Черно-белое. Или розовое на зеленом фоне

Забитых собак складывали в тележку, и когда тележка наполнялась собачьими трупиками, то бригада выезжала на городскую свалку, где их встречал представитель от «комитета по утилизации». Деловито подсчитывал количество забитых собачьих душ и производил расчет на месте. А бригада разъезжалась по своим делам, кто куда.

Из-за некоторой нелегитимности и неопрятности процесса «охоты», загонщики собирались на свой промысел рано по утрам. Заранее намечались места сбора собак, места их лежек. А уже с утречка, часиков с шести и начиналась работа.

Но это уже будет завтра, а сейчас Василий спешил домой, с заработанными деньгами.

Ведь дома его ждала жена и маленький сын. Сын Ванечка, шести лет от роду. В прошлом году его укусила собака. Шел вместе с мамой по улице. Навстречу шла собака-овчарка, сзади шел её хозяин. Подойдя к ребенку, собака взяла и просто укусила его за лицо. Как говорят врачи, шрамы останутся на всю жизнь…

Прим. автора: Dog hunter, – в пер. с англ. яз: Охотник на собак.

Дети в кубики играли

Город Нью-Йорк, маленький островок Эллис, вид: на реку Гудзон, Манхэттен и деловой центр.

Дети: Кевин и Грэйси приехали вместе с отцом на Остров, чтобы провести свой выходной день на природе. Отец был служащим небольшой компании, занимавшейся безопасностью. И был постоянно занят. Так что идея: встретить свой выходной на острове и провести его вместе с отцом, детей очень порадовала.

Как и в прошлый свой приезд, с собой они взяли несколько упаковок обычных пластиковых кубиков. Прошлогодняя забава строить из кубиков деловой центр большого города, им очень понравилась. И на этот раз захватив с собой побольше кубиков, весёлая семейка решила продолжить свое интересное действо.

Грэйси, с редким для её возраста усердием, выстраивала на большом деревянном столе контуры архитектуры делового центра. А Кевин-непоседа не мог долго усидеть на одном месте. И поэтому не прошло и часа, как несносный мальчишка оказался на ветке дерева нависающей над столом. Сидя сверху, он решил взять бразды большой стройки на себя.

– Эй, там прорабы, кто есть? Здание исторического музея должно быть левее и выше на два этажа. Мне отсюда виднее.

– Ага, начальник какой нашелся. Сидит там наверху и командует. Слазь Кевин, тебе еще башни близнецы ставить надо, а то город без них какой-то неудачный будет. Там нашего папу не видно а?

– Да нет, что-то не видать. Пошел к менеджеру, сказал позвонить на фирму и хот-догов купить. И уже целый час идет.

– Все равно слазь, Торговые башенки кто строить хотел? Вот и давай потрудись, а как папа придет, так у нас все готово будет.

– О, Грейс, смотри, там что-то дымит?

– Где?

– Да те самые башенки близнецы, из одной дым пошел. Пожар, наверное. Как в кино, смотри: – самолётик летит. Теперь пропал, не видно совсем. Ух ты, еще дым пошел…

Дети перестали играть, просто стояли и смотрели, как их любимые башни близнецы – здания международного торгового центра, на растоянии трех километров, горели окутанные дымом.

– Кевин, мне страшно, – девочка боязливо поежилась.– и папочка не идет, до сих пор.

– Вон он бежит к нам, – тут Кевин от усердия чуть не свалился с дерева, – папа-а-а.

– Дети милые мои, там творится что-то стращное, в городе! Ни один телефон не работает, все линии заняты, никто ничего не знает. Я хотел дозвониться до кого нибудь. Увы!

В этот день на острове оказалось совсем немного отдыхающих, человек пятнадцать. В основном все семейные пары, кто с детьми, кто в одиночку, просто так, вырвался на кусочек природы. И сейчас они все стояли молча и смотрели как горит их родной город. Людям было страшно и они не знали что делать. Надо было куда-то звонить куда-то бежать, но телефоны не работали, а обратный катер на материк должен был подойти через пару часов. После часа горения, небоскребы торгового центра стали складываться как карточные домики. Сперва сложилась, этажа на этаж, одна башня, за нею вслед стала складываться её сестра-близнец. При этом, хороня заживо, всех своих обитателей.

Отдыхающие на острове закричали, женщины плакали и молились. Грэйси сквозь слезы спросила у отца:

– Папочка, помнишь как мы в прошлом году были на экскурсии в Восточной башне.

– Да, моя милая, Кевин еще не хотел стоять на крыше, сказал, что там делать нечего и ветер сильный дует.

– А там в бащнях много людей было, ты помнишь?

