Белый странник

Он подошел к колодцу, набрал воды и пошел в дом. С первым его шагом работа во дворе закипела вновь. Через полчаса в гостиной сидели десять молодых, здоровых парней, и один постаревший на сотни лет взрослый мужчина. Ели молча, почти не глядя друг на друга. Потом Замург подавился мясом и стал кашлять. Стандор ударил его по спине, чтобы помочь, отчего Замург упал со стула, хватаясь за все, что было рядом, и за ним под стол полетела вся посуда, до которой он смог дотянуться. Все замерли, глядя то на Замурга, то на Кирилла, то на Стондора, который застыл с поднятой рукой, занесенной для следующего удара. Кирилл поглядел на всех и улыбнулся, в след за этим в его доме грянул здоровый, и как громовой раскат мужской смех. За последние дни это было первое проявление радости в доме Кирилла, и это напомнило всем о том, что жизнь все-таки, какая бы она ни была, продолжается. После завтрака все собрались идти в деревню. Ученики ждали во дворе своего наставника, но когда тот вышел к ним, у всех отвисли челюсти от удивления. Кирилл был одет в доспехи, которые в солнечном свете переливались жемчужным перламутром. Белый плащ был расшит золотым орнаментом, в центре которого бол вышит герб в виде летящей не большой птицы, несущей в своем клюве цветок. На боку висел знакомый всем меч, только рядом с ним был еще один, такой же, только поменьше. Кто-то из учеников вполголоса сказал, не подумав о том, что его голос озвучил его мысль:

И почему он так выглядит? Откуда у него доспехи, подобные доспехам богов?

Потому, что он БЕЛЫЙ СТРАННИК, и обращаться к нему теперь станем – Господин. – Слова Новаха прозвучали отрезвляюще для всех. Ученики переглянулись и опустились на колено перед своим господином. Кирилл глядел на этих молодых, полных решимости людей, и не верил своим глазам. Неужели это и есть его верные и преданные ему генералы, которым он должен доверить исход дальнейших битв за свободу. Да, это были они, и никто в этом мире не сможет их остановить. Никто не сделает их работу лучше. Сердце немного щемило от мысли, что кто-то из них должен погибнуть, а кто-то дойти до конца. Но не одной жизни он не загубит напрасно. Возможно, он сам сложит свою голову на поле брани, хорошо бы, но сделает это с наибольшей выгодой для общего дела. В результате целая страна получит избавление от тирании, еще не пришедшего, но готовящего удар врага. Он сказал, обращаясь к ученикам:

Зайдите в дом и оденьтесь, как подобает тем, кто пойдет со мной. Не задерживайтесь, мы и так опаздываем.

Ученики вошли в дом и увидели в гостиной огромный шкаф, в котором висели доспехи для каждого. Откуда взялся этот шкаф, не мог себе представить никто. Но все отнеслись к этому как к должному. Через некоторое время на крыльцо вышли совсем другие парни. Они выглядели величественно и серьезно, они были похожи на ангелов в своих ослепительно белых доспехах. Вот только шлемы с гребнями как у древних римлян вызывали некоторую настороженность. Шлемы они держали в руках, прижимая их к левому боку. Золото на доспехах сияло, отражая солнечный свет, от того все эти люди казались спустившимися с небес. Посланниками воли богов, вот только посланники эти были обычными людьми. Все сошли с крыльца и стали перед странником. Кирилл повернулся и пошел в деревню, за ним, выстроившись в две колонны, пошли ученики. Войдя в деревню, они направились в общинный дом. Никто даже не повернул голову в сторону, все шли, гордо чеканя каждый шаг. Они больше на мальчики, они мужчины, они воины, они часть истории и легенды. У них нет права на слабость и малодушие, у них нет права сойти с выбранного ими пути, потому что если это сделают они, то ждать решимости от других не приходится. Они – это сплошная воля к победе. Они – это и есть победа. В общинном доме собрались все жители де- ревни, когда в дверь вошел Кирилл и его воины. Все от удивления ахнули, некоторые, не выдержав внезапно возникшей дрожи в коленях, просто сели на скамейки. Кирилл остановился перед сидящим в центре зала Рошлом, и глядя ему в глаза взглядом, от которого Рошл захотел повеситься, сказал:

