процветанию. Вышло несколько книг Сандры: «Каникулы на Корфу», «Круиз к острову Любви», «Давай начнем сначала», «Арабский принц и роза пустыни» … Сандра-Станислава вошла во вкус и стала выпекать покет-буки как горячие пирожки. Внезапно концепция вновь поменялась. Оказалось, россиянки теперь желают читать о любовных историях, которые случаются на родных просторах. Конец у таких романов, как и у прежних, разумеется, должен быть счастливым. Сказке теперь придется становиться былью на Среднерусской возвышенности, а не на островах в Индийском океане, куда рядовым россиянкам не добраться. Что ж, требования рынка – закон. Станислава вернула себе прежнее имя и придумала постоянную героиню – дочь олигарха Полину. Девушку с сильным характером, которая выходит победительницей из любых передряг. За ее приключениями было следить куда интереснее, чем за маетой хорошеньких, но глуповатых западных золушек в поисках принца. Неожиданно волевая и красивая Полина, хозяйка своей судьбы, полюбилась читательницам. Первые ласточки феминизма уже прилетели к нам с Запада и стали селиться в родимых гнездах. Станислава начала жить в двух параллельных мирах: в реальном и вымышленном. Поначалу это ее забавляло, но постепенно существование в первом, реальном мире стала раздражать Ильинскую все больше. Уж очень ее реальная жизнь разнилась с придуманной реальностью. Еще бы: автор пишет про успешную и богатую женщину, а сама по-прежнему живет в Дуделкино вместе с родителями. К тому времени Станислава поняла: гонорары за подобные книги позволяют процветать двум-трем «топовым», давно раскрученным авторшам, а остальным приходится довольствоваться скромным вознаграждением. На эти деньги не разгуляешься. Получалась какая-то глупость: героиня романов Ильинской Полина меняет богатых любовников, как перчатки, а ее создательница даже не может съехать от родителей, чтобы привезти мужчину в дом. Нужен был человек, который поможет устранить подобную несправедливость. В этот момент на ее жизненном пути и появился Владислав Волков.

Станислава Сергеевна знала Волчка с детства. Отец Стаси, писатель Марлен Ильинский, вечно заседал в разных комиссиях и председательствовал на съездах, поэтому все садовые и столярные работы в доме и во дворе поручал выполнять рукастому и смекалистому соседскому пареньку по кличке Волчок. Волчок жил на той же улице, что и семья Ильинских, работал споро и с умом, а, главное, не пил и не просил больших денег, в отличие от взрослых «самоделкиных». Пока Стася сражалась с приятелями в большой теннис на корте, оборудованном на их дачном участке, или играла в домашних спектаклях под руководством мамы, Владик пилил, строгал и прибивал штакетины забора, а потом приводил в порядок клумбы и газоны. Он презирал писательских сынков и дочек за лень и праздность и не пытался с ними подружиться. Однажды Стася с гордостью показала Владику мозоли, натертые теннисной ракеткой. Паренек хмыкнул и раскрыл у нее перед носом свою рабочую ладонь. Стася увидела заскорузлые, твердые, как у дерева, наросты на его руке, темные ладони, потрескавшиеся, словно иссушенная солнцем земля, и тут же спрятала за спину свою белую и холеную, лишь слегка натертую ракеткой, ручку.

В девяностых Владик надолго пропал из Дуделкино. В поселке ходили о нем разные слухи. Говорили, что парень занялся бизнесом, не поладил с «крышей», отсидел, но потом вышел, все вернул себе в прежнем объеме и в конце концов сколотил немалый капитал.

Однажды, уже в нулевых, Станислава увидела Владика возле местного магазина. На этом пятачке дуделкинцы обычно задерживались, чтобы пообщаться с односельчанами, обсудить с ними последние новости и поболтать с теми, кто уезжал надолго из родных мест, а потом вернулся, как говорится, со щитом или на щите. Ильинскую поразили перемены, произошедшие с Владиком за долгие годы. Теперь у него был властный колючий взгляд, негромкий голос, от которого у Стаси почему-то побежали по коже мурашки, модная куртка и кроссовки дорогих брендов. Это был уже не скромный деревенский паренек, а человек из другого, чужого мира. Не Волчок, а настоящий матерый Волк.

Владислав заговорил со Стасей с каким-то новым для него напором и азартом. Дуделкинцы, хоть и жили рядом с Москвой, уступали москвичам в нахрапистости и упорстве на пути к высоким целям. Надо ли говорить, что «высота» цели теперь исчислялась высотой пачек с купюрами в твердой валюте. В тот день Волков говорил со Стасей уверенно, словно не сомневался в ее согласии. Сообщил, что у него серьезный девелоперский бизнес и срочно нужны свои люди. Как раз сейчас он ищет заведующую иностранным отделом в свою фирму. Станислава, дескать, прекрасно подходит на эту должность. Времени на размышления он ей не дал. Сказал, если откажется, второй раз не предложит. Ильинская, не раздумывая, согласилась. Да что тут было думать! Шанс изменить надоевшую и не слишком радостную жизнь выпадает не каждый день. Станислава Сергеевна сожгла все мосты: уволилась из школы и объявила своему издателю, что намерена сделать перерыв в творчестве.

