Зигзаги времени. Книга 3

Здорово, дед!

И тебе не хворать, добрый человек!

Где бы бригадира вашего увидать?

Так скоро соберутся на обед, вот и увидишь. Сейчас плов с готовится, и кликнем их.

Минут через десять он встал и начал железякой колотить по подвешенному куску рельса. Звонкие удары разносились по лесу, сообщая, что обед готов. Вскоре из-за деревьев показались работники, большую часть из них составляли молодые женщины. Мужчин было трое, из них один был без левой руки, и двое молодых парней, лет по шестнадцать. Вот они и несли инструмент для «вздымки» коры. Бригадиром оказался фронтовик –Кучерин Анатолий Иванович. За бутылочкой коньяка он рассказал многое о себе. После артиллерийского училища его отправили под Курск, где он 5 июля 1943 года встретил немецкую армаду танков.

Горело все! И наши танки, и немецкие… Пыль, дым, огонь, разрывы снарядов и бомб. Казалось, ничто и никто не выживет в этом аду. Я уж думал, что не увижу свой крестовый дом из лиственницы, что построил в Ишиме перед войной, ни своих родных! А какая малина у меня, Андрей, в палисаднике растет, здесь я такой крупной ягоды не видел… Наливай, давай! – я наполнил вновь стаканы на треть. – Я ведь, Андрей, до войны работал завмагом, вот и здесь сейчас как грамотного и фронтовика поставили бригадиром! – он привычно выплеснул в рот свой коньяк и, мрачно занюхав просто кулаком, продолжил. – Батарею нашу уничтожили. Все же танки, но и мы их накрошили немало, только мое орудие, где я был наводчиком, уничтожило восемь немецких танков, ну а потом взрыв, и я очнулся уже в медсанбате. Конечно, руку могли спасти, но море раненых, жара…доктора и побоялись гангрены! Вот теперь и бригадирствую над взводом баб. – усмехнулся он.

Допив бутылочку, я подвел разговор насчет скипидара и мазута. Анатолий задумался.

Ну, насчет скипидара, проблем нет, а вот насчет мазута… Слушай, а отработанное масло с МТС не пойдет? – спросил он.

Ну, а почему бы и нет! В общем, надо две бочки скипидара и бочку «отработки». Сколько я буду должен? – показал я всем известный жест на пальцах.

За скипидар рассчитаешься в правлении колхоза, а «отработку» за три бутылки вот такого же напитка. – кивнул он на пустую бутылку из-под коньяка.

Заметано! Как проехать в правление?

Через час поедет телега со смолой, вот и езжай с ней. Ему все-равно в правление надо, завести отчет и выписать продуктов на неделю, а то скоро жрать нечего будет. – он сплюнул и стал привычно сворачивать одной рукой на колене самокрутку.

Послюнявив газетную бумагу, он, зачерпнув свернутой самокруткой из кисета мохры, ловко придавил ее пальцем и вставил в рот. Достав из кармана коробок и зажав его меж колен, чиркнул спичкой и прикурил, дохнув ароматным дымом.

Будешь? – протянул он мне кисет.

Спасибо, Анатолий, не курю. – я достал из кармана зажигалку и протянул ему.

Хорошая вещь. – оценил он ее и, пощелкав ею, сунул в карман. – Спасибо, Андрей! Заходи, если что, а мазут тебе завтра в обед будет, вместе со скипидаром, я отправлю с ездовым записку другу, он все и подготовит.

Вскоре я трясся, сидя на телеге, которой управлял паренек в сатиновых черных шароварах и майке. На голове кепка прикрывала выгоревшие волосы. Он время от времени покрикивал на лошадь, щелкая ее вожжами по крупу, на что она на некоторое время ускоряла ход, но затем снова переходила на неторопливую ходьбу. В телеге стояли четыре бочки с серой (сок сосны), увязанные веревками, чтобы не высыпали на кочковатой лесной дороге. Где-то часа через два показалось село, телега направилась в центр, где недалеко от церкви стоял крепкий двухэтажный дом. На первом этаже находилось правление, на втором медпункт. Взойдя на крыльцо следом за пацаном, я оказался в коридоре, с обеих сторон были двери, и куда же теперь идти? Пацан знал дорогу и куда-то уже нырнул. Заглянул в первую дверь, за столом, заваленным папками, сидел крепкий мужик и что-то записывал, щелкая время от времени на счетах.

