Оценить:
 Рейтинг: 0

Лесной старик. Роман

Год написания книги
2018
<< 1 ... 3 4 5 6 7 8 9 >>
На страницу:
7 из 9
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

– Но ведь весьма возможно и то, – задумчиво отозвался он, – что сокровища, о которых мы сейчас будем с вами долдонить, – не более чем заманчивый миф. А коли эти легендарные ценности всё-таки существуют в реальности, то почему они – тайные? Наверное, не зря претендуют на них мощные бандитские структуры! Но, допустим, что удастся нам хитро и ловко пресечь их беззаконные посягательства и поползновенья. Предположим, что мы вместе околпачим, облапошим разбойников… Но что же именно изменят в моём нынешнем прозябаньи новоявленные активы и суммы?

Алёна задорно встрепенулась и с готовностью ответила:

– Давайте сейчас прикинем! То огромное достоянье, которым вы теперь обладаете станет вашим неприкосновенным, основным капиталом… своего рода майоратом… А вот те дополнительные ценности, которые вы вскоре получите…

Он поощрительно улыбнулся и, прервав её, уточнил:

– Я получу их из ваших рук…

– Да, конечно, из моих… – бойко согласилась она, а затем увлечённо, хотя и негромко продолжила: – Этой ликвидностью можно распорядиться весьма рационально. Хоть риск, несомненно, есть… Но ведь не собираетесь вы кутить, мотать и транжирить по кабакам и злачным притонам?.. Эту немалую часть своего наследства вы истратите на продолженье своей патриотической карьеры, которая отныне потечёт по другому руслу. Будет у вас много публичности, майданов и выборов! На организацию этих мероприятий вы и начнёте расходовать деньги, которые вскоре вы получите от меня, ибо эти шальные суммы будто свалятся на вас с неба, и будет их менее жалко, чем основной капитал… Ведь и ваша честолюбивая сестра собиралась ринуться в политику! И вы сделаете то, что не удалось совершить ей. Ради благодарной памяти о вашей родственной любви…

И Серов с неожиданным сладострастьем содрогнулся от жутковато-приятного предвкушенья тех слов, которые ему захотелось ей сказать… А затем он ухарски взмахнул десницей и вкрадчиво промолвил:

– Кое-что я доселе не могу предположить… Ну, хотя бы это… Вы приходите сюда неприкаянной и нищей, а затем вы щедро сулите мне пароли, секретные номера счетов, коды, реквизиты и шифры для полученья огромных денег… Но какую же участь вы уготовили самой себе?.. Неужели вы, – после исполненья вашего долга перед моей сестрой, – заранее намеривались уйти из моего поместья столь же убогой и сирой, какой сюда проникли?.. Разве вы, – хотя бы невольно, – не строили планов о получении взамен крупной конфиденциальной награды? Неужели вы до святости бескорыстны?

И она весело откинулась на спинку своего стула…

Алёна сразу поняла, что ей сейчас добровольно, без её просьбы, предложили выбрать себе чрезвычайно щедрое вознагражденье. Значит, её поведенье оказалось безупречно тактичным, и он до конца поверил ей. И она мысленно похвалила себя за то, что не соблазнилась она вполне реальной, хотя и опасной возможностью заграбастать себе в собственность и тайные активы, и деньги на секретных депозитах умершей сестры отставного генерала Серова мошенническим способом через купленных юристов и подставных хапуг…

И Алёна, морща по-детски лоб, начала прикидывать, что же именно ей сейчас потребовать от Серова. И вдруг ей померещилось, что её вдохновенное наитие мысленно сказало ей:

«Нежели ты ещё полагаешься на свой ограниченный и жалкий разум, который уже не раз ввергал тебя в шальные афёры, интриги и авантюры?.. Твой рассудок часто обманывал тебя, и опасные последствия этого вранья всё ещё довлеют над тобой… Прекрати напрасно уповать на свой докучный и самоуверенный ум…»

И эти воображаемые увещеванья её наития показались ей абсолютной реальностью, и Алёна согласно кивнула головой. И Серов, заметив её быстрый кивок, улыбнулся ей поощрительно и страстно. А затем она, повинуясь своему загадочному наитию, произнесла с гармоничной модуляцией в голосе:

– Я отлично понимаю огромную степень риска, на который я сейчас решилась. Я намерена высказать чудовищную дерзость. Но, знаете ли, сударь, – и она смущённо усмехнулась, – что я в эти миги совершенно не властна над собой. Ведь меня внезапно заполонило таинственное чувство, которое меня влачит и принуждает к отчаянным действиям, лишённым и привычной разумности, и логики. Я заранее прошу меня извинить за кощунственные фразы…

