Zадача будет выполнена! Крымский котел

Третья мировая война должна была начаться по тем же причинам, по которым начались предыдущие две мировые войны. А именно, решаются международные задачи и вопросы, которые другим способом просто нельзя решить. Как говорили в прошлом умные люди, то ли Бисмарк, то ли Цицерон: «Когда замолкают дипломаты, начинают говорить пушки».

Вот она и началась, это проклятая, чертова война! Последняя война в истории планеты по имени Земля.

Война началась, как и в 1941 году. Без предупреждения и без объявления войны!

Как и в сорок первом году, высшее руководство России предупреждали о скором начале войны. Предупреждали! Руководство России не поверило, думало, что смогут договориться мирным, дипломатическим путем, думало, что успеют, что времени еще много, думало, что Запад не решится напасть на нас, потому что у нас есть «ядренбатон».

Запад решился! Запад смог! Запад напал!

А вот если бы наши руководители решились ударить первыми, показательно нанести удары по центрам принятия решений на Украине, введя на ее территорию Вооруженные силы РФ, принудили бы Украину к разоружению и отказу вступать в НАТО, вот тогда бы, возможно, удалось избежать Большой Войны. Но не решились, не смогли! Не сделали даже такую малость. А может, просто не успели, не хватило пары дней. Как всегда, русский мужик слишком долго запрягал.

Война началась. Началась с большой крови, пролитой русским народом, началась с огромных жертв среди мирного населения, с разрушенных городов, с погребенных заживо под радиоактивными обломками мегаполисов.

А это значит, что русскому солдату, рабочему, крестьянину, русской женщине надо опять, как и в 1812 году, и в 1941 году, вставать на защиту своего дома, своей страны, своей Родины. Надо упереться пятками в родную землю, выстоять, отбить первый напор, а потом переть вперед, прогоняя штыком и прикладом врага с родной земли.

Все, как и раньше, все, как всегда. Но ничего! Победа будет za нами! Враг будет разбит!

Пролог

Апрель 20… г. Окрестности Вашингтона.

США. Пункт временной дислокации Отдельной 10-й штурмовой дивизии.

Группа войск «V»

866-й день войны

– Товарищи бойцы, воины! Мы прошли долгий путь, мы проливали кровь, сражаясь за нашу Родину! Мы защищали наших жен, детей и матерей! Мы освобождали европейские столицы от гнета войск Западной коалиции, мы бились за правое дело! Еще немного, и враг будет разбит! – генерал, стоя на самодельной, сбитой из досок трибуне, кричал в громкоговоритель. – Те бойцы, которые поднимут знамя нашей дивизии над зданием Капитолия, будут награждены Звездами Героев России, их имена будут записаны в Пантеон воинской славы наравне с именами таких прославленных героев, как… – генерал зыркнул в бумажку-подсказку и скороговоркой выдал: – Алексей Берест, Михаил Егоров и Мелитон Кантария.

– Слышь, Псих, а я не понял, чего он первого и второго бойца назвал по имени и фамилии, а третьего и четвертого только по фамилии? – шепотом спросил у меня стоящий справа сержант с позывным «Бамут». – И, вообще, о ком это Рыжик сейчас говорит?

– Бамут, древний ты человек, одно хорошо – пулеметчик от бога! Карл Маркс и Фридрих Энгельс это не муж и жена, а четыре разных человека, – пошутил я. – Он назвал три имени и три фамилии. Мелитон Кантария – это один человек. Эти трое водрузили знамя Победы над Рейхстагом в 1945 году. Запомнил, дурья твоя башка?!

Стоять на жаре битый час было невыносимо, все-таки хорошо они в своей Америке устроились, их столица – чертов Вашингтон – находится на одной широте с Турцией, так что у них тут чаще всего жарко. А мы стоим как идиоты в полной боевой выкладке, увешанные оружием и закованные в штатную броню. Бойцы из моего отделения вообще-то в бронежилеты облачаются, только находясь на блоках или если нас приехали снимать журналюги, а в реальном бою броник больше мешает, чем помогает.

Ладно бы где-нибудь в тенечке сейчас лежали с пивком в руках, так нет, выстроили два батальона на разогретом от раннего весеннего солнца бетоне взлетной полосы и вещают уже битый час, что именно мы должны взять этот чертов Капитолий и водрузить над ним знамя нашей доблестной Краснознаменной 10-й штурмовой дивизии.

Ну конечно, мы, а кто еще? Первый и второй ДШБ тут без вариантов, только нас можно послать в самое пекло с четким приказом – притащить Люцифера и бросить его пред светлы очи начальства. И мы пойдем и выполним поставленную задачу!