Ты вчера приходил ко мне, старик. Ты приводил с собой всех этих людей. Тогда я не мог тебя слушать, сейчас я пришел поговорить с тобой и попрощаться. Говори, если есть что сказать. – Голос звучал как-то иначе, хотя принадлежал все тому же знакомому им Кириллу. Рошл встал со стула, и долго пристально рассматривал своего гостя. Он не мог поверить в то, что перед ним стоит его старый знакомый Кирилл. Человек, на которого смотрел Рошл, выглядел необычайно сильным и волевым, способным на великие подвиги и на великую жестокость по отношению к своим врагам. Он вызывал благоговейный страх у смотревших на него людей. Вдобавок ко всему за его спиной стояли не менее решительные молодые воины. Все с трудом узнавали своих сыновей, соседей, друзей. Матери тихо заплакали, не в силах перенести очевидное расставание со своими горячо любимыми детьми. Отцы прятали глаза от сыновей, понимая, что в

этих молодых и еще не опытных юношей, мужества больше, чем в любом из них. Они не предадут и не струсят. Они взрослые и настоящие мужчины. Рошл стал на колени и дрожащим голосом обратился к Кириллу:

Мы виноваты перед тобой, мы были ослеплены любовью к своим детям и забыли о гордости и порядочности. Мы принесли тебе не меньше горя, чем те, кто лишил жизни твоих прекрасных детей. Мы, а главное я, не заслуживаем твоего прощения. Но все-таки мы его у тебя просим, прости нас, Кирилл. Отруби нам головы, подлым псам, чтобы мы искупили свой грех и вину пред тобой. – Рошл стоял на коленях, глядя в пол. Он не мог глядеть в глаза тому, кого предал. Он выглядел совсем старым. Все произо- шедшее состарило некогда крепкого и уверенного мужчину. Седины прибавилось на его голове, руки нервно дрожали, из глаз капали слезы горя, отчаяния, и разочарования, надежды на прощение. Остальные мужчины, после сказанного Рошлом, стали на колени и склонили свои головы перед Кириллом. Повисла оглушительная тишина, от этой тишины даже зазвенело в ушах. Кирилл молча стоял и глядел на стоящих перед ним на коленях мужчин. Потом он сказал как можно спокойнее, хотя его сердце беше- но колотилось в груди:

Скажи мне старик, если я отрублю твою голову, мои дети встанут из могил? А твоим людям, если отрубить головы, уменьшит это их вину, или предаст радости их детям? Ты забыл, чему учит Господь. Он учит прощать близким, а вы и есть мои близкие. Я не виню вас за содеянное, вы просто люди и вы можете ошибаться. Как я могу вас за это судить. У меня конечно горе, и вы тому причина, но это не повод множить горе одного на всех. Я ухожу из ваших мест для выполнения своего долга, ради которого я пришел в ваш мир. Я увожу с собой ваших сыновей, которые сами решили идти со мной. А вы должны найти выход из этого всего, и вы его найдете, я знаю. – Он взял Рошла за плечи и поднял с колен. Поглядев ему в глаза, Рошл не увидел в глазах Ки- рилла упрека. От этого он обнял его и заплакал еще сильнее. Вслед за Рошлом встали и остальные мужчины. Они виновато глядели на Кирилла, Кимарн спросил у Кирилла:

А как нам тебя называть теперь, ты выглядишь иначе?

За Кирилла ответил Зимарг, он вышел вперед, и сказал спокойно, так как будто ждал этого момента давно:

Вспомните мои слова, придет он, но он другой, так вот он пришел и стоит перед вами и имя ему БЕЛЫЙ СТРАННИК. Рядом с вами жил, и от вас уходит, но теперь вы сами знаете, что тот, кого ждали все эти годы давно пришел и ждал своего часа.