И вдруг Серов явно растрогался, поскольку он сам неоднократно ощущал на войне нечто подобное, и эти чувства всегда оказывались спасительными для него. Ведь он, машинально повинуясь им, выживал без фатальных увечий и ран даже в тех жутких передрягах, в которых у него совсем не было шансов уцелеть… А ещё он был теперь крайне заинтригован… И вдобавок ему почудилось, что он сейчас находится рядом со своей умершей сестрой, и он, страстно потупившись, молвил:

– Я готов вас понять, Алёна, а, значит, я способен простить вам любую ересь. Я солидарен с вами в полном отрицании рутины!.. А теперь мне кажется, что вы – мистическая женщина, хотя на вас и нет флёра экстравагантности… Воркуйте, моя милая!

И она тревожно, но умильно сказала ему:

– Мне сейчас кажется, что вы могли бы взять меня в законные жёны… Конечно, это моё ощущенье лишено логических оснований. И, разумеется, это моё желанье не станет обязательным условием для передачи вам денег и ликвидностей вашей сестры: вы получите их в любом случае. Можно хоть завтра начать процедуру по приёму и передаче добра… А я прекрасно осознаю всё! И я без всяких иллюзий понимаю огромную социальную разницу, – вернее, необъятную бездну, – между сирой просительницей и вами… Я не забыла мою замызганную, утлую нишу… Но зато я во всех пикантных подробностях знаю, какова была в сексуальных забавах ваша неподражаемая сестра!..

– А я отлично знаю другое… – и задорно, и хмуро ответил он, – ведь я расчудесно понимаю, что моя женитьба на вашей особе – это непременное условие! Не обманывайте ни себя, ни меня! Ежели я сейчас откажусь от женитьбы, то обязательно отыщется множество причин для проволочек, задержек и весьма досадных казусов… Но ваши страстные уверенья в том, что вы, дескать, исключительно хорошо осведомлены о любовном темпераменте моей сестры, живо меня тронули… – Он слегка помялся, а затем внятно и задумчиво продолжил: – Ваши прозрачные намёки на извращённые и противоестественные шашни моей сестры ясно мне доказали вашу редкую проницательность. Да, верно и правильно: ещё с ранней юности я питал к моей сестре чрезвычайно нежные, но далеко не братские чувства. И я вовсе не исключаю, что у меня в душистой постели с вами вдруг могут возникнуть блаженные иллюзии. Ведь сегодня мне уже несколько раз сладко померещилось, что рядом со мной были не вы, а моя родная сестра.

И Алёна искусительно и трепетно улыбнулась ему, и после короткого, но сладкого для обоих молчанья он заявил:

– Я сейчас витийствовал перед вами только для того, чтобы вы догадались о полной неудаче вашей попытки обмануть, обмишурить меня. А теперь вы окончательно убедились в этом… Но я вовсе не отрицаю, что ваше свадебное предложенье может оказаться поводом для наших приятных и плодотворных дискуссий. А заодно и причиной для профессиональных дебатов юристов…

«Нет, хитрая бестия, – подумалось ей, – скоро ты женишься на мне. И ты обвенчаешься со мной без участия скотин-юристов… этих гадких пройдох и корыстных лицемеров… И, разумеется, без нашего брачного контракта, который в случае развода оставит меня нищей… Но пусть он теперь поярче вообразит, что он искусно одержал надо мной решающую победу. Я оказалась бы форменной дурой, если бы я не оставила его в столь приятном для него заблуждении… Вытаскивай, взвивай меня, небесное наитие, из грязной и зловонной колеи, из мутной лужи, ибо теперь – самое время…»

Но её свежее и упругое тело прекрасно скрывало её задние мысли, а плоть её казалась Серову лучистой, покорной, расслабленной и нежной…

А вскоре вдохновенная Алёна смиренно и грустно сказала ему:

– Наверное, вы сейчас имеете полное право воспринимать меня, как закоренелую дрянь… Тем паче, что меня угораздило вляпаться в уголовную тюрьму… Но даже в лагерной зоне из нормальной женщины очень трудно вытравить естественные чувства… Да, я теперь очень хочу замуж!.. Да, вы настолько мне понравились, что я и без официального штампа в моём паспорте охотно уступлю вам буквально во всём… Я стану говорящим орнаментом вашего бытия!.. И я не буду ломаться и кукситься, как принцесса!.. Но я прошу вас кое-что учесть… Я отнюдь не бесприданница… По несудимой воле вашей покойной сестры весьма большой кусок от её наследства вы можете получить только через меня. Значит, она загодя планировала наше свиданье! Но ведь она, хотя и оворясвоеобразно, но безмерно и до страстного обожанья любила вас!.. И она ни в коем случае не хотела для вас зла… Следовательно, ваша проницательная сестра не считала меня напастью и бременем для вас… А, верней всего, она воспринимала меня, как важнейшую составную часть своего завидного наследства возлюбленному брату. Поверьте: она отменно разбиралась в людях.