Жариться на солнце было невыносимо, пот стекал по спине, оттуда по заднице, потом по ногам и скапливался в ботинках. Чертовы ботинки! Ну вот почему нельзя было обуть кроссачи? Они у меня черные, под цвет ботинок. Никто бы не заметил несоответствие, я стою в четвертом ряду, за спинами своих сослуживцев. Сейчас бы пивка холодного, подлечиться после вчерашнего!

– Псих! Псих! Подь сюды… – отвлек меня от грустных мыслей ротный. – Псих, епта, комбат сказал, что надо какую-нибудь речуху двинуть перед ротой, епта, чтобы они потом крикнули «ура!», епта. А я, епта, не знаю, что говорить, епта. Выручи, епта! Киношники хронику снимают, им по сюжету, епта, так надо. Звук потом наложат, епта, можешь говорить все, что хочешь, но чтоб без мата, епта, а то по губам потом прочитают, епта. А я не могу, сам понимаешь, епта!

– Михалыч, а че сразу я? Вон, Синице поручи! Фигли он свои звездочки просто так, что ли, на погоне носит? – кивнул я в сторону командира второго взвода.

– Псих, епта, не делай мне мозги, епта, ну какой из Синицы вояка, епта, он же щуплый доходяга! Иди, двигай речуху, в конце концов, кто из нас командир первого взвода и прославленный орденоносец, я или ты?!

Вот такая вот у нас необычная рота: ротный – прапорщик, один взводный – лейтенант, второй взводный, то есть я – сержант, третьего пока нет, вместо него ефрейтор Шинин.

Ворча под нос ругательства в адрес пожилого прапорщика, скинул с себя РПС с подсумками, бронежилет, шлем и автомат. Уложил все это на бетон и вышел из строя. Передо мной моя родная первая рота, слева и справа остальные части первого и второго ДШБ.

Выстроенные на бетонке три взвода первой роты первого десантного штурмового батальона особо внешним видом не поражали. Михалыч, конечно, постарался в первые ряды выставить особо подтянутых, высоких и обладающих хоть немного человеческими лицами воинов, но, честно говоря, вышло это у него не очень. Причем старшего прапорщика Петра Михайловича Конюхова никто бы за это не осудил, по той простой причине, что в нашей разведроте особых, плакатных красавцев как-то не водилось, не приживались они у нас. А если такие Алены Делоны попадались и приживались в роте, то очень скоро их морды разукрашивали кривые полосы шрамов.

Девяносто два человека! Разведчики-штурмовики. Элита прославленной «десятки». Нас за глаза называли «взломщиками», потому что только мы могли взломать вражескую оборону, найдя в ней малюсенькую брешь, в которую аккуратно бы влезли, а потом расширили до такой степени, чтобы следом могли пройти танки.

Нет, остальные три тысячи вояк, стоявших сейчас на разгоряченном бетоне и составляющих ударную силу «десятки», тоже были бойцы что надо, но первая разведрота была одна такая на всем белом свете, второй такой не было!

– Мужчины! – криво улыбнувшись, начал я, немного повысив голос. – Завтра нас кинут на штурм Вашингтона. Как только возьмем этот чертов городишко, так сразу война закончится, и можно будет возвращаться домой, к своим бабам и их волосаткам! Так давайте сделаем это как можно быстрее! А то меня эта война уже порядком зае… – тут я осекся, вспомнив, что материться нельзя, – надоела мне эта война! Чье отделение первым установит флаг нашей дивизии над Капитолием, тех ждут несколько приятных сюрпризов. Во-первых, Фарт простит им все карточные долги, он мне сам должен, поэтому я с ним договорюсь! – Где-то в последнем ряду третьего взвода раздался приглушенный вскрик обиды и возмущения. – Да-да, простит, – немного громче сказал я, обращаясь к третьему взводу. – Недаром же я два раза вытаскивал его на себе с поля боя. Во-вторых, помните, как в пригородах Парижа мы взяли один древний замок, в подвале которого были бочки с коньяком. Хозяин того замка очень причитал, боясь, что мы выпьем содержимое самой древней бочки. Нашему комдиву еще нажаловался. Так вот, тогда содержимое бочки было заменено на более дешевое пойло, а ту «конину» стопятидесятилетней выдержки наш с вами брат по оружию заныкал, надеясь после войны выставить этот нектар на свадебный стол своего старшего сына. Так вот, я считаю, что они обойдутся деревенским самогоном, а этот коньяк выпьют те, кто водрузит знамя нашей дивизии над Капитолием! Тем более что он мне должен, потому что я его отмазал, когда его должны были расстрелять за мародерство…

После этих слов раздался стук падающего тела. Старшина Рогов бахнулся в обморок.