Все после этих слов совсем по-другому поглядели на Кирилла. Женщины даже пе- рестали плакать, мужчины ошарашено потирали лбы, Кирилл спокойно сказал:

Я же говорил вам, что Белый странник такой же человек, как и вы. Только дело у него не совсем обычное. А сейчас попрощайтесь со своими сыновьями, мы скоро уходим. – После этих слов Кирилл вышел из дома и пошел к себе домой, исстрадавшиеся матери бросились к своим детям. Отцы угрюмо стояли рядом с ними.

Кирилл ходил по дому и вспоминал свою прошлую жизнь. Как смеялись его дети, как танцевали перед зеркалом девочки. Зайдя в спальню девочек, он вспомнил, как мирно они спали, сложив ладошки под головку. Как он осторожно, чтобы не разбу- дить, целовал их, прежде чем идти спать. Он вспоминал своего сына, который с восторгом говорил о подвигах, которые он будет совершать рядом с Белым странником, своим отцом, и все девушки мира будут влюблены в него. Легкая и печальная улыбка коснулась его губ. Кирилл понимал, что не может уйти из этого дома, полного так дорогих ему воспоминаний, а уйти надо. Этот дом наполнен страданиями, причем его страданиями, и он не отпускает Кирилла в путь. А если Кирилл останется то Странник не выполнит свой долг, и Кирилл принял решение. Он достал из мешка, который он и Новах брали с собой, предметы, похожие на куски мыла. Потом открыл свой шкаф, где висели его доспехи, и взял еще несколько килограммов таких кусков. Стал методично размещать все эти предметы в разных местах дома, после установки последнего он встал, поглядел на дорогие сердцу предметы и сказал вслух:

Надеюсь, вы меня простите детушки, но по-другому я не могу.

Кирилл вышел из дома. Оседлал коня, вывел всю живность из сарая и положил там еще несколько кусков мыла. Потом сел на коня и поехал в сторону деревни. Он не стал заезжать в деревню, он сидел в седле у ворот и глядел на свой дом. Он хотел запомнить его не таким, пустым и безжизненным. Он хотел запомнить его таким, каким он был раньше, когда там жило счастье и радость.

Из ворот вышли ученики, ведя лошадей в поводу. Видя своего господина, сидящего верхом, они стали прощаться с родными. Отцы молча обнимали своих сыновей, матери, заливаясь слезами просили беречь себя, и по скорее возвращаться домой. В левой руке Кирилл держал предмет, который выглядел как черный камень, в центре которого горел красный огонек. Когда все сели на своих лошадей он положил палец на этот огонек и громко сказал:

Не поминайте лихом люди добрые. Пусть мой дом напоминает вам, как хрупка эта жизнь и что нужно ее беречь, берегите себя и прощайте. – С этими словами Странник вдавил огонек большим пальцем, и раздался оглушительный грохот, от которого затряслась земля под ногами. Яркая вспышка осветила небо, затмевая солнце. Дом, который раньше принадлежал Кириллу, разлетелся на многие кусочки, а на его месте остался уродливый шрам на земле.

Кони от такого шума встали на дыбы, едва не сбросив своих седоков, не желая успока- ивать своего коня, Кирилл пустил его в галоп, увлекая за собой учеников. Кони мчались как ветер, они хотели как можно быстрее удалиться из мест, где так много горя и страш- ного шума. По щекам Кирилла текли слезы, он не мог понять от чего, то ли от ветра бью- щего в лицо, и мешающего смотреть вперед, то ли это эмоций которые, наконец нашли выход и проявились в виде слез. Конь Кирилла начал надсадно хрипеть. Кирилл пони- мал, что еще немного такого галопа и бедное животное не выдержит. Он остановил коня и спешился. Немного постояв рядом с лошадью, Кирилл пошел вперед пешком. Ученики сделали то же самое. Так и шли люди и лошади в полной тишине, тишина была такая, что лошади боялись нарушить ее своим фырканьем, казалось, таким естественным для них. Кирилл увидел группу деревьев и направился к ним. Подойдя к первому дереву, он снял с лошади седло и, стреножив, отправил пастись. Сам же уселся под деревом, молча глядя вдаль, которая была перед ними. Ученики развели огонь, и приготовили поесть. Кирилл остался сидеть в стороне от всех. Новах принес ему еду и спокойно сказал:

От того, что мы будем изматывать себя, легче станет лишь нашим врагам. А нам надо набраться сил и жить как-то дальше. Не оставляй нас господин, не казни себя и не изводи почем зря.– Он стоял, протянув миску с едой Кириллу, и ждал, когда тот возьмет ее. Кирилл посмотрел на протянутую ему миску, на Новаха, и, принимая обед, сказал:

Я не извожу себя, я просто ничего не хочу. Но ты прав, если мы станем слабее, то это будет выгодно лишь нашим врагам, а их у нас слишком много.

Они вместе вернулись ко всем ученикам, и Кирилл старался вести себя так, чтобы его с Новахом горе не было таким явным. К вечеру небо скрыли тучи, они были полны воды, и казалось вот, вот эта вода хлынет на землю сплошным потоком, смывая с земли всех людей, которые сидели у костра на краю маленькой рощицы. Глядя на это небо, Кирилл велел натянуть ткань между деревьями и поставить под нее лошадей, а самим спрятаться от непогоды в шатре, который тоже нужно было поставить. Ученики не понимали, где им взять этот шатер, но не стали спрашивать. Пошли натягивать крышу для лошадей, потом, когда все было готово, и лошади стояли в импровизированной конюшне, все ученики с удивлением наблюдали за Кириллом, который достал из сравнительно небольшого мешка ткань, которая была похожа на большое облако. Кирилл уложил это облако на землю, и стал отдавать команды ученикам, чтобы те установили шатер. После нескольких неудачных попыток перед учениками стоял просторный, серо-зеленый шатер. Они были удивлены и горды собой, это было видно по их лицам. Небо, которое ждало, когда же эти люди устроятся и спрячут свои тела от того дождя, который вы- рывался из него, не желая ждать больше ни минуты, прорвалась, и на землю хлынула вода. Она рухнула, именно рухнула, с шумом ударяясь о земную твердь, и разлетелась на миллионы мельчайших капель. Кирилл стоял за пределами шатра и смотрел на стену из дождя, которая разделила мир на шум и воду, которая стремилась содрать кожу с лю- бого, кто окажется под ее струями. Но при всем при этом Кирилл не чувствовал холода водных струй, как и самих этих струй впрочем тоже. Он поглядел на свои руки и одежду, которые были абсолютно сухими. Вода как-то странно облетала его, боясь коснуться. Потом он услышал детский смех. Вернее, ему показалось, что он услышал. Кирилл прислушался, понимая абсурдность своих надежд. В шуме дождя опять послышался до боли в сердце знакомый смех. Кирилл, не веря своим ушам, стал вглядываться в дождь. Сердце, казалось, выскочит из груди. Голова разрывалась от догадок, он приготовился бежать, как только услышит снова этот раздирающий душу смех. Кирилл не слышал больше ни- чего и в отчаянии он из всех сил закричал:

А-а-ни-и-я-я-я. – Его голос утонул в шуме дождя, казалось, сейчас он не сможет больше держаться и упадет замертво. Сил больше не было терпеть это, он, потеряв всякую надежду, невидящим взглядом уставился в дождевые потоки, пролетающие мимо него. И вдруг он разглядел в этих серебряных нитях дождя детскую фигуру. Кирилл пригляделся и узнал образ своей дочери Ании. Она стояла перед ним и улыбалась. Кирилл протянул к ней руки для того, что бы обнять ее, но она весело и как у нее всегда это получалось, сказала, сделав шаг назад:

Не надо папочка. Я еще не привыкла к своей стихии и боюсь, это нам помешает. Кирилл тут же отдернул руки, не веря ни своим глазам, ни ушам, уставился на дочь,

чьи черты были сотканы из воды, падающей с неба. Ания, видя потрясенный вид своего отца и находя его забавным, с улыбкой сказала:

Здравствуй, папочка, я так долго тебя не видела, и соскучилась, ты очень сильно изменился.