И Алёна, кротко улыбаясь, умолкла, и вдруг попытался он понять свои яркие чувства к ней. Ведь его чувства к ней казались ему сейчас настолько яркими, что Серов неслышно, но восхищённо прошептал: «Волшебный калейдоскоп блистательных и полярных впечатлений…»

Но его чувства к ней были теперь в невероятном смешеньи. Её проницательность изумляла и одновременно страшила его. Явно он умилялся её благородством, щепетильностью и честностью, – ведь Алёна всё-таки не цапнула для себя часть наследства его сестры, – но мысленно он сетовал на дерзость неприкаянной гостьи. В нём жгуче перемешались настороженность и жалость к ней…

И в придачу его нервы бередило вожделенье, и он не понимал, что именно сейчас его одурманило: страстное влеченье к мёртвой сестре или плотская тяга к Алёне?.. И вдруг в мыслях у него сложились фраза, которая необычайно ему понравилась:

«Я вожделею к святой и благодарной памяти о своей мёртвой сестре».

Но Серов уже чувствовал, что в нём появилось отчаянное вожделенье ещё и к Алёне, и внезапно он вспомнил дерзкое её предложенье жениться на ней. И вскоре ему померещилось, что его нутро заурчало от удовольствия…

А она терпеливо ожидала его ответа под личиной трепетной нежности. Но внутренне Алёна была теперь совершенно спокойна, поскольку она окончательно уверилась в том, что он уже полностью дозрел до своего согласья жениться на ней. И вдруг она догадалась, что он сейчас предложит ей совместную ночь. И чем упорней Алёна размышляла о предстоящих утехах, тем больше она ощущала самоё себя извращённой сестрой своего будущего любовника. И это ощущенье показалось Алёне чрезвычайно комфортным. И, наконец, забрезжило в ней, а затем стало в ней стремительно расти её страстное желанье совершенно преобразиться в любимую сестру владельца шикарной усадьбы…

А, в сущности, почему бы и нет?.. Конечно, теперь она – нищая! Но разве ей нельзя вообразить, что она пожертвовала своё достоянье на оплату политической карьеры своего единокровного брата?.. А ведь можно допустить и более пикантную версию… Например, то, что она по жёсткому требованью родного брата самоотверженно передала ему всё своё богатство в оплату за их кровосмесительную ночь?.. Дескать, её библейская любовь сильна столь непомерно!..

И внезапно Алёне показалось, что он сейчас интуитивно постигает её необычайные ощущенья и грёзы, и этим проникновеньем он, хотя и невольно, но стремительно увеличивает свою болезненную страсть к ней. А затем Алёне померещилось, что её плоть сейчас излучает незримые и пульсирующие токи, которые целительно и нежно вонзаются в него. И вскоре почудилось ему, что её дурманный и пристальный взор заботливо и страстно обволакивает его, и чуть румяный Серов опять почувствовал в себе военный задор и без экивоков промолвил ей:

– Мне совершенно ясно, что вы очень тесно общались с моей сестрой. Вы у неё переняли повадки, норов и образ мыслей. Я теперь полностью уверился в том, что она избрала вас в фаворитки из-за вашего бесспорного сходства с нею. Но ведь вас конфиденциально осведомили о моём не вполне естественном влечении к ней. А теперь у меня вновь появилась иллюзия того, что рядом со мной не вы, но моя родная сестра… Мне интересно: какой бы оказалась её реакция, если бы я предложил кровосмесительную ночь? Но я опасаюсь, что правдивый ответ на столь каверзный вопрос весьма затруднит вас…

И Алёна радостно улыбнулась ему…

– Искреннее моё признанье, – с трогательной простотой проговорила она, – нисколько меня не обременит. Я принимаю ваше предложенье и делаю это с весёлой радостью!.. Ваша сестра была сложной, многогранной и одарённой личностью, но весомая частица утончённой её натуры передалась и мне. Поверьте, что я не хвастаю!.. Именно ваша сестра украшала чертоги, в которых я теперь обитаю. Она уповала, что вы посетите их… Она мечтала о таком визите!.. Но если вы пожелаете, то я сама прыгну к вам…

И с ласковой грубоватостью он отозвался:

– Негоже первоклассной женщине самой шастать. Пусть это будет уделом чаровниц, кто сортом пониже… А я пожалую к вам за час до полуночи…

– Всё будет превосходно, – произнесла она с нарочитой покорностью в голосе. – Право, я чрезвычайно рада, что мы обошлись без околичностей… И я весьма благодарна вам за то, что у меня теперь нет смысла притворствовать. Ведь вы способны раскусить даже самое умелое актёрство… И сколь же мне приятно стать, будто в детстве, самой собою! Воистину, полная искренность – это неизъяснимая роскошь! Наверное, вам трудно это понять…

И он мягко прервал её:

– Но я прекрасно всё это понимаю! Ведь я и сам умею профессионально менять личины. – И вдруг Серов не удержался от банального бахвальства: – А в придачу я научился постигать чужие мысли! Вы не думайте, что качество это всегда приятно. Воистину, каждое занятие может превратиться в докучливую рутину…

И Алёна быстро и опасливо посмотрела на него, но он, упоённый самим собою, не заметил настороженного взора…

А затем они после короткой заминки одновременно встали со стульев и, церемонно покинув столовую, разошлись восвояси. И оба на ходу упорно размышляли: допустимо ли считать радостью обуявшие их чувства?.. И, наконец, оба, возвращаясь по коридору к себе, решили, что нынешние чувства можно воспринимать, как радость…

11

В чёрном официальном костюме Тимофей Захарович Шилов, насупившись, прикорнул на краешке дубового стула возле настежь открытого окна в сумрачной и свежей комнате административных помещений усадебного дома. В вечернем особняке царили тишина и стерильный порядок, а парадная столовая после обеденной трапезы была идеально прибрана усердными и рьяными слугами. Широкая канцелярская комната была отделана весьма аскетично: там находились только массивные стулья, грандиозный чугунный сейф, увесистый письменный стол, два розоватых полированных комода с постельным бельём и прочный старый диван, принадлежавший по непроверенным слухам народному комиссару из сталинской эпохи. Порой Тимофею Захаровичу казалось, что от этого исторического дивана исходит аура необъятной власти и великого тайного страха…

Тимофей в прозрачных сумерках смотрел в окно на бурное клокотанье студёной речки, а осенние горы источали в комнату струи льдистого и хвойного воздуха. Тимофей зябко и нервозно передёрнул плечам и с большим раздраженьем подумал о том, что он доселе не получил никаких распоряжений относительно ужина на этот вечер. Хотя вместительные холодильники в покоях владельца усадьбы и его вероятных гостей были постоянно и плотно забиты эксклюзивными напитками и свежими деликатесными яствами в очень пространном ассортименте. Усердный дворецкий сам утверждал номенклатуру завозимых в барское поместье продуктов. Но всё-таки на случай кулинарных экспромтов хозяина или обольстительной гостьи дежурили в своих каморках двое поваров и трое лакеев. Да и сам дворецкий решил, что в эту судьбоносную ночь никуда не отлучится он из барского терема…

Внезапно Тимофей с ненавистью посмотрел на блестящий никелированный звонок, по которому хозяин вызывал дворецкого к себе. И тусклое сиянье электрического звонка показалось Тимофею символом лакейского рабства. Сытому и балованному слуге всё более претила его зависимость…

Вскоре Тимофею подумалось о его перспективах, и сразу его будущее вообразилось ему весьма тёмным. Ведь теперь у его господина явно наметилась важная перемена в судьбе, ибо сегодня накрепко он спутался с умной, стервозной и заносчивой кралей. А много ли хорошего такая связь может сулить дворецкому?.. ведь его запросто могут прогнать из фешенебельной усадьбы по мимолётной прихоти хозяйской зазнобы… Но при любых раскладах положенье его будет весьма поколеблено… Значит, ему предстоит рискованная и потаённая борьба за своё служебное положенье, которое приятно сопряжено с многочисленными льготами и барышами…

Но вдруг Тимофею грядущие мелкие интрижки показались чрезмерно унизительными для него, и вскоре он оторопел при шалой мысли, что ему теперь отчаянно хочется достичь благородной цели… Но ведь ничего на свете благородней истинной любви нет!.. И Тимофей опасливо ощутил в себе непоколебимую решимость полюбить Алёну и стать соперником своего строгого господина в борьбе за на в борьбе за жензину. ь Алёну и городную цель. прелестную даму…

И Тимофею ярко вообразились трагические и прекрасные сцены о его любви, рыцарской верности, отваге и шляхетской гордости…
<< 1 ... 3 4 5 6 7 8 9 >>
На страницу:
7 из 9