Ермак Тимофеевич

– А что поделаешь, коли не спится, а все думается…

– А ты плюнь и не думай.

– Легко молвить, да тяжело выполнить…

– И о чем тебе думать? Ну, любишь ты девушку, и мне, признаться тебе, невдомек это – в жизнь свою не любил бабу… Так и люби, она тебя тоже любит… Чего же тебе еще-то нужно?..

– Действительно, Иван Иванович, не уразумеешь ты того…

– Чего разуметь-то?

– Да вот что во мне деется. Кажись, бросил бы все и полетел назад к своей лапушке…

– Чуял я это давно, – грустно заметил Иван Кольцо.

– Что чуял-то?

– А то, что пропал ты, Ермак Тимофеевич, для ратного дела.

Ермак вспыхнул.

– Пропал, говоришь?.. Ну, это еще погодить надо… Пропадать-то, может, мне и рано…

– Рано-то рано, что говорить, но…

– А коли рано, так и не пропаду я. Вот весь сказ.

– Дай-то бог, – тихо молвил Иван Кольцо.

В это время грянул выстрел одного из сторожевых казаков, за ним другой, третий. Лагерь вскочил на ноги.

Раньше всех стоял на ногах Ермак Тимофеевич и его бравый есаул Иван Кольцо.

– Что за притча! – воскликнул первый. – С чего это?

– Видно, в лесу неладно, – сообразил Иван Иванович.

Сторожевые посты находились со стороны леса.

Ермак и Кольцо бросились к одному из стоявших на посту людей.

– Ты в кого пулял? – спросил атаман.

– И сам не знаю. Стою, гляжу на лес, – ответил тот. – Вдруг что-то замелькало между деревьями… Стал вглядываться. Отделились от лесу точно темные точки и поползли сюда. Може, зверь, а може, и человек. Я и выстрелил, за мной выстрелили и другие постовые. Точки скрылись в лесу.

Ночь была лунная, светлая. Ермак и Иван Кольцо действительно почти у самой опушки леса рассмотрели несколько темных точек.

– Поглядеть надо, что бы это такое? – сказал Ермак Тимофеевич и вместе с Иваном Ивановичем двинулся к опушке.

Зоркие глаза их вскоре рассмотрели при бледном свете луны движущиеся в лесу темные фигуры. Лежавшие у опушки леса оказались остяками, убитыми выстрелами постовых казаков. У большинства из них в руках были луки и приготовленные стрелы; колчаны с запасными стрелами находились за спиной.

– Ишь тут их сколько, точно черных тараканов, – заметил Ермак.

– Да, может, это те же самые, что прошлой ночью угощали нас стрелами, – сказал Кольцо.

– Откуда же они здесь взялись? – спросил Ермак.

– Да лес-то один и тот же, им по лесу идти не в пример ближе, так как река делает здесь заворот, – объяснил есаул.

– Может, и так, – согласился Ермак.

В это время у самого его уха прожужжала пущенная из чащи леса стрела.

Пролетев мимо, она вонзилась в кафтан одного из казаков.

За первой стрелой появилась другая, третья, десятая и так далее, летело по несколько стрел разом.

– На нехристей! – крикнул Ермак Тимофеевич и вместе со всеми бросился в лес. В чаще действительно укрывались остяки. Многих перебили. Остальные дали деру в глубь леса. Казаки не стали их преследовать и вернулись на поляну досыпать.

Сторожевые посты были, однако, увеличены. Потухшие костры люди больше не разводили.

Ермак Тимофеевич и Иван Кольцо развели только свой небольшой костер невдалеке от реки, шум от быстрого течения которой доносился до них.

– Ишь, катит волны-то свои, Чусовая, что твоя Волга, – сказал Иван Иванович, когда они с Ермаком Тимофеевичем снова уселись у костра.

– Сказал тоже, Волга, – со вздохом отвечал атаман. – Волга-то втрое шире, коли не более, да и у волны ее звук мягкий, не так дико шумит-то матушка, как эта дикая река…

– И впрямь Волга-матушка выступает медленно, плавно, а эта бежит сломя голову, точно гонит кто куда… Ни дать ни взять остяки по лесу.

– Да, здорового стрекача задали они. Да и покрошили многих наши молодцы. Долго их помнить будут.

– Так и следует, чтобы помнили…

– А все же спасибо им, что нас потревожили, – сказал Ермак Тимофеевич.

– Это как же?

– Да так! Раззадорилось мое сердце, кручина-то из него повыгналась!..

Иван Кольцо истово перекрестился. Это было сделано с такою верою, что Ермак Тимофеевич невольно последовал примеру своего есаула и друга.

– Поздненько мы только хватились выбраться, – сказал Иван Иванович.

– Как поздненько? – спросил Ермак.

– Да так, холодновато становится. До покрова всего месяц остался, скует он, батюшка, реку льдом и покроет землю снегом.

– Здесь реки-то быстрые, не скоро замерзают.