Падший

– А то! Они всегда рвут зал! Вы тоже их фанат?

– В некотором роде. Если встречу вас там, угощу виктелем, – как же много смелости потребовалось, чтобы предложить девушке всего лишь выпить фруктово-овощную смесь. Но Даллас справился.

– А если не встретите – то вот мой акк, – Лиза протянула тонкую руку со смартлетом.

Окрылённый маленькой победой, Даллас пожал руку девушки выше запястья, на что она улыбнулась и сжала его предплечье в ответ. Они стояли так с десяток секунд – явно больше, чем требовалось, чтобы смартлеты скопировали айди друг друга. Наконец Даллас смутился и суетливо засобирался домой. Ему сегодня ещё предстояло купить билет на эту чудаковатую группу.

На концерте Лиза познакомила Далласа с компанией друзей, и он с неудовольствием пополнил список акков, считывая айди со смартлетов незнакомых людей. Но к счастью, эта весёлая и подвижная девушка при звуках первой же песни схватила робеющего Далласа и потащила на танцпол. Затем они долго сидели за барной стойкой, забыв о кассиопейцах, которые устроили на сцене неоновое шоу под свист и грохот однообразных звуков.

Начали с обсуждения довольно редко совпадающих музыкальных вкусов, затем обсудили тридэшки, тренды и всё, чем интересуются их сверстники. Даллас не разделял многих веяний моды и не стремился к популярности. Эта необычная черта привлекла Лизу или нет, но она явно заинтересовалась продолжить вечер после концерта в компании нового знакомого, наскоро попрощавшись со старыми.

Даллас удивлялся себе. Он никогда не отличался разговорчивостью, но в компании с Лизой слова лились потоком. Хотелось обговорить столько всего, поделиться взглядами на всевозможные вещи, шутить, рассказывать уже на самом деле смешные истории, а не те, что он мямлил, пока чинил её тренажёр. Но вместе с тем ему стало безумно интересно узнать эту девушку, понять, чем она живёт. К счастью, она тоже говорила и шутила без умолку.

Они шли пешком по ночному городу. Мимо проносились гирокары со спешащими за клубными развлечениями жителями. Над ними сияло созвездие Ориона и серп луны. Далласу порывался петь, кричать, обнимать эту чудесную девушку, которая появилась в его жизни и вызвала столько эмоций и интереса.

Добрались до дома Лизы и проговорили ещё битый час, стоя у подъезда. Но потом ей захотелось ещё пройтись, и они дошли пешком к жилищу Далласа. Далековато, но никто не торопился. Они уже обсудили новейшие достижения в сфере науки и техники, как вдруг начался дождь. Значит, уже четыре часа ночи, как быстро пролетело время! Даллас обнял девушку, вроде бы защищая от дождя, но при этом получал удовольствие, чувствуя её рядом.

Почти бегом забежали в апартаменты Далласа. Сначала планировалось, что он вызовет ей кэб, но как можно не предложить промокшей девушке остаться и обсохнуть, налив кружку горячего чая?

Даллас закутал Лизу в самое большое полотенце, что нашлось дома и запустил раритетный магнитофонный проигрыватель с двумя огромными бобинами коричневой ленты. Он приобрёл его давным-давно в магазинчике сувениров и антиквариата. Сложно сказать, действительно ли это старинная вещь или современная реплика, но, несмотря на внушительные габариты, Далласу нравился этот магнитофон. Он редко включал его, потому что единственная катушка вмещала лишь девять песен, и они давно приелись. Но сейчас настал подходящий случай.

Удивлённая Лиза, услышав слова песни «Girl, you’ll be a woman soon», долго и зачарованно рассматривала крутящиеся бобины. Она недоумевала, почему проигрыватель такой огромный, и для чего он нужен, если можно прослушать любую композицию с помощью смартлета и невидимого микробудса за ухом. Но песня произвела нужный эффект, и когда Даллас заключил её в объятия, приглашая потанцевать, она не возражала. Избавиться от мокрой одежды ей тоже показалось хорошей идеей.

