Падший

Глава -1

За постройку «Икара» Даллас взялся за полтора года до первого полноценного полёта, а точнее – падения. Это тот случай, когда средство стало целью, а изначальная идея потеряла смысл.

Изобретением крыльев Даллас хотел привлечь внимание к проблеме, волнующей его куда больше, чем желание увидеть настоящие звёзды и оказаться под открытым небом вне купола. Собственно, стремление убежать, улететь из города появилось в тот момент, когда основные компоненты «Икара» уже были спроектированы, изготовлены и проверены. И именно это желание позволило довести начатое до конца. А процесс создания летательного аппарата помогал бороться с отчаянием и одиночеством – они навалились тяжёлым комом сразу после расставания с Лизой.

Когда отношения прекратились, он обвинил общество. Даллас и Лиза не выиграли в лотерею и не получили разрешение завести ребёнка. Так же не повезло тысячам пар по всей планете. Но ему казалось, что именно им это необходимо больше всего. Бездушная автоматика, учитывая различные факторы, распределила квоту среди других пар. Возможно, радость сплотила бы их, вернула искру. Но увы.

Даллас и Лиза участвовали в лотерее всего лишь раз. Они могли попытаться в следующем году, но неудача надломила отношения, и всё очень быстро сошло на нет.

Тогда Даллас задумался о необходимости лотереи. Когда-то управители так боролись с угрозой перенаселения, но это давно в прошлом. Городу хватало воды – она добывалась из атмосферы. Пищи более чем достаточно – многие находили в обжорстве одно из основных удовольствий жизни. Для производства еды работали гидропонные фермы и комбинаты культивируемого мяса. Из недр земли роботы добывали нужные городу минералы, металлы и другие ископаемые, а электричество вырабатывалось солнцем и ветром. Люди жили хоть и плотно, но места хватало. В других городах расширяли границы, пристраивая новые поселения-платформы, но в Орионе этого не происходило и Даллас не понимал почему.

Сначала он добивался разрешения на ребёнка от управителей. Посылал запросы, записывался на личные приёмы, но бюрократия, вросшая в систему власти, затягивала процесс на многие месяцы, и это выводило из себя. Даллас весьма наивно надеялся, что решение вопроса вернёт Лизу, и всё станет по-прежнему. В то время он даже не думал, что проблемы начались задолго до участия в лотерее.

Даллас добивался встречи с представителем Корпуса управления в Орионе. Запросы отклоняли множество раз, сочиняя глупые отписки, отправляли из одного министерства в другое. Всё это длилось месяц за месяцем, невообразимо долго. Появилось ощущение, что действует система защиты, разделяя простых граждан и власть.

В последнем ответе значилось, что он не может встретиться с представителем совета управителей, если его запрос не поддержан петицией с подписями хотя бы десяти тысяч человек, а он не выдвинут представителем по этому вопросу.

Даллас создал петицию, где, как ему казалось, максимально доходчиво описал, что лотерею нужно отменить, а город расширить. Осталось заинтересовать общество и в определённые сроки собрать подписи.

Он обсуждал с коллегами и заказчиками надуманные проблемы перенаселения и потерявшую смысл лотерею. Оказалось, что большинство людей не желают разговаривать на такие серьёзные темы, да ещё с ремонтником. Но нашлись и те, кто разделял его точку зрения. Несколько человек даже пообещали подписать петицию, вот только из них сдержали слово считанные единицы. В итоге он получил пару плохих отзывов от клиентов, и от этого пришлось отказаться.

Очень расстроили друзья, которые идеи Далласа тоже не поддержали. Многие просто перестали выходить на связь, посчитав его слишком назойливым и скучным. Самый близкий друг Джефф прямо сказал, что это не в его интересах. Ведь чем больше людей, тем сложнее найти свободный шезлонг возле бассейна, а в кафе будет не протолкнуться. Непонятно – шутил он или нет, но привлекать друзей желание отпало.

Чтобы получить внимание, нужно что-то интересное, в популярном формате. Даллас решил сделать тридэшку или короткий рол с призывом задавать вопросы корпусу управления, но как донести информацию? Нужен экстраординарный ход, чтобы видео попало в тренды, и о нём заговорили все.