Очень трудно жить без вас доченька. Я очень скучаю по вам. – Кирилл говорил сдавленным от волнения голосом. Он не мог сдержать слез, которые скупыми ручейками стекали по его щекам. Тот факт, что он смог увидеть свою дочь и радовал его, и без меры удивлял.

У нас все хорошо папочка. Нам больше не больно, нам весело и мы часто говорим о тебе. Только повидаться мы можем через свою стихию. Нам разрешили выходить и говорить с тобой, просто почему-то смогла это сделать первая. Стартус просил передать тебе, чтобы ты не боялся больше огня, огонь теперь не может причинить тебе ни страха ни боли, впрочем как и все остальные стихии.

А когда я смогу увидеть остальных своих детей? – Кирилл боялся перебивать Анию, вдруг она плод его сознания и может исчезнуть. Но Ания не исчезла, видя сомнения своего отца, сказала:

Папа, я действительно существую, просто видеть ты меня можешь только в моей стихии. Так же, как и Стартуса, в пламени огня. А Манилу – в струях ветра, Нилея и вовсе всегда с тобой, ведь ты по земле ходишь. Ты, папочка, не расстраивайся и не грусти без нас, мы теперь всегда будем рядом. Да еще та женщина, которая приходила за нами. Ну, в черном плаще. Она сказала, что мы скоро будем вместе, просто нужно подождать. Ты не знаешь, что это может значить?

Чтобы это ни значило, доченька, это хорошая весть. Мы действительно будем вместе, и я вам теперь просто клянусь, мы больше не расстанемся никогда. – Голос Кирилла выказывал не только радость, которая заполнила его, казалось, умершую душу, оживляя ее. Он говорил о поселившейся там надежде, и эта надежда мгновенно стала смыслом дальнейшей его жизни. Кирилл неосознанно стал на колени. Ания осторожно подошла к нему и ласково коснулась своей маленькой ладошкой его щеки. Ладошка была мокрой и теплой. Она наклонилась к щеке своего отца, и, поцеловав ее, исчезла. Только ее голос шепнул на ухо Кириллу:

Мы скоро увидимся вновь, папочка, не грусти.

Он встал с колен, увидев маленькую Анию. Душа его пела и ликовала. Кирилл увидел свою дочь и скоро увидит остальных детей. Дети его не совсем умерли, вернее совсем не умерли, просто они на время его покинули, а это он как-нибудь переживет, и дождется встречи, даже если ждать ему придется всю оставшуюся жизнь. На губах непроизвольно появилась улыбка, он хотел прыгать и петь, но вовремя спохватился. Он не хотел давать повод своим ученикам подумать, что их господин и учитель свихнулся от горя, и спокойно вошел в шатер. В шатре горели свечи, от которых было достаточно светло. Ученики не поверили своим глазам, когда абсолютно сухой Кирилл вошел в шатер, и на его лице застыла улыбка. Удивление было таким сильным, что Нохлен подошел к нему и потрогал одежду Кирилла рукой, потом с удивлением спросил:

Как можно остаться под таким ливнем абсолютно сухим?

Кирилл, схватив его за плечи, радостным голосом сказал всем ученикам:

Скажу, не поверите. Но поверьте в то, что у одного из вас скоро будет праздник, ну, скажем, свидание. А сейчас давайте поедим, я есть хочу сильнее, чем жить.