Здравствуйте, мне бы председателя! – вежливо спросил я.

Я – бухгалтер, председатель – следующая дверь! – баском ответил мужик, и, ловко спустившись со стула, подхватив костыль, захромал к сейфу.

Одна штанина у него была пристегнута булавкой. Фронтовик даже после потери ноги не сдался и выучился на бухгалтера. Я попрощался с ним, и зашел во вторую дверь. В полувоенной форме, без знаков различия, с орденом Красной Звезды, председатель что-то объяснял пацану, который меня привез. Тот, переминаясь и теребя в руках кепку, внимательно слушал его. Я кашлянул, чтобы привлечь его внимание.

Добрый день! Хотел бы купить у вас скипидара три бочки.

Добре! – потом обратился к пареньку. – Подожди на крыльце, Петро, покажешь молодому человеку, где склады, тебе все-равно туда ехать! Ну, а Вы присаживайтесь! Откуда сами будете, что-то я Вас не видел в наших краях?

Да, я врач из Тюмени, хочу вот в нашей больнице организовать скипидарные ванны для лечения суставов. Узнал, что вы получаете скипидар, вот и добрался до вас. Вы бы меня добросили до Алапаевской дороги, а там уже наша машина меня с бочками и подберет. Я даже заплачу за доставку!

Хорошо! Вот с этим счетом в бухгалтерию, там Роман Александрович примет от Вас оплату и выпишет накладную на получение со склада. Петро довезет Вас до места, где Вы получите свой скипидар! – он подал мне счет и, пожав руку на прощание, уткнулся в бумаги.

Я же, зайдя к бухгалтеру и оплатив счет, попылил с Петром вниз по улице. По дороге Петро сказал, что надо заехать на МТС к механику по моему вопросу.

Механик, седой хмурый дядька, прочитав записку от Анатолия, улыбнулся и спросил:

А где «горячительное», что обещано Толиком?

Не успел купить, может сами купите? – ответил я, подавая ему сотенную купюру.

Ну что же! Грех кочевряжиться перед хорошим человеком! – сказал он, пряча бумажку в карман. – Давай, Петро, подъезжай вон к той полуторке, да скажи водителю, что я приказал загрузить тебе одну бочку с отработкой!

Вскоре мы, груженые отработкой, поехали к колхозному складу, где кладовщица, изучив нашу накладную, помогла нам закатить по доскам три 100-литровых бочки со скипидаром на телегу. Петро довез меня до дороги на Алапаевск, и мы с ним по этим же доскам скатили груз на землю. Угостив его двумя банками тушенки, ч присел на одну из бочек, как будто бы жду свою машину. Движение было вялое, пока Петро не скрылся из виду, прошла всего лишь одна машина. Поэтому, дождавшись, когда дорога обезлюдит, ч тут же с бочками перенесся к избушке возле горы Горбатой. Дед занимался заготовкой дров. Притащив три сухостоины, он разделывал их на соответствующие чурочки. Покушав и попив с ним чаю, взялись за погрузку бочек. Переносил я их, конечно, с помощью Сварога, по одной, расставляя равномерно по лодке. Примерно через час все было готово, и я, представив остров, переместился на его окраину вместе с лодкой и грузом. Заведя мотор, тихо подплыли к своему месту отбытия. На шум мотора подошли капитан со старшиной и часть бойцов.

Капитан приказал бойцам разгружать лодку, и мы с ним пошли в его кабинет, где он рассказал, что принесла с собой разведка со станции. По словам разведчиков, на железнодорожном узле скопилось более пятнадцати эшелонов. Зенитные батареи в основном направлены на восток, ждут атаки оттуда. Со слов пленного, светомаскировки у них нет, так как русская авиация их ни разу не беспокоила. Работы на станции ведутся круглосуточно, машины загружаются и в объезд через Выжевку везут боеприпасы и горючее на восток. Пленного не довели, их обстреляли, и его пришлось ликвидировать, так как он связывал их маневренность.

Одного потеряли, двое ранены! – закончил капитан.

Раненые как себя чувствуют? – спросил я.

Один ранен в плечо, пуля прошла навылет, а второй в бедро, пулю надо доставать.