Первые несколько месяцев Даллас и Лиза не отрывались друг от друга. Они виделись почти каждый день, часто вместе ночевали. Правда, у Далласа в апартаментах имелся лишь старенький неудобный диванчик, а у Лизы стояла новейшая модель релакс-капсулы, но, увы, одноместная. Это вызывало определённые неудобства, так что, потратив накопления, и добив недостающее кредитом, он приобрёл двухместную технически совершенную кровать.

Секс в репсуле впечатлил Далласа. Нежная подсветка, музыка, меняющая ритм, реагируя на процесс. Эта модель распыляла феромоны, усиливая возбуждение. А вибрационно-массажные зоны позволяли достигать оргазма даже без телодвижений.

Правда, эту опцию Даллас невзлюбил. Всё из-за одного неприятного клиента – лысоватого толстячка. Он купил дешёвую модель капсулы, в которой нет такого модуля, а он, похоже, ради этого её и приобрёл. Вызвав Далласа, обещал приплатить сверху, если только тот установит ему «кое-какое дополнение» – с этими словами мужичок заговорщицки подмигивал.

Конечно, Даллас не помог сальному клиенту, а его подмигивание каждый раз всплывало в памяти, когда Лиза предлагала включить «жужжалку». Хотя и без этого всё получалось прекрасно. Далласу очень нравилось, что Лиза часто оставалась у него ночевать – три-четыре раза в неделю.

Лиза жила очень активно. Она знала обо всех мероприятиях, проходивших не только в Орионе, но и в других городах, особенно в столице – Большой Медведице. С ней Даллас впервые побывал в этом огромном и самом населённом городе.

Если верить официальным данным, в столице постоянно обитало почти два миллиона человек. Но едва ли не больше людей мечтало жить в этом мегаполисе, поэтому нередко встречались ночующие на улицах приезжие. Их влекла столичная жизнь – «как мотыльки на огонь», гласила старинная пословица. Мотылёк – это, кажется, такая бабочка, насекомое с красивыми крыльями, а почему они летели на огонь – так же непонятно, как и то зачем люди покидают родные города и спят в подворотнях.

Но Лиза восторгалась столичным шумом, безумными пробками на все три уровня десятиполосных автострад, тысячами мерцающих тридэшек, рекламирующих всё подряд. В огромных клубах под завязку набитыми людьми она чувствовала себя в своей стихии. Она ловко совала смартлет под нос бармену, заказывая несладкую колу без газа прежде, чем того отвлекут другие люди. Ловко пробивалась сквозь толпу, таская за собой ошеломлённого Далласа, выбирая самые лучшие места, откуда видно всё, а звук пробирает до внутренних органов. А попав в центр событий, отрывалась каждый раз как в последний.

Помимо шумных клубов, Лиза, как и многие, увлекалась йогой. Правда, в отличие от других, она занималась этим не то спортом, не то медитацией гораздо серьёзнее. Почти каждое утро она ездила в йога-студию, но этого оказалось недостаточно, так что дома она занималась фитнесом на тренажёрах, а затем посещала занятия вечерней йоги. Даллас иногда не видел возлюбленную целыми днями, особенно если задерживался с ремонтом на другом конце города. А когда он предлагал ей сходить на мувик или мероприятие, интересное ему, Лиза часто предпочитала вечерние занятия. Не посещать йогу можно только ради тусовок в клубах или встреч с друзьями.

А друзей у Лизы много. И все они время от времени требовали встреч. Она таскала с собой и Далласа, но он чувствовал, что совершенно лишний в чужой компании. Не понимал, как можно так долго обсуждать еду, модную одежду или новые модели смартлетов (уж он-то знал, что они отличались от старых только внешним видом). В итоге Лиза встречалась с друзьями без его участия, что принесло даже некоторое облегчение.

Сначала это не казалось важным. Даллас покорно ждал, когда Лиза освободится, и они снова будут вдвоём. Но потом он заметил, что у неё остаётся для него всё меньше и меньше времени. Он просыпался один в огромной репсуле, потому что ей неудобно ездить на утреннюю йогу из его апартаментов – лишние пятнадцать минут на гироцикле. Лиза продолжала звать его на вечеринки или дружеские посиделки, но Даллас не находил в этом интереса и почти всегда отказывался.