«Новая работа и нормальные деньги не только помогут решить вопрос с жильем, но и подарят сюжеты для новых книг. Как говорится, два в одном», – размышляла она по дороге из Дуделкино в офис фирмы «Крыши Парижа».

Станислава Сергеевна далеко не сразу поняла, во что вляпалась. Поначалу задумываться было некогда: все рабочее и даже свободное время занимала обычная рутина. Ильинская отвечала за переводы договоров, и документов для иностранных инвесторов. Зарплату Волков платил исправно, и до поры до времени в детали его бизнеса она не вдавалась.

Прошло примерно полгода прежде чем Ильинская прозрела. Схема обмана дольщиков была предельно проста: люди инвестировали деньги в свои будущие квартиры на нулевом цикле, надеясь в итоге получить хорошее жилье за сравнительно небольшие деньги. В проекты они вкладывались охотно, не догадываясь, что фирма Волкова ничего строить не собирается. Была еще одна предельно простая схема обмана. Фирма продавала одну и ту же квартиру двум клиентам, и половина их оставалась с носом. Обманутые люди, нередко продавшие единственное жилье и уехавшие на съемную квартиру, чтобы построить себе что-то получше, негодовали, составляли петиции, писали письма и стояли с плакатами у префектуры. Руководство каждый раз бесконечно затягивало встречу директора с обманутыми дольщиками, точнее, пряталось от них, отключив телефоны. Когда скрываться становилось невозможно, Волков выходил к обманутым людям, лучезарно улыбаясь, сыпал обещаниями и опять исчезал надолго. Станислава, как и Цветков, числилась замом Волкова. Она подписывала за шефа многостраничные документы, когда генеральный бывал в отъезде. Кстати сказать, уезжал он из Москвы довольно часто, и нередко ждать его возвращения, чтобы получить подпись, было невозможно. Станислава задавала себе по ночам неприятные вопросы, однако зарплата, которая была раз в десять больше прежней, до поры до времени заглушала уколы совести. Все изменилось в один день…

«Призрак оперы»

После того, как неизвестные побывали в номере Башмачкова, писатель и Лина смогли уснуть лишь под утро. Они лежали рядом в темноте и размышляли, что делать дальше. Уехать? Все бросить? Обратиться в местное отделение полиции? А что там скажут? Скорее всего, засмеют: дескать, эти писатели слишком впечатлительные, вечно делают из мухи слона. Да и глупо сбежать из пансионата сразу после звонка следователю Васильеву. Он что – мальчик, чтобы отправлять запросы в архивы, анализировать полученные документы и принимать решения, а потом узнать, что напрасно потратил время. Если сверхурочная работа Коляна пойдет под хвост песику Лео, их другу это вряд ли понравится. Убегать с поля боя в разгар сражения тоже было недостойно частных детективов, коль скоро они себя таковыми назначили. И вообще… Интересно досмотреть, чем в итоге закончится эта странная и жутковатая мелодрама с переодеванием и сбрасыванием масок. До сих пор ведь они не получили ответ на главный вопрос: для чего Владислав Волков после сорока лет решил стать Иваном Кармашовым?

Хорошенько поразмыслив, Лина и Башмачков решили остаться в пансионате до конца смены. Придется, конечно, соблюдать все возможные меры безопасности. Во-первых, не стоит появляться на улице с наступлением темноты, во-вторых, лучше ходить повсюду вдвоем, обращая внимание на любые подозрительные моменты, и, в-третьих, надо выбирать для прогулок каждый раз новый маршрут. С едой и напитками тоже придется быть осторожнее, ведь яды как средство расправы с неугодными никто не отменял.

– Кому-то очень не нравится, что мы хотим докопаться до сути, значит, попытки запугать нас будут повторяться, – мрачно сообщил Башмачков.

– Пусть лучше весь пансионат узнает о наших отношениях, чем нас расстреляют по одиночке, – сказала Лина, и Башмачков, как обычно, с ней согласился.

После бессонной ночи они явились на завтрак с изрядным опозданием.

– О, наша рябина, кажется, окончательно перебралась к дубу! – воскликнула Мария Кармини, но никто не поддержал ее шутливый тон.

– Партия входит в эндшпиль, – сказал Егор Капустин, – до конца семинара осталось несколько дней. Когда на кону большие деньги, лично я не намерен отвлекаться на чужие отношения.