Все переглянулись, но перечить не стали, они стали привыкать к необычному поведению своего наставника. Достали еду из мешков и стали есть вместе с Кириллом, который выглядел на удивление жизнерадостным и не напоминал больше грозовую тучу. А за пределами шатра бушевал дождь, он неистово бил большими каплями о землю, и, казалось, искры могли высекать эти капли, попади они на камни. Все это никоим об- разом не могло испортить настроения Кирилла, который получил надежду на счастье, которое он, казалось, безвозвратно потерял. Уснул он в этот вечер быстро и крепко, как наигравшийся вдоволь ребенок. Он давно так не спал, ему снились его дети, и они снова были вместе, даже во сне это казалось чудом.

В крепости был обычный день. Все без исключения тренировались. Офицеры не жа- лея своих и тем более сил солдат, обучая их. Требования были завышены вдвое, и это не совсем нравилось солдатам, но они не смели роптать на судьбу. Крепость выросла в размерах и была заполнена до отказа солдатами, которые без устали тренировались. Во дворе крепости, казалось, царил хаос, но это было хорошо спланированный хаос, и в нем был смысл. Шум стоял такой, что казалось, все в крепости должны были оглохнуть, но в общем шуме были отчетливо слышны команды командиров, которые заставляли солдат повторять снова и снова те или иные движения. Караул, выставленный на стенах крепости, не дремал, во все стороны были устремлены зоркие взгляды молодых солдат. Внешнее спокойствие не могло усыпить их бдительность. Командиры слишком часто устраивали проверки караульной стражи, и сони, как называли тех, кто пропустил ус- ловного врага, жестко наказывались. К воротам крепости неспеша приближались всад- ники. Они не таились и были давно замечены зоркой стражей. На крепостные стены поднялся Холгас и остальные офицеры. Они хорошо видели ехавших по дороге воинов, но вот кем они эти воины были, на таком расстоянии понять было трудно. Впереди ехал по всей видимости командующий, за ним в две колонны одетые также десять человек. В своих сверкающих доспехах они были похожи на ангелов, как минимум, Сабан сказал:

Интересно, кто это может быть, они едут сюда, как хозяева домой.

А они и есть хозяева. Во всяком случае, один из них, построить войска в парадный строй, поднять флаги нашего господина, приготовиться к встрече БЕЛОГО СТРАННИКА. – Холгас говорил спокойно, не отрывая взгляда от ехавших по дороге людей. Солдаты и офицеры без промедления начали выполнять его указания. Вот теперь в крепости начался хаос. Все стали впопыхах приводить себя в порядок, они понимали, что сейчас прибудет тот, кто поведет их в бой, за честью и доблестью.

Люди на лошадях, подъехав, к воротам, остановились и, не говоря ни слова, ждали старших офицеров, которые не замедлили выйти им навстречу. Холгас вышел вперед и, поглядев Кириллу, в глаза увидел совсем другого человека, он опустился на колено и произнес:

Я командующий войсками и все собравшиеся здесь офицеры приветствуем тебя, наш господин, и просим принять командование своей армией. – Во время этих слов все остальные офицеры и солдаты, несущие службу в воротах, опустились на колено и скло- нили головы. Кирилл спешился, и, подойдя к Холгасу, церемонно сказал:

Я прибыл, как и было обещано, со мной те, кто поведет мою армию в бой. А сейчас я предстану перед своими людьми, и пусть они воочию увидят, что Белый странник не миф, а человек, который поведет свою армию для защиты слабых и обездоленных. – С этими словами он пошел в крепость, за ним, ведя за повод лошадей, пошли его ученики. Холгас не особо удивился тому и спокойно последовал за ними. Войдя в крепость, Кирилл увидел всех своих солдат в парадном строю, они вытянулись, как струны, и приветствовали своего господина восторженными взглядами. Офицеры, стоящие во главе каждой колонны, кивком приветствовали Белого странника. Кирилл остановился и, повернувшись к Холгасу, сказал:

Почему ты и все остальные мои люди плетутся сзади, словно вы в чем-то вино- ваты. Ты, должен идти по правую мою руку, а остальные не должны отставать от тебя, я не собираюсь отнимать у вас ваши заслуги, я помню и уважаю их. – В голосе Белого странника звучало глубокое уважение к своим людям, они оценили это и поспешили встать рядом с ним. Лица их стали выглядеть заметно счастливее. Белый странник пришел мимо каждого солдата, стоящего в строю, перед ним. Он заглядывал им в глаза, а некоторым казалось в души, настолько пронзительный был его взгляд. За ним шли совсем молодые, но очень серьезные парни, одетые в сверкающие доспехи. Солдаты с удивлением смотрели на этих, не совсем обычных молодых парней, ведь не мог обычный, ни чем не выдающийся человек стать рядом с самим Белым странником как равный. Доспехи, в которых были эти молодые воины, приковывали к себе взгляды всех стоящих в строю, включая офицеров. Они только теперь поняли, как будет выглядеть армия Белого стран- ника. Кирилл поднялся на помост, с которого он мог видеть всех и все могли видеть его. В нависшей над всей крепостью тишине он обратился ко всем. Его голос разлетался над строем и солдаты вполголоса повторяли его слова для тех, кто стоял слишком далеко от Странника:

Я пришел, как и было обещано. Я есть Белый странник, вы все принесли мне клятву верности и я принял ее, но впереди у нас много жестоких боев и многие из вас, как бы мне не было жаль, погибнут. Они погибнут как легендарные герои прошлого, покрывая себя славой. И этого не избежать. Я и мои офицеры даем вам шанс покинуть крепость и отправиться домой. Те, кто решит это сделать, будут освобождены от клятвы и пусть не боятся позора и мести со стороны своих товарищей. Те же, кто останется со мной, пойдут навстречу своей судьбе и примут от нее все, что она приготовила им. Уйти все желающие могут с сего момента до рассвета завтрашнего дня. Сейчас вы все освобождаетесь от своих повседневных обязанностей и можете принять должное решение спокой- но. – Кирилл сошел с помоста и пошел к себе в комнату, за ним последовали все командующие офицеры и ученики. Как только они скрылись за дверями, была подана команда разойтись. Все солдаты, стоящие в общем строю, смешались в одну массу блуждающих по крепости людей. В комнате Холгас задал вопрос Кириллу, высказывая всеобщее непонимание:

Простите, мой господин, но мы не понимаем для чего вы пытаетесь распустить хоть и часть, но все таки армии, которую с таким трудом создавали мы, да и вы, кстати тоже. Ведь после ваших слов многие могут уйти, а это не входило в общие планы поставленные вами же. – Голос его грозил сорваться, подобную дерзость мог себе позволить только он, ведь он был не просто генерал, он был другом Кирилла, который вдруг превратился в Белого странника. Странник ответил спокойно. Он, казалось, ждал этого вопроса, и ждал именно от него:

Лучше пусть те, кто сомневается, уйдут сейчас с миром. Мы же не будем ждать пре- дательства в самый неподходящий момент, чем сомнения начнут грызть души слабых в час испытаний, отравляя этим мысли остальных. Посмотрим сколько людей оставит нас, и это покажет, как мы их подготовили к войне. Хорошо подготовленный солдат не будет сомневаться ни мгновение, он, не раздумывая, бросится в бой, выполняя приказ своего офицера, покрывая себя славой, хотя иногда и посмертно, к большому сожалению. Мне удивительно то, что ты, мой друг, заговорил об этом, не поняв моего замысла сразу. Верь мне и будь рядом не взирая ни на что. И кстати, мои слова касаются и вас тоже, господа офицеры, если вы вдруг не придете на ужин, то я пойму. Только прошу, уходите в ночь, пусть не видят солдаты тех, кто уходит. – Голос Кирилла звучал устало и не выражал не малейших эмоций. Всем было видно, что он переживает, что-то очень болезненное для его души. Волнаш обратился к Страннику, видя всеобщее возмущение, последними словами господина:

Простите меня за мою дерзость, но подобного оскорбления мы не заслужили. Ваше недоверие сильно ранит наши души и огорчает нас. Мы поклялись в верности вам, и мы сдержим свою клятву, чего бы это ни стоило.

Кирилл сказал твердым тоном: