Убийца

– Вам не поверят.

– Отчего? Какое вам дело не верить?

– Правосудию нужен истинный преступник. Я сказал уже вам, что мы жертв не ищем и не принимаем…

– Так судите меня отдельно. Я главная преступница… Я купила, наняла убийцу! Может быть, Макарку вы не найдете много лет, а я умру, не искупив вины…

– Годы мы ждать не будем, но принять меры к розыску необходимо. Несколько месяцев вам придется подождать…

– Месяцев?! Если бы вы знали, чего стоят мне эти месяцы?!

– Что делать? Если бы вы желали свободы, вы могли бы получить ее скорее…

Коркина вскочила в испуге:

– Не говорите! Не говорите!! Этого быть не может!!

22

Роковой день

Неожиданная неприятность, происшедшая с Иваном Степановичем Куликовым, показала, насколько велика его популярность среди торгово-промышленного мира столицы, особенно же заставы. Оказалось, что собутыльничество, попойки, кутежи и швыряние денег создали ему множество друзей среди весьма почтенного общества, именуемого «столичным купечеством». Никто не интересовался ни происхождением капиталов Куликова, ни его прошлым; никому не было дела до его зверского обращения с женой, столкновений с тестем; никому и в голову не пришло, что в истории с Коркиным Иван Степанович мог сам быть кругом виноват. Напротив, все знали, что Куликов богат, щедр, умеет на славу угостить приятелей – значит, он милейший, прекраснейший и добрейший человек. А если он истязает жену и ссорится с тестем, то это семейное, до чего посторонним нет дела. И вот в первый же день помещения Куликова в больницу его посетили: владелец мастерской, оптовый торговец кожевенным товаром, содержатель «салошки», владелец трех домов у заставы и крупный мясоторговец. Эти пять человек были особенно дружны с ним и часто пользовались его широкими попойками. Они немедленно разнесли весть о неприятности, приключившейся с Куликовым, по всему городу и везде прибавляли то же:

– Бедненький Иван Степанович! Человек-то он прекрасный, ужасно жаль! Подумайте, чуть совсем не погиб.

– Да, да! Это удивительно! Замечательно хороший товарищ!

И навестить Куликова ехали со всех сторон. Оставляли карточки, записки, стремились лично выразить ему свое искреннее соболезнование.

– Куликов добрый малый, – говорили все. – Он хороший товарищ, любит выпить, угостить, не прочь кутнуть и не жмот, не считает грошей! До остального же нам, право, никому дела нет! Трудно судить о человеке в его семейной жизни, домашней обстановке.

– Но говорили, он чуть не на смерть забивал свою жену, так что тесть отнял ее?

– Забивал?! Значит, заслужила!.. Его жена, его и дело!

– Оно точно; такие люди все-таки лучше Коркиных, которые от жениного халата ни на шаг!.. Что толку от таких людей?.. Бабу нельзя не учить уму-разуму; это пользительно, дашь ей волю – потом не сладишь! Вон Коркина двух мужей на тот свет отправила! Это лучше, что ли?..

– Разумеется! Степенный купец должен бабу в страхе держать, тогда и хорошо будет!

– Иван Степанович при нас свою жену плетью выхаживал за то, что вина не хватило! И резонно…

– Правильно!.. Сидоров тот просто так бьет, и то ничего!..

Куликов три дня провел в больнице и принял до сорока визитов своих друзей. Это его радовало и утешало. Он беспокоился только, что его не посетил никто из домашних… В Петухове и Гане он не сомневался, что они не придут; они были бы рады, если б Коркин совсем его задушил, но почему ни разу не пришел его сообщник – рабочий?! Из-за этого он ничего не знает, что делается на заводе… Переехал ли Степанов? Как ведет себя жена?.. Он раньше замечал, что между ними существует какая-то дружба.

«Неужели Ганя находится с ним в преступной связи», – вдруг пришло ему в голову, и он заскрежетал зубами от ярости. В самом деле… Где у него были глаза? Сколько раз он встречал Степанова около своего дома, когда они только что повенчались!.. Даже после увольнения Степанова он не раз встречал его на заводе. Ему рассказывали о дружбе управляющего с дочерью Петухова, но он не обращал на это внимания. Ах, я телятина! Они теперь благодушествуют там вместе!

И Куликов корчился от бессильной злобы на кровати, ворочал свои налившиеся кровью глаза и сжимал кулаки с такой силой, что трещали пальцы.

– Постойте же, презренные! Я с вами разделаюсь! Дайте мне только встать!.. О, вы со мной расплатитесь!

Как большинство больных быстро поправляется под влиянием душевного покоя и тишины, так Куликов стал чувствовать себя гораздо лучше, придя в присущий ему бешеный экстаз. Он почуял кровь, страдания своих врагов, и его потянуло на свободу.

– Доктор, я совсем здоров, позвольте мне выписаться из больницы, – обратился он к ординатору палаты при вечернем обходе.

– Да, вам гораздо лучше; если желаете, я разрешу вам завтра выйти из больницы.

– А мой сдавленный голос?

– Это пройдет нескоро. Может быть, останется на всю жизнь. У вас повреждены голосовые связки.

– Неужели? Ведь я с трудом говорю!

– Благодарите Бога, что живы остались! Вы были на самом краю гибели!

Куликов не умел никого «благодарить». В его жизни и в его лексиконе такого слова никогда не было! И теперь он злобно смотрел на доктора, который так легко относится к его теперешнему голосу и рекомендует еще благодарить! Проклятый сумасшедший Коркин! Второй раз он его чуть-чуть не отправляет на тот свет, ну, теперь попадись только!

Всю ночь Куликов почти не спал от мучившей его злобы. Петухов, Степанов с его женой, Коркин, дурак рабочий, нанятый в шпионы, – все его изводили, все требовали жестокого мщения, а он лежит в больнице, бессильный, и дает над собой потешаться! Даже докторишка подтрунивает над ним, советуя благодарить Бога за то, что его чуть-чуть не задушили и оставили без голоса!

Только под утро Иван Степанович заснул, но сон его был тревожный, прерывистый. Он бредил, кричал и просыпался каждые полчаса. В 9 часов утра доктор опять обошел палату и дал Куликову справку на выход из больницы.

– Вас там ждет рабочий какой-то, – сказал доктор. – Пусть он отвезет вас, вы еще слабы.

– Рабочий? А, наконец-то!

Куликов поспешно спустился в контору больницы, где увидел своего шпиона-сообщника.

– Отчего ты до сих пор не был?!

– Помилуйте, Иван Степанович, каждый день прихожу, но меня не допускают к вам.

– Доложить велел бы!

– Говорил, не слушают! Каждый день приходил, извольте сторожей хоть спросить.

– Ладно, пойдем.

Они наняли карету и поехали.

– Рассказывай скорее, что там делается! Знают ли они о моей болезни? Почему ни тесть, ни жена не навестили меня в больнице?

– Они про вас слышать не хотят! Совсем думают разойтись с вами!

– Как разойтись?

– Степанов теперь целые дни с ними просиживает и все настраивает против вас.

– Степанов?! Он с моей женой все вместе?!