– Вот именно! – поддержала его Кира Коровкина. – Для меня теперь главное – узнать, кто из нас окажется в выигрыше и сорвет самый большой куш. Хочется верить, что это буду я. Сами знаете, какие нынче гонорары у детских писателей.

– А вы, Кира, уже написали план романа? – поинтересовалась Лина.

– Остались кое-какие заключительные штрихи синопсиса и первой главы, – детская писательница обвела всех победным взглядом. – В самое ближайшее время я ее зачитаю на семинаре. Признаюсь, коллеги, работа была не труднее, чем над детской сказкой. В сущности, схема та же: трудное детство, происки коварных врагов и наконец – достижение заветной цели: руки принцессы или королевского трона.

– Зря старались, сочиняя всю эту чепуху, – перебила ее Мария Кармини. – Я уже мысленно отправила запрос во Вселенную.

– И что же вам ответила Вселенная? – поинтересовался Егор Капустин.

– Она сказала, что в равной борьбе победит самый талантливый. Думаю, излишне объяснять, кто это. Банальные схемы мне неинтересны. Для меня Иван Кармашов – реинкарнация Александра Блока. Поступками моего героя движет любовь к Прекрасной даме, женщине старше его, но по прежнему красивой. Скорее всего, я построю мою книгу как роман в стихах. Уверена: и самому герою, и Ильинской такой литературный ход понравится. Мне что-то подсказывает, что сюжет Марии Кармини будет самым оригинальным и трогающим душу.

– Поэма о романтичном фермере? – спросила Лина, чуть не поперхнувшись от смеха.

– Автора надо судить по законам, им над собой поставленным, – назидательно процитировала Кармини кого-то из классиков и резко поднялась с места, даже не пожелав присутствовавшим за столом приятного аппетита.

– Хорошо хоть яду в кофе не подсыпала, – мрачно пошутила Кира Коровкина.

Семинаристы закончили завтрак и поспешили в зал. В столовой остались только Лина и Башмачков.

– Не торопись, – попросила Лина Башмачкова. – ешь спокойно свою овсянку с джемом и допивай кофе. Даже если опоздаем минут на десять, немного потеряем. Разве что не послушаем Кирино сочинение а-ля братья Гримм и не проникнемся поэмой Кармини в стиле поздней Ахматовой. Боже, на что только не идут в наши дни обнищавшие писатели, чтобы заработать на кусок хлеба с маслом! Пускаются, как и мы с тобой, во все тяжкие, засунув стыд и честь куда подальше. Грустно все это, Башмачков!

Минут через десять Лина и Башмачков, демонстративно державший ее под руку, вышли в совершенно пустое фойе, и тут…

Ба-бах! Лина с Башмачковым инстинктивно отпрянули назад. И правильно сделали, потому что прямо перед ними обрушилась с потолка тяжелая люстра. Вместе с этим монументальным сооружением на паркет свалился солидный кусок лепнины, и в фойе поднялось облако пыли. В зале, где начался семинар, стихли голоса, что-то шумно обсуждавшие, и наступила полная тишина.

– Ни фига ж себе! – только и смогла прошептать Лина. защищая нос и рот от пыли носовым платком.

– Как в мюзикле «Призрак оперы»! – пробормотал Башмачков. – Похоже, в этом милом местечке орудуют призраки. Жаль, что мой друг Колян Васильев в них не верит. Говорит, что там, где люди видят призраков, просто следаки еще не раскрыли преступление. В общем, надо глубже копать, чтобы засадить этих призраков за решетку.

– Еще бы шаг – и капец котенку! – не могла успокоиться Лина. оглядываясь на то место, где на боку лежала изрядно покореженная люстра.

– Что это было? – в холл вбежала администратор Милана. Увидев упавшую люстру, девушка побледнела и застыла на месте.

– Что случилось? Об этом вашего завхоза надо спросить, – сказала Лина. – Почему у вас люстры на отдыхающих падают? Мы, между прочим, можем солидную сумму у вашей дирекции отсудить. За покушение на нашу жизнь по неосторожности.

– Ой, что теперь будет! – Милана не выдержала и разрыдалась. – Перед заездом писателей в холле как раз был ремонт. Люстру помыли, почистили и повесили снова. Цветков лично крепления проверял. Ну, дела! Теперь потолок придется заново штукатурить, а былую красоту ремонтировать. Видите, вон там хрустальные висюльки разбились, а тут бронзовые детали погнулись? Страшно даже себе представить, как директор разозлится! Ведь это все дополнительные траты! Ну, а нам – новые хлопоты. Надо временный светильник повесить, а то после пяти в холле будет темнотища – глаз выколи.

