Обо всем, что болело, и вновь к непогоде болит.
О бездомном бродяге, которому все холоднее
На скамейке у храма, где нежно поют тенора.
И о маме –
о том, кто на небе беседует с нею,
И кого она нынче опять пожалела с утра.
Прощание с гомункулом
Бесноватый, капризный, рябой -
Весь, как крик, на картине у Мунка.
Растворяйся скорей, Бог с тобой,
И прощай, мой любимый гомункул!
Я сама сотворила тебя,
Как алхимик, в свеченье реторты,
И жила, бесконечно любя
Образ твой у сердечной аорты.
Ты капризничал, вредничал, ныл,
Моей кровью питаясь беспечно.
Ты меня никогда не любил -
Так прощай же, гомункул, навечно!
Не узнает никто никогда
Про мой опыт опасно-смертельный.
Ты растаешь, как корочка льда,
На трубе, раскаленной в котельной.
Я тебя возвращаю, как мяч,
В эту бездну без дна и без края.
Твой создатель и твой же палач -
В горьком прошлом тебя растворяю.
Рождество
Вновь январь заметет дуновеньем ветров леденящих,
Налетит и развеет тоску, что скопилось в душе.
Лишь одно нас спасет – будем яростно жить настоящим.
Завтра – бог даст, наступит, а прошлое было уже.
Этот нынешний миг, он прекрасен, как снег на деревьях,
Словно белый листок, не исписанный карандашом,
Как компьютер, что грузится тайною памятью древней
И в обход всех программ говорит нам, что все хорошо.
Вновь пришло Рождество, все мы молоды и бесшабашны,
И хозяин, как встарь, и нальет от души, и споет.
А назавтра опять, вспомнив нынешний день, как вчерашний,
Мы без страха шагнем в темноту, где поземка метет.
Негасимая лампада
Души старых москвичей
Маленькая поэма
На старом кладбище немецком,
Где пепел бабушки моей
Зарыт рукою молодецкой
В тени столетних тополей,
Где цифры Рима русский холод
Стереть со склепов не сумел,
Где дым завода «Серп и молот»