– Да моя девочка, там людей около тысячи наверное будет.

– А они все умерли?

– Ты что моя маленькая? Разве не знаешь, что у нас в Нью-Йорке самые лучшие пожарные и спасатели. Как только загорелось, так они сразу всех людей вывели. А там одни только кирпичи остались и все. Просто куча мусора. А где наш парень? Ты его не видела?

– Вон он к кубикам ушел.

Отец с дочерью тихо подошли к Кевину, мальчик молча, стиснув зубы, что-то строил из кубиков…

Охваченные страхом и тревогой люди метались по берегу маленького острова, а кто просто молча стоял и молился. В большом городе, на месте красавиц-башен торгового центра висела гигантская куча дыма, пыли и мусора. Весь город был охвачен паникой, до острова еле-еле доносилсиь отголоски воя сирен…

А в руках маленького мальчика, вырастали из небытия, башни-близнецы всемирного торгового центра…

P.S. По картине Роба Гонзальвеса: «Дети».

День Учителя

Посвящается, светлой памяти Януша Корчака

– Господин учитель, вы же понимаете, что эти дети неполноценны. Они не соответствуют стандартам генетического контроля. И они не проходят тест на расовую чистоту. Все эти дети подлежат утилизации, – высокий и статный офицер службы генетического контроля, держа в руках компьютерный планшет, снисходительно смотрел на Учителя. Учитель, плотный и невысокий человек, с большой головой и смешно растопыренными ушами, стоял навытяжку перед офицером службы ГК.

– Это же просто дети. Они просто дети и я их учу.

– Вы прекрасно понимаете, что вы не правы. У вас была работа в университете системного образования. Можно даже сказать – очень прекрасная и уважаемая работа. А вы? Что сделали вы? Вы все бросили, – тут указательный палец офицера, затянутый в черную перчатку, обличающее уставился в грудь Учителя.– И даже мало этого, вы еще и с отбросами связались, ушли в подполье.

– Я просто учил детей.

– Ой, да не надо. Вы же понимаете, у этих детей нет будущего. И в нашем «техно и поликратическом» обществе они просто мусор. У них дорога одна, «в трубу».

– Я хотел, я думал, если мои дети получат нормальное образование, я смогу пробить стену вашей преступной практичности и организованности. И доказать, что эти дети смогут стать нормальными членами общества.

– Увы, ваша теория не сработала. Вы и так нарушили невесть сколько наших законов и положений, и прекрасно понимаете, что теперь у вас одна дорога. Но, – тут офицерский палец, укоризненно покачался перед лицом Учителя, – но! Мы прекрасно понимаем ваше участие в системе образования, господин Учитель, и мы готовы закрыть глаза на ваши шалости с законом. Мы дадим вам все самое-самое, у вас будут лучшие классы, первоклассное оборудование. Любая вилла на выбор, хоть на Мальдивах, хоть на Гренаде, любые автомобили. Можете завести себе, хоть гарем. Сто, двести наложниц – запатентованных девственниц, с сертификатом расовой чистоты. Вы нам нужны. Ваш труд: «Воспитание личности в условиях социума», это сильная штука. И для наших стандартных и полноценных детей, будущих граждан Сообщества, вы важный фактор обучения. А эти, – тут офицер брезгливо дернул плечиком в сторону группы детей, в возрасте от 5 до 10 лет, боязливо стоящих встрепанной кучкой за спиной своего учителя. – А эти, отработанный материал и им путь один.

– Нет, господин офицер, это мои дети и я их бросить не могу. Я учил их пониманию жизни, добру и свету. Я пойду с ними до конца. Я прекрасно все понимаю, но по-другому, поступить не могу.

– Дело ваше, господин Учитель. В нашем развитом сообществе, личностный выбор индивидуума – дело святое. Хотя, по-моему, вы просто дурак…

Небольшая группа детей стояла в тесном и холодном помещении. Возраст их разнился от пяти до десяти лет. Рядом с ними стоял их Учитель, невысокий человек с большой головой и смешно растопыренными ушами. Камера для утилизации была облицована кафелем, и залита беспощадным и холодным светом люминесцентных ламп. В углу была подвешена камера системы видеонаблюдения. Под потолком по всему помещению виднелись форсунки системы распыления газа. Самые маленькие из детей начали плакать.

– Мы все умрем, Учитель, да?

– Да мы умрем, и простите меня, дети. Я не смог вас защитить. Я виноват перед вами.

– А, правда, что наши души попадут в рай?

– Да, все дети попадают в рай. И я пойду вместе с вами. Будем сидеть под цветущей вишней, и учить уроки. Не плачьте мои милые, не надо бояться. Я с вами.