Спустя восемь месяцев с момента встречи, Даллас решил, что недостаток общих интересов мешает им наслаждаться счастьем. Он назначил Лизе встречу в кафе, для чего отказался от выезда к клиенту, подстраиваясь под её график. Сидя напротив неё, но глядя в тарелку, он старался высказать все опасения, что не давали ему покоя.

– Лиза, я очень ценю твою лёгкость, но ты задумывалась, что будет дальше?

– А что дальше? – Лиза не понимала в чём проблема, ей хотелось поскорее закончить тяжёлый разговор, который заставлял нервничать. – Я пойду на вечернюю йогу…

– Ты же знаешь, я не об этом. В глобальном плане. Ведь ты живёшь каждый день только для получения удовольствий. За этим же должно что-то следовать. Для чего тебе столько времени тратить на фигуру? Даже если бы ты стала толстухой, я всё равно не перестал тебя любить.

– Так ты хочешь переспать с толстухой? – попыталась уйти в юмор Лиза, но глядя на каменное лицо Далласа, посерьёзнела. – Мне нравится этим заниматься. Я чувствую себя живой. Мало кто превосходит мои достижения.

– Но, Лиза, эти достижения совершенно ничего не дают. Вы просто хвастаетесь друг перед другом результатами, которые ничего не значат. К тому же ты делаешь это в ущерб отношениям, – Даллас укоризненно посмотрел на неё. Необязательно напоминать, что они не ночевали вместе уже неделю.

– Ты хочешь, чтобы я бросила занятия, и сидела возле тебя? Мне неуютно в твоих апартаментах, там даже тренажёр не поставишь.

– Нет, я не требую ничего бросать, но надо немного подумать о будущем. Если мы подадим заявку на участие в лотерее, сможем переехать в более просторные апартаменты…

– Лотерее? – Лиза раскрыла глаза, полные ужаса. – Я пока не собираюсь заводить ребёнка!

– Я и не говорю, что нужно сделать это немедленно, – попытался успокоить Даллас. – На решение даётся три года. Ведь когда-нибудь наши отношения должны перейти на новый уровень.

Лиза молчала, глядя в пустоту, а Даллас продолжал:

– Каждый день, когда мы не видимся, я спрашиваю себя, для чего нужны эти переживания? И пока на ум приходит единственный ответ – я люблю эту девушку и надеюсь на более серьёзные отношения, что подразумевает участие в лотерее, – Даллас перевёл дух, собираясь сказать главное. – Если ты несогласна, то я не вижу смысла продолжать встречаться.

Прошла целая вечность, прежде чем помрачневшая Лиза очнулась от тяжких раздумий и посмотрела на Далласа. Затем она взяла его руку, улыбнулась и спросила:

– Правда любишь?

– Да.

– Что ж, тогда лотерея.

Глава 4

Досада и разочарование не покинули Далласа и на следующее утро после появления мужчин. Подпитывала упадок духа и ноющая нога, которая не позволяла покидать хижину. Зубы покрыл противный налёт, а тело липкий слой жира. Чёрная грязь забивалась под выросшие ногти, ведь чесаться тянуло постоянно.

Очень хотелось вымыться, но Даллас не представлял как. Он не понял, как моются все эти люди. Судя по их запаху, грязным лицам и рукам – никак. Мытьём посуды они тоже не утруждались, считая еду более наваристой, если стенки горшка покрывает застарелый жир и прилипшие ошмётки.

В первое время Далласу было не до брезгливости, но она проснулась, когда ему стало лучше. Необходимость справлять нужду там же, где он спал и ел, казалась отвратительной. Смартлет требовал есть пробиотики, предлагал оформить заказ на йогурты. Алгоритм не догадывался, что существуют места, далёкие от пневмодоставки, а из доступной еды лишь похлёбка из горьких кореньев. От того, что он решался проглотить, болел живот и часто тянуло в туалет. Но по жилищу с раздражающей суетливостью таскались женщины. Они болтали о всякой ерунде и перебирали ненужную ветошь, пока Даллас терпел до последнего, прежде чем сесть на ведро.

Застиранная до дыр старая тряпка служила средством гигиены. Её Даллас, несмотря на сложности, стирал сам – не заставлять же делать это Гулёнку. А выбросить тоже не получалось – местные дамы не избавлялись ни от чего, что можно снова использовать. Вместо мыла брали золу из очага, но она, как ни странно, очищала.

Смущали и порядки, принятые в этом обществе. В тот вечер, когда пришли мужчины, они устроили пир горой: закололи козу, съели и её, и всё приготовленное в нескольких жилищах, не подумав поделиться с женщинами или детьми. Кусок мяса принесли и Далласу, но он, глядя на притихших голодных хозяек, отказался есть. Тогда не стали и они – пока оставался ненакормленным хоть один мужчина, женщины не принимали пищу. Пришлось выхлебать чашку отвратительного бульона с грибами, чтобы соседки разделили на всех пережаренный кусок мяса и насытились объедками после трапезы мужчин.

Шахтёры ушли две ночи спустя, забрав те немногие припасы, что остались после пиршеств. Женщинам снова целыми днями ходили по округе, выискивая съедобные грибы, коренья, ягоды и орехи.

Даллас с тоской вспоминал удобства, к которым привык в своей прежней жизни. Тогда он мог в любой момент сытно поесть и не думать, что еды мало и добывается она с большим трудом. Как он сладко спал в огромной релакс-капсуле! Он вспоминал её комфорт с особенной грустью, когда женщины принимались болтать на своём странном диалекте, когда его клонило в сон. Разговоры их не касались высоких материй. В основном о козах, еде и окружающих людях. Становясь невольным слушателем сплетен, Даллас заочно познакомился со многими жителями племени. Они побаивались тревожить «боха», поэтому не появлялись в их хижине. Люди эти были суеверны и глупы. Он бы с радостью вместо болтовни о том, кто с кем спит и кто что варил, слушал музыку, но, готовясь к полёту, оставил микробудсы дома. Не подозревал тогда, в какой ситуации они бы пригодились.

Репсула умела и усыпить, и пробудить, а здесь Даллас не помещался на твёрдой лежанке целиком – ноги замерзали. Но больше всего мешали соседки. Если они не болтали, то храпели, а если не храпели, то кряхтя и охая поочерёдно поднимались по зову природы к ведру. Иногда будила и неудачно повёрнутая во сне нога. А если ночь проходила спокойно, то с первым светом женщины просыпались и, переговариваясь в полный голос, суетились у очага – совсем рядом с его тахтой.

Гуля с какой-то тоской смотрела на Далласа, подавая еду. Теперь он мог кормить и обслуживать себя, поэтому отказывался от помощи. Ему было тяжело и неприятно не только с ней разговаривать, но и смотреть на неё. Он чувствовал себя преданным, хоть и понимал, что это глупо. По сути, эта девушка ничего ему не должна, между ними ничего не было, кроме, разве что симпатии. Похоже, Даллас не так истолковал знаки внимания с её стороны, раз она в отношениях с другим мужчиной. Хотя он и сейчас не понимал, почему так часто ловит её грустный взгляд. А по ночам слышал, как она хлюпает из своего угла. Впрочем, это вполне объяснялось тоской по хамоватому шахтёру.

Мысли нависали над Далласом, как и серые облака, плотной пеленой затянувшие небо. Когда он, опираясь на костыли, выходил наружу, не случилось ни единого солнечного дня. Даже непонятно в какой части неба находится светило. Всё выглядело серым, мрачным, тусклым и унылым. Хотелось лежать, уставившись в стену, и не думать ни о чём. Так он и делал чаще всего. Хорошо, что его никто не трогал. Его навещал только Старый, но Даллас притворялся спящим, пока тот не уходил.

В одну из ночей все женщины ушли из хижины. Без их монотонных разговоров было бы легче уснуть, но снаружи доносился женский крик. Он прерывался, казалось, только чтобы грудь набрала новую порцию воздуха, выпуская его обратно истошным воплем боли и страдания. Даллас лежал и слушал, не имея другого выбора. Возможно, это местный ритуал, включающий в себя отрезание конечностей – такой крик больше ничем не объяснить. Если так, то он не в силах что-то сделать. Ни к чему влезать в чужой уклад жизни со своими представлениями, которые радикально отличаются от местных.