Черно-белое. Или розовое на зеленом фоне

Примечание автора: «Dass es mit Ihnen vorkam», – в переводе с нем. яз. – Что с вами случилось.

NU_SHA

Струйка крови медленно стекает по правой руке, до локтя. А потом падает в воду. Плюх.

Кап, кап. Капает моя кровь.

– Кап, кап, капает и моя жизнь, вместе с ней. Кто сказал, что умирать страшно? Наверное, тот никогда не умирал. Мне, например, вовсе и не страшно. Даже и не больно, ни капельки. Так, запястье щиплет немного и все. И в сон клонить стало…

А вообще умирать надо красиво, как в том фильме: где героиня лежит в ванной, наполненной теплой водой и обязательно голая. Но так, слегка эротично, не более. Еще чтобы были свечи зажжённые вокруг и бокал вина выпить обязательно. Вчера всю ночь сидела в форуме Черного паука, обсуждали способы самоубийства. Пипл, кто про что базарил. Кто, что мол с крыши прыгнуть легче всего. Кто-то сказал, что лучше таблеток наесться. Не знаю им виднее. Вообще форум крутой, без соплей всяких и морализаторов, там админы клевые, сразу тему просекают, как кто вонять начинает, сразу его банят навечно, по «айпишнику». Черный паук, только для своих, для тех, кто не «квадрат». И кто в теме. Я тоже в теме…

Никому я не нужна и никто меня не любит!

Мамулечка, бизнес типа леди, блин. Вчера в мой ноут влезла, форум открытый прочла, как начала вопить, будто ее в модном салоне на лысо подстригли. Мол, я дура, не эмо, а чмо болотное, и что из меня вырастет она прекрасно понимает. А вырастет из меня, словами даже и не описать. Что она посадит Паука и всю его гоп-компанию, а меня подстригут, и отмоет начисто мочалкой. Я на нее тоже на орала, потом мамулечка мне пощечину залепила. Я с ней драться не стала, вытолкала ее из комнаты и заперла дверь. Мамулечка еще долго орала там что-то, била посудой об стенку, потом все смолкло. Мамулечка уехала в свой ненаглядный офис. Да и плевать…

Блин, рука стала совсем белая и такая тяжелая. И все сильнее хочется заснуть и ни о чем не думать…

В школе девчонки, ну такие твари, ну такие твари…

Моему Сереже, наболтали невесть что. Иду я к нему на перемене, а он мне говорит: «Нюша, никогда не подходи ко мне больше». Я, блин, заклинила реально, – в чем, мол, дело говорю. А он мне, – я с эмо не вожусь, вы там все чиканутые, секта мол, и спите со всеми подряд…

Упс, приехали. Конечно, девки наши ему наболтали, Светка и Ленка, суки местные, они на него давно глаз положили. Что с ними делать? Ну заловила я Светку в туалете, отпинала ее, мордой в унитаз сунула. Меня потом к директору, – «мол, позорит моральный облик нашей школы, несовместима со званием учащегося, документы на отчисление»…

Боже-ш ты мой, какая радость, буду дома сидеть и ничего не делать…

А достали все! Надоело!

Хоронить меня будут в крутом гробу, как в американских фильмах, весь такой темно-шоколадный, ручки в золоте, крышка открывается половинками, внутри все обито в кремовом тоне. Я буду вся в белом, все-таки девица еще. Ручки сложу, челка набок, губы накрашены. Мамулечка конечно будет в том черном платье, испанской коллекции, оно ей так идет. И шляпку оденет от «Шанель», черную с сеточкой. Будет идти позади гроба и платочком глаза вытирать, чуть-чуть, так чтобы тушь не размазать. А девчонки наши будут идти всем скопом позади и реветь во все концы, и тушь по их щекам будет вся размазываться некрасиво, и с носа у них будет капать…

А Сережка мой, через пару дней, после похорон сделает видео ролик с нашими фотографиями. Первой он поставит ту, где мы вместе с ним катаемся на карусели. Потом мою: челка набок, один глаз прикрыт, второй накрашен, в черное и розовое, как в японском мультике. Мне она больше всех нравится…

А потом надо будет поставить фотку в ролик, ту на которой я вместе с мамулечкой по полю бегаем, по полю с васильками. Так было хорошо тогда…

Мамулечка, где она сейчас?

Все сильнее хочется заснуть. Мамуля, мама…

МАМА!!! Мамочка!!! Мамочка, я не хочу умирать!!!

Прости меня МА-МА, маму… ле… чка…

Через сорок пять дней в форуме Черного паука появилась надпись:

«Неактивный пользователь форума NU_SHA, удален из пользовательской базы».

Боль

Нет, я не про физическую боль. Эта боль так себе, поболит и перестанет. Ну, на крайний случай сходите к врачу, он пропишет вам пилюлю. Съешьте её и боль пройдет. Нет, разговор пойдет совсем о другом…

Это когда ты сидишь и смотришь на часы: восемь часов вечера. Жена уже давно пришла с работы. Сейчас должен подойти старший сын со школы. На часах 21—00, ты начинаешь немного беспокоиться. Но еще надеешься, что сын мог задержаться в школе или зайти к кому-нибудь из одноклассников домой. На часах уже 21—45, жена тоже начала проявлять беспокойство,

– Чего сидишь, иди, сходи в школу, – может их задержали?