Семинаристы высыпали из зала, шумно обсуждая странный грохот, а вскоре в эпицентр событий подошли и Ильинская с Цветковым.

– Вот видите, коллеги, – невозмутимо обратилась Станислава Сергеевна к Лине и Башмачкову, – то, что здесь случилось, подтверждает старую истину: на семинар надо приходить вовремя. Явились бы в зал вместе со всеми – не подвергали бы себя серьезной опасности.

– Не факт, – усмехнулся Башмачков, – в этом вашем «тихом месте» все время что-нибудь случается. Не удивлюсь, если в следующий раз в окно моего номера боевая граната залетит.

– Ох уж эти писательские фантазии! – расхохотался Цветков. До таких ужасов обычный человек вряд ли додумался бы.

– Фантазии, говорите? Помните, недавно псковский ефрейтор случайно шмальнул из танковой пушки по «Детскому миру»? Хорошо, что было раннее утро и никто из покупателей и продавцов не пострадал. Нет такой фантазии, которая не стала бы в России явью, господин Цветков!

– Что ж, друзья, в жизни всякое бывает, – спокойно сказала Ильинская. Похоже, в отличие от своего зама она никогда не теряла самообладания. – Успокойтесь, пожалуйста! Упала всего лишь турецкая люстра, а шуму столько, будто опять сгорел Нотр дам де Пари! Предлагаю, коллеги, вернуться в зал и продолжить работу. Времени у нас остается совсем мало, а мы ведь еще не выбрали открытым голосованием, какой роман о нашем герое заслуживает первой премии.

– Ведите в свои чертоги, Станислава Сергеевна! Меня самого снедает любопытство: кто же среди нас окажется самым достойным, – проворчал Башмачков. Литератор крепко взял за руку Лину, все еще находившуюся в оцепенении, и повел ее в зал. Они уселись на знакомые места в последнем ряду и стали делать вид, что слушают конкурентов, хотя литературная схватка волновала их меньше всего. Лина тесно прижалась к Башмачкову и зашептала ему прямо в ухо:

– Знаешь, пока ты пикировался с Цветковым, Милана мне кое-что рассказала. Оказывается, эта люстра имеет специальный механизм, что-то типа лебедки. Механизм скрыт за правой шторой и намертво закреплен тяжелым грузом. Раз в год, обычно ранней весной, люстру спускают с потолка, чтобы помыть к началу нового сезона. По словам Миланы, Цветков не только знал о существовании этого механизма, но помогал закреплять люстру. Неужели бульдог Ильинской решился нас грохнуть?

Тем временем семинар шел своим чередом. На сцену выходили писатели и зачитывали синопсисы будущих биографий Ивана Кармашова. Постепенно образ героя высветлялся, укрупнялся, становился почти идеальным. Разумеется, каждый участник семинара придумывал его в своем стиле и на свой лад. Мария Кармини, как и собиралась, сделала упор на любовную линию. Синопсис она набросала на этот раз не в стихах, а в прозе. По ее версии, Ваня был красивым и чувствительным юношей, писал стихи и нравился барышням. Однако на заре жизни он влюбился раз и навсегда – в женщину старше себя, красивую и талантливую. Злые люди и непредвиденные обстоятельства пытались ему помешать, однако Иван, как и его любимый поэт Александр Блок, назвал возлюбленную Прекрасной дамой, возвел ее на воображаемый пьедестал и далее добивался успехов только ради нее. Разумеется, Иван был живым, увлекающимся мужчиной, на его жизненном пути встречались порой более молодые и красивые женщины. Но краткие романы не могли затмить любовь всей его жизни. Иван пронес ее через множество суровых испытаний и не сломался, напротив, сумел построить свою жизнь наилучшим образом. В финале книги он должен сложить к ногам своей Прекрасной дамы все свои победы и достижения.

Кармини окинула победным взглядом зал, затем сверкнула блестящими бусинками-глазками в сторону Ильинской и, сорвав дежурные аплодисменты, отправилась на место.

Следом за поэтессой на сцену поднялся Егор Капустин. Писатель-фантаст неплохо поработал и ловко вписал научные термины в первые главы биографического романа. Егор изобразил героя талантливым инженером, постоянно преодолевавшим сопротивление консервативных бюрократов. Продолжение он пообещал захватывающее. Дескать, пройдя все испытания, Иван сделает серьезное научное открытие, а математический склад ума поможет ему преуспеть во многих сферах жизни, даже в сельском хозяйстве.

– По-моему, Лин, это уже не формат ЖЗЛ, скорее – житие святого Иоанна! – проворчал Башмачков, и Лина, не сдержавшись, громко хихикнула.

– Для жития нужны нетленные мощи, а наш герой вполне себе жив и здоров, – сказала она. – Жаль, что он не слышит эти оды в свою честь.