Так какого хрена торчим здесь! – возмутился я, и мы направились к раненым. Оба лежали в мед.комнате, перебинтованные Аленой, которая тут же поила их настоем трав.

Давай-ка, Алена, готовимся к операции! Кипяти инструменты, а я подготовлю стол и раненого. – начал раздавать команды я.

Сняв бинты, я осмотрел рану, входное отверстие было воспалено, кровь сгустками закрыла рану, надо чистить. Пуля кость не задела и застряла в мышце, по-видимому, придется резать. Боец напрягся, видно, прощупывая бедро, я случайно растревожил ему рану.

Терпи, служивый, мне еще пулю из тебя доставать! Так что рано еще скрипеть зубами… Танцевать-то хоть умеешь? – тот кивнул утвердительно головой. – Так что терпи, тогда я сохраню тебе ногу, а значит, будешь танцевать!

Так, за разговорами, я осмотрел его ногу, застелил клеенкой стол, над которым укрепили три 100-вольтовых лампочки, с помощью бойцов аккуратно перенесли раненого для операции. Накрыв его чистой простыней, оставив наружу лишь раненую ногу и лицо, чтобы по глазам видеть его реакцию на боль (когда человек испытывает боль, его зрачки расширяются. – прим .автора). Подготовил, пока кипятились инструменты, перевязочный материал, новокаин для местного обезболивания, закрепил манжету тонометра на руке у раненого для контроля за давлением.

Выгнав всех из операционной, вымыл еще раз руки с мылом и протер их спиртом. Надев стерильную повязку и шапочку, приступил к операции. Обколол рану новокаином и, попросив у Сварога «рентгеновское» зрение, рассмотрел нахождение пули. Пришлось обкалывать еще бедро с другой стороны, так как пуля сантиметра три не дошла до другого края бедра. Сделал четкий разрез, нащупал пулю пинцетом и бросил ее в кювет. Глухо стукнув об эмалированную поверхность, окровавленный кусочек свинца прокатился по дну. Теперь осталось прочистить рану. Приготовив зонд с намотанной смоченной спиртом салфеткой, я как бы поправляя простынь, дотронулся до лба раненого, приказав ему мысленно спать, так как побоялся, что это он может не выдержать, когда зонд со спиртовой салфеткой будет чистить насквозь его рану. А чистить ее нужно, так как с пулей влетают ошметки ткани, пока дойдет до доктора, там и сгустки крови, пыли, пота, и целый букет микробов. Поэтому старательно прочистил рану, удалив кусочек ткани изнутри. Раненый спал и не дергался, так что я подлечил его биотоками, убрав воспаление вокруг раны, затем зашил с двух сторон и закрепил наложенные салфетки лейкопластырем. Вытерев пот, я снял спецодежду и, передав все Алене, отправился в свою комнату.

Старшина вместе с бойцами готовили сюрпризы для фрицев. Как я им и сказал, они готовили напалм, мешая пять частей бензина, три части скипидара и одну часть мазута. Делали все на улице, чтобы случайно не спалить базу. После разливали по 20-литровым канистрам. К каждой канистре сбоку привязывали крепко 10-килограммовую бомбу, а с другого две ампулы с КС-2 (самовоспламеняющейся жидкостью). Тут или при взрыве бомбы воспламенится напалм, или же его воспламенит ампула, конец один для фрицев. Летчик же с двумя бойцами готовили устройства для сброса бомб. Три тросика сходили в кабину штурмана, на каждый тросик приходилось по пять канистр, при натягивании троса разжимались крепления, и груз падал. Испытали, получилось отлично! Натягиваю тросик, и болванки, исполняющие роль бомб, падают на землю. Закрепили пулемет на турели, чтобы я мог отстреливаться от фрицев. Диски зарядили трассирующими пулями. В ноги положили ящик с 50-мм минами. Проложили с летчиком маршрут на карте, главное, зайти на станцию с запада вдоль путей, откуда немцы нас не ждут. Вечерело, небо затянуло тучами, но дождем и не пахло. Облачность была 200-300 м, как сказал летчик, погода для нас, как по заказу. Часов в десять вечера капитан дал приказ зажечь огни, и мы, заняв места, завели двигатель. Короткий разбег, и самолет, сделав плавный полукруг, полетел на запад, чтобы зайти с тыла. Внизу проносились верхушки деревьев, поля, пустынные дороги, небольшие деревушки. Вскоре по каким-то своим приметам, летчик стал забирать влево, и вот внизу я увидел тонкую нить железной дороги. Мелькали полустанки, переезды и наконец впереди показались яркие огни, освещающие станцию. Все пути были забиты эшелонами с техникой, цистернами, вагонами, теплушками и т.д. Всюду сновали солдаты, что-то грузили или разгружали. Паровозы перемещали, сортируя вагоны, одним словом, шла обычная станционная жизнь.