Ты и сам начинаешь понимать, что что-то происходит, но все пытаешься отогнать от себя дурные мысли. И тут раздается звонок, и жена каким-то странным голосом говорит тебе, что наш сын попал под машину…

И вот тогда ты испытываешь такую боль, что лучше её вовек не испытывать…

И даже, когда выясняется где он лежит, в какой больнице. Вы едете к нему в больницу, и там выясняется, что самое страшное вас миновало. Что просто сотрясение, и ушибы, и страх за своего ребенка куда-то уходит, не до этого, начинается суматоха, каких то дел.

А боль остается, где-то там внутри, в вас….

Или когда ваша несравненная и любимая жена «на сносях» неожиданно под утро пихает вас в кровати и заявляет, что уже все, – отошли воды, и типа рожать собралась…

И вы еще не вполне осознаете, что происходит. Вызываете скорую. Приезжает какая-то сердитая тетка, громко заявляет, – что рожать собрались, ну поехали. И вот вы сидите один, ничего еще не понимаете, сообщаете всем родственникам что типа момент настал, а ваша несравненная и любимая где-то там, в страшном роддоме и что там происходит такое, что называется ЧУДОМ…

Чуток «попозжа», вместе с тещей, вы идете в роддом, вам заявляют, что типа «ваша», уже рожает вроде. Вы еще не вполне осознаете реальность того факта, что происходит.

И вот когда вы стоите возле закрашенного окна операционной, и вы слышите рев роженицы, и понимаете кто это. И вот тогда вам становится так больно, за нее и за вашего ребенка, что слезы выступают на ваших глазах. Ты с тревогой следишь за всем, что происходит, за суетой врачей за их редкими возгласами. А боль так стиснула твое сердце и душу, что не можешь ни вдохнуть, ни выдохнуть, ты ждешь того самого. Того самого момента…

Наконец после часа боли и тревоги ты слышишь тот долгожданный звук-крик твоего малыша. И твои ноги подкашиваются, и ты стоишь и сам себе не веришь, что родился твой сын…

Боль, это когда твоя собака долго болеет, и ты понимаешь, что все. Но еще на что-то надеясь, ты идешь к ветеринару. Но эти ребята абсолютные реалисты и практики и после некоторого обследования заявляют, что шансов ноль. Возможна операция, но толку не будет, а будет лишний месяц боли и мучений твоей собаки, а дома дети маленькие и…

Ветеринары тебе предлагают усыпить собаку, безболезненно и быстро…

И ты смотришь ей в глаза, она прекрасно понимает что происходит. Смотрит в твои глаза, и ты понимаешь, что этот взгляд твоей любимой собаки останется в душе навечно. И что нужно сказать «Да» ветеринарам. Но это так больно сделать…

Эта боль никогда не пройдет и никуда не уходит…

Она где-то там внутри, в вашей душе остается маленькими зарубками, а может оно так и надо, может это и есть жизнь…

Dog hunter

«У-у, гад лохматый. Вон как глазищами зыркает. Хвост напряжен, ясен пень, добровольно сдаваться не собирается. Но ничего, не таких обламывали» – Василий держал в руках металлическую трубку, 2-х метров длиной, с удавкой на конце. Удавка была изготовлена из тонкого стального тросика. И могла затягиваться, если Василий нажимал крохотный рычажок, расположенный у основания трубки. «Главное смотреть в глаза», – помнил Василий наставления опытного инструктора, – «Твари эти, при всей их опытности и отваге, все-таки туповаты в некоторых аспектах».

Вот и сейчас, большой и рыжий пес с ненавистью смотрел на загонщиков. У него был выбор кинуться на человека или увернуться от палки. Но в некоторое смущение его вводила проволочная петля на конце металлической палки. И загнанный пес не мог сделать выбор, а петля тем временем приближалась к его носу. Пес все-таки ринулся на загонщика, но не успел. Неказистая с виду петля из тонкого тросика, надежно перехватила горло, а железная палка придавила его к земле…

Сами эти современные удавки, у загонщиков появились недавно, а до этого было невесть что. В каждой бригаде по отлову, мужики сами мастерили, кто что сможет. И самодельные удавки, и просто дубинки. А кое-кто притащил и просто самодельные обрезы. Но потом разразился ряд скандалов, связанных с тем безобразием, что творилось на улицах. Загонщики отстреливали всех собак подряд, глушили дубинками прямо на глазах у жителей: взрослых и детей. Не разбираясь при этом какие собаки попадают в руки охотников «Вульгарис- пофигистус».

Наконец, правительство немного раскошелилось, был издан ряд указов. Загонщиков вооружили современными петлями, даже некоторым выдали усыпляющие ружья, для особо трудных случаев. И был установлен порядок, при котором собак сразу убивать было нельзя. А сперва, требовалось определить бродячая ли это собака, потом после ёё отлова, привезти её в отстойник-распределитель для бездомных собак. А вот там, по прошествии некоторого времени, если у данной собаки не найдется хозяев, её совершенно безболезненным способом усыпят.

Ничего этого Василий не знал. Нет, ну знал, конечно, там о программе по утилизации бродячих собак, ну так, в общих чертах. А вот то, что отстойник для бездомных собак был переполнен и собак там попросту не принимали, вот это Василий знал хорошо. И о том, что уколов со снотворным катастрофически не хватает, был прекрасно осведомлен.

Зато зарплату платили по количеству тушек, и бригада горе-охотников готова была, кому угодно глотку перегрызть. А куда потом девать забитых собак, всем как-то было «до лампочки».

Вот и сейчас держа визжащего пса на удавке и прижимая его голову к земле, Василий кивнул напарнику. Андро немногословный и не улыбающийся, невысокий парнишка, половчее перехватил самодельную дубинку. Коротко примерившись, почти без размаха: хрясь, по собачьей башке.

«Готов», – как всегда немногословный напарник, сплюнул.