– В-третьих, я лично найду в этом захолустье пару-тройку живых овец, чтобы Ашот нажарил столько шашлыков, сколько вы в глаза не видели…

Лица бойцов разглаживались, они забывали о жаре и внимательно слушали, что я скажу дальше.

– Ну и в-четвертых, договорюсь с зенитчицами из Кубинской бригады о совместной пьянке! А я вам скажу, что кубинки знают толк в сексе. Ну что, возьмем этот чертов Капитолий? – громко спросил я. – Взломаем этот проклятый Вашингтон?

В ответ раздался такой дружный восторженный рев сотни луженых глоток, что оператор киношников от неожиданности споткнулся и упал на задницу. Разведчики первой роты так громко кричали «ура!» и скандировали «Десятка! Десятка!», что, скорее всего, их услышали даже по ту сторону океана, где-то среди дремучих лесов Урала в секретном бункере, где расположилась Ставка во главе с Главнокомандующим!

Через два дня начался штурм столицы США – города Вашингтон. Долгие шесть лет продолжалась эта война. Шесть лет мы шли к этой Победе!

Бухал солдат, слеза катилась,
Хрипел трофейный саксофон,
И на груди его светилась
Медаль «За город Вашингтон».
Допил вискарь, проверил скатку,
Послал патрон затвором в ствол.
Еще освобождать Аляску…
Вздохнул солдат наш и пошел.

Глава 1

Ноябрь 20… г. Черноморское побережье Краснодарского края 263-й день войны

В военном лагере царила суета и неразбериха, характерная для скорого выведения военного подразделения в зону боевых действий. Солдатиков гоняли в хвост и в гриву, до полусмерти. Учебные стрельбы велись без остановки, личный состав стрелял из всего, что было в наличии. По соседству был песчаный карьер, так там один склон углубили на пару десятков метров, отстреливая в него выстрелы разномастных гранатометов.

Батальон морской пехоты был переброшен на юг России из Дальневосточного военного округа. После того как с китайцами заключили временный договор о перемирии и сотрудничестве в военное время, удалось снять оттуда несколько воинских подразделений.

Морпехов разместили в корпусах детского санатория. Сюда же пригнали роту РХБЗ[1 - войска радиационной, химической и биологической защиты.], взвод рэбовцев[2 - ЭБ – радиоэлектронная борьба.], отделение связистов (хотя у морпехов были и свои), инженерный взвод, обустроили медпункт и склад вооружения и боеприпасов. Техники, не считая пары тентовых «Уралов» и разъездного «уазика» комбата, не было совсем. Ни тебе БТР, ни БМП, даже затрапезного «бардака»[3 - «Бардак» – БРДМ – боевая разведывательно-дозорная машина (арм. сленг).], и того не было.

В связи с этим у меня возникал закономерный вопрос: что задумало командование? Понятно дело, что морпехов сюда пригнали не просто так, а по их прямому назначению – высадка на морское побережье, занятое противником для захвата и удержания плацдарма. Но почему без техники? Много ли навоюешь и назахватываешь без поддержки брони? Да элементарно: как до берега добраться без водоплавающей техники? Можно, конечно, на лодках и катерах, но где их тут столько набрать? А если выбрасывать десант на БДК, то противник потопит их еще на подходе, в Крыму сейчас очень мощная вражеская группировка. Оплот вражеский, можно сказать, осиное гнездо, мать его так!

В общем, вопросов много. И самое обидное, что спросить не у кого, я тут и так на птичьих правах, могут выгнать взашей в любой момент. Так что с расспросами лучше не соваться.

Погода – дрянь! Конец ноября выдался ветреным и дождливым. Часто шел мелкий противный дождь, который не столько мочил землю, сколько разводил грязь. Серое небо, серая земля с пожухлой травой и облезлыми стенами бетонной коробки санатория советской постройки. Настроение – дрянь!

Угли под вскрытым цинком, наполненным песком, почти остыли, но свой жар они отдали сполна, кофейная шапка в большой эмалированной кружке мерно «пыхала», разнося по округе аромат свежесваренного кофе. Рядом с кофейной кружкой торчал небольшой закопченный чайник, в котором Фомич запаривал свой травяной настой. Духан от настоя шел такой, что впору было звать эрхабэшников. Старик утверждал, что благодаря этому отвару он без болезней дожил до своих семидесяти лет.

Фомич прибился ко мне в Приволжье; поезд, на котором я двигался на юг, остановился на небольшой станции, где мы со стариком и повстречались. Узнав, что я еду на войну, Фомич напросился со мной. Сейчас старик шарился где-то по округе в поисках, где бы разжиться едой и оружием.