Приготовься! – скомандовал летчик и взял в каждую руку по тросику от левого и правого крыла, где висели «подарки» для немцев. – Давай! – крикнул он, и я с силой дернул на себя тросы.

Самолет как бы облегченно подскочил, а внизу в это время полыхнуло в гуще эшелонов. Пламя разлилось по цистернам, вагонам, теплушкам. Внизу бегали живыми факелами немцы, казалось, их крики доносились до нас. Взревела сирена, вспыхнули два прожектора, но было уже поздно, я сбросил оставшиеся бомбы на склады, которые стояли почти вплотную к путям. Сзади все горело и взрывалось, неожиданно нас подкинуло взрывной волной, это на месте складов поднялся гриб, как от атомного взрыва. Станции больше не было, одно лишь бушующее пламя. Не было больше ни лучей прожекторов, ни сирены.

Давай пролетим за реку вдоль путей, может еще где-нибудь напакостим! – наклонившись к летчику, прокричал я.

Полетели! Мне понравилось так пакостить!

Внизу проносились железнодорожные пути, летчик шел низко, чтобы не потерять ориентир. Внизу блеснула река, где мы держали оборону у совмещенного моста. Сейчас немцы усиленно ремонтировали его, так как железнодорожная ветка на восток встала. Надо будет еще раз наведаться сюда и разбомбить вновь этот проклятый мост, благо пока он еще полностью не готов, охраны мало.

Миновав реку, летим над путями, впереди виднеется разъезд, где скопились эшелоны, следующие на запад. В основном, санитарные и пассажирские, везущие в «Фатерлянд» отпускников.

Покружись над пассажирскими составами, пока я разгружусь! – крикнул я летчику.

Тот заложил вираж, проносясь над эшелонами, а я стал бросать мины, стараясь попасть в вагоны, или рядом с ними. По нам ударили несколько зенитных пулеметов, расположенных на эшелонах. Трассирующие пулеметные очереди неслись на звук, благо прожекторов не было, но и они были опасны. Сбросив оставшиеся мины, я взялся за пулемет. Мои очереди стеганули по пассажирским вагонам, откуда разбегались немцы. Пройдя вдоль вагонов, У-2 развернулся, и в этот момент очередь из зенитного пулемета прошлась по самолету. Я как бы своим телом ощутил, как пули вспарывают, разрывая, фюзеляж и перкаль крыльев. Самолет дернулся, и мотор, захлебнувшись, застыл. Только ветер свистел в растяжках крыльев. Самолет падал, правда, удаляясь от стреляющих эшелонов. Высота медленно уменьшалась, вот-вот, совсем скоро, мы зацепим верхушки деревьев. Внизу несколько раз мелькали удобные поляны, но летчик не садил самолет. Я решил рискнуть и перенес нас на остров, в начало посадочной полосы. Представив, как колеса самолета коснулись земли, я повернул браслет, и мы оказались на месте. Навстречу нам бежали бойцы, так как мы сели в полной темноте. Я вылез на крыло и потряс летчика, голова его мотнулась и так же обессиленно упала. Его держали лишь ремни безопасности, вся грудь его было в крови от пулеметной очереди. Пощупав пульс, я уловил его слабую наполняемость, и тут же начал его спасение. Сейчас сила у меня было очень большая, поток биоэнергии так и потек из моих рук, заживляя раны. Пули, если остались внутри, мы достанем потом, главное, чтобы воин жил!

Летчик, очнувшись, застонал. Ну, слава Богу! Сейчас он, потерявший много крови, еще слаб! Но через день этот герой будет рассказывать всем, что немцев можно и нужно бить всеми способами! Рассказывая, как они, словно тараканы, разбегались от нового нашего оружия.