Даллас записывал ролы, напирая на родительские чувства. Он призывал ставить под вопрос устои общества в этой области. Но каждый раз, когда он пересматривал результат, хватался за голову и понимал – лидер общественного мнения из него не получается. Он не говорил в модной с некоторых пор капризно-напыщенной манере. Не носил стильные бакенбарды. Вместо этого – чёрная шевелюра до плеч, широкий нос и добрые, будто извиняющиеся, глаза. Он видел невысокого худощавого парня, который хоть и говорил правильные вещи, но таким тихим и нудным голосом, что получалось неубедительно. А если говорить с чувством и интонациями, то это выглядит ещё и глупо. С такой подачей сложно побудить людей осаждать Корпус управления и добиваться ответов.

Это здание стояло в центре города, но его главных обитателей постоянно не оказывалось на месте. Даллас несколько раз поджидал появления руководителей у входа, но нужные ему люди, именно в этот момент оказывались в разъездах, брали отпуск или работали из своих резиденций. Сложнее всего оказалось объяснить роботу-секретарю, зачем он пришёл. С логикой говорящей головы за конторкой сложно спорить – если лотерея не выиграна, то попробуйте в следующем году. А встреча с управителем Смитом невозможна – нет подписанной петиции. Пробегающие мимо мелкие служащие только разводили руками, показывая, что ничем не в силах помочь.

Резиденция сенатора Смита располагалась недалеко от мастерской Далласа. Он прошёлся вдоль огромного – метра на четыре ввысь – забора, посмотрел на ворота, охраняемые двумя хмурыми молодцами, увидел, как въезжает внушительных размеров гирокар с непрозрачными стёклами, и понял, что так к чиновнику не пробиться. Тем не менее, пока не закрылись ворота, он увидел людей, гуляющих в саду – дама с двумя детишками разного возраста. Интересно, у управляющих отдельная лотерея, или они просто такие везучие?

Пожалуй, единственным способом пообщаться можно, лишь перелетев через этот огромный забор и лично задать чиновнику пару вопросов. Даллас не собирался вредить управителю, но трансляция такого события в прямой эфир наверняка привлечёт внимание тысяч обывателей. Ведь не один Даллас имел вопросы к власти.

Преодолеть высокое ограждение непросто. Если только взлететь на реактивной тяге. Но ракетный ранец – слишком неуправляемая вещь. Для стабилизации нужны крылья. Инженерный мозг заработал в полную силу, прикидывая длину и конструкцию устройства. Даллас поспешил домой, где развернул давно заброшенную чертёжную программу и выполнил первые расчёты для создания «Икара».

Имя у крыльев появилось позже. В поисках информации он натолкнулся на старинный миф о Дедале и его сыне Икаре. Спасаясь от злобного царя, Дедал изготовил крылья, скрепив их воском (странное решение, ведь в те времена он мог использовать смолу), Икар взлетел слишком высоко, воск расплавился от солнца, крылья развалились (сейчас-то известно, что чем выше, тем слои атмосферы холоднее), он упал в море и утонул. Легенда немного пугала, и Даллас посчитал, что имя «Икар» послужит предостережением, чтобы миф не превратился в реальность сотни лет спустя.

Заодно легенда определила концепцию крыльев. Они не только стабилизируют реактивную тягу, но и позволят парить, приземляться, маневрировать, как это делали птицы, рукокрылые и птерозавры. Здесь, конечно, немало сложностей – если бы человек летал от природы, то имел десятиметровые крылья, грудные мышцы атлета и ноги десятилетнего ребёнка. Но для Далласа это лишь инженерные задачи, ожидающие решения. Крылья можно изготовить из подходящего по характеристикам пластика, мышцы усилить серводвигателями, а ноги… Ноги после недолгих сомнений Даллас решил оставить, а недостаток тяги в таких сложных моментах, как взлёт, компенсирует реактивный ранец. И вес топлива для него окажется не таким критичным, ведь махи крыльями тоже создают подъёмную силу.

Даллас изучал опыт воздухоплавания – от орнитоптеров Леонардо да Винчи до современных поездов, летающих между городами. За несколько дней он разработал и составил чертёж крыльев. Его так увлёк этот процесс, что он на время забыл о желании добиться ответов от управителей. Сейчас его интересовало, где лучше заказать детали, как снизить сопротивление воздуха, и другие вопросы этого толка.

Однажды задумавшись о Лизе, Даллас пришёл к пониманию, что неудача с ребёнком – это не так уж плохо. Он не смог бы увлекаться проектами, да и с её образом жизни роль матери несовместима. К тому же нельзя решать проблемы за счёт малыша. В конце концов, всё, что ни делается – к лучшему.

Глава 2

Даллас открыл глаза и впервые за долгое время осознал, что происходящее вокруг ему не снится. Он упал на поверхность земли и выжил. А сейчас видел перед собой лицо человека, хотя знал, что планета отравлена, а люди живут только в городах, парящих над облаками.

На него смотрели широко открытые глаза девушки. Весьма милой, только очень худой, судя по очерченным скулам и впавшим щекам. Из-за этого её глаза казались невероятно большими. Она улыбнулась и произнесла тонким голосом:

– Ну чё, очухался, наконец? Ты эт, ничё, если я те неправильно грю? Я ж не зна – мож ты бох, или полубох, иль кто? Как звать тя – кажи, я ж не дура.

Кажется, девушка хотела узнать, как обращаться к незваному гостю. Он произнёс неожиданно хриплым и слабым голосом:

– Дал… лас. Воды…

Девушка встрепенулась, схватила посудину, что стояла неподалёку, и приподняла его голову, чтобы напоить.

– Да-лас, знач. А я чё-то про такого боха не слышала, надоть порасспросить у нашего Старого, он-то точ всех знат, – девушка разговаривала странно – будто съедала части слов, к тому же тараторила без умолку, постоянно повторяя странное слово «чё». – Мя-то звать Гулька, а ма Гулей зовёт.

Несмотря на сильную слабость Даллас улыбнулся. Девчушка оказалась забавной, можно легко простить ей грубую и малопонятную речь. Из-за худобы и вороха тряпья на ней сложно определить возраст. Она выглядела взрослой, но вела себя по-детски – очень непосредственно, чем вызывала симпатию.

– Спасибо… Гулёнка, – прочистив горло, начал Даллас. – Давно я здесь лежу?

Девушка прыснула:

– Ха! Гулёнка! Ну тож норм, мне нра, – она уселась рядом с кроватью. – Старый нашёл тя давно, но ждал, када мужики придут, сам-то бы не допёр, и от нас толку ма. Думал, дохлый ты, почти весь под снегом валялся, а потом он чё-то глядь, а ты живой. Ну как живой – вродь живой, а вродь и нет. Явно – бох, вы ещё и не так могёте, чё. Короч, пролежал ты три дня, а всё рно не сдох. И када мужики припёрли, у огня положили, ты отжил. Мы с мамкой за тобой ходили. Старый тож тут шарился, палки к те привязал, да всё глядел твою одёжку. Грит – тех-не-го-ли-я. Чё эт – не знам.

Гуля, пока рассказывала, вынула из растрепавшейся причёски палочку. Она с наслаждением почесала ей голову и снова закрутила в пучок похожие на сосульки волосы.

Даллас рисовал себе картину произошедшего: после падения он, вероятно, катился вниз по склону горы, пока не затормозил о деревья и не оказался в куче снега, наметённого ветром. Костюм переключился в режим обогрева, постепенно расходуя энергию, а микроботы, внедрённые в его тело в детстве, устраняли внутренние кровотечения. Это они повлияли на железы, заставили их выработать седативные вещества, введя организм в подобие комы, что помогло восстановиться после аварии. Повезло, что прочности шлема хватило, да и шею не свернул. Иначе ни микроботов, ни природной защиты организма не хватило бы.

Всё же, без сломанных костей не обошлось. Даллас ощупал себя – он лежал абсолютно голый, накрытый тряпьём. Это как, интересно, Гуля и её мать за ним ходили? К правой ноге привязаны две доски, фиксируя перелом. Нога отзывалась болью на прикосновения, значит, заживёт. Микроботы не допустят гангрены и заражения крови.

Когда голова перестала кружиться, Даллас осмотрелся. Он лежал в тёмном тесном помещении, стены и потолок которого сшили из кусков плотной ткани. Свет и тепло давал огонь в примитивном очаге из больших камней, куда Гуля подбрасывала дрова. Дым выходил через дыру в потолке, с ним же исчезала изрядная часть тепла. Кругом в полном беспорядке разбросаны и развешаны разномастные тряпки, предметы утвари и инструменты непонятного назначения.

Гуля хлопотала над горшком с ароматным варевом, что стоял на камне, накрывающем очаг. Кроме неё в помещении никого не было. Даллас заинтересовался, что за люди живут на этой горе, захотелось расспросить Гулю, чем они промышляют. Но прежде всего нужно решить проблемы с собственным организмом. Возможно, прямо сейчас Даллас вдыхает токсины, отравляя себя, в то время как эти люди каким-то образом приспособились. Хотя, на яды уже давно бы среагировал смартлет.

Это единственное, что осталось при нём. Остальное сняли, пока он лежал без сознания. Возможно, сложная застёжка помешала, или небольшой браслетик не привлёк внимания. Вот и хорошо. Без этого устройства и в условиях привычного Ориона тяжело, что уж говорить о странном мире людей, которых по науке вообще не существует.

Даллас поднёс смартлет к глазам и перевёл взгляд на стену. К счастью, гаджет пережил падение не хуже, чем хозяин. Он спроецировал на неровную поверхность экран и, повинуясь микродвижениям зрачков, уловил какой апп открыть. Монитор здоровья отображал красные области в районе ноги и грудной клетки – ещё и пара рёбер сломана. Предупреждения призывали восстановить баланс воды и электролитов, принять пищу, богатую белком и кальцием и срочно обратиться за профессиональной медицинской помощью.

Обратиться сейчас можно только к Гуле, но она, заметив светящуюся проекцию на стене жилища, вскрикнула, выронила из рук кувшин, полный воды, и запричитала:

– Ой! Чё ет? Мамка! Колдунство? Или чё? Пожалей, бох… Да-лас. Не знала я, чё трогать тя низя… – она забилась в угол, пытаясь закрыться висящими там тряпками. Даллас чуть не расхохотался:

– Не бойся, Гуля. Это всего лишь такая технология, не собираюсь я с тобой ничего делать. А за то, что ухаживала за мной, говорю – спасибо.

Гуля выглянула из-за тряпок и недоверчиво посмотрела на Далласа, услышав знакомое слово.

В этот момент полог жилища отодвинулся, и внутрь протиснулся тщедушный человек. Лицо его было разукрашено красными полосами, глаза густо обведены чёрным. С причудливой шапки и лохмотьев свисали нити с бусами и амулетами. Он взглянул на Гулю и засмеялся, раскрыв рот с редкими зубами. Даллас понял, что пришёл тот самый Старый.

– Чё, дурёха, боишся? Прально, не по твой ум ш бохами балакать, – старик шамкал и шепелявил, так что его «чё» больше походило на «щё». Теперь он с трудом опустился на колени, склонил голову перед Далласом и поднял ладони:

– Великий бох, житель неба, прошти нам нашу темень. Мы рады чё ты явился к нашим глазам в деревне. Гоштевай во вшех домах и будь друг мне и эта девка-дура. Ты уж её жвини, дремуча шовсем, учишь, учишь, а ей поисть, да чветочки наишкать.

Даллас смутился. Если этот старик нашёл его без сознания, накладывал шину, то он точно знает, что Даллас такой же человек, как и они – из мяса и костей, которые, кстати говоря, ломаются. Пока он решал, как лучше заставить пожилого человека встать с колен, в разговор включилась Гулька:

– Чё хоть ты, Старый! Эт бох Да-лас! Он тут делал тех.. тенхо… короч, колдунство ихнее. Вот я и струхнула чутка. Ты знашь сказки про Да-ласа? Не слыхала чёт.