Ермак Тимофеевич

XX

Крайнее средство

Казаки во главе с Ермаком Тимофеевичем вошли в опустевший поселок, и первое, что бросилось им в глаза, был труп убитого ночью татарина.

– Зарыть на задах… – отдал приказ Ермак.

Несколько казаков с заступами отделились от толпы для исполнения приказания атамана, но раньше их у окоченевшего трупа, лежавшего навзничь, очутилась Мариула.

– Это постылый мой! Он, он! – кричала она.

– Муж? – спросили в один голос казаки.

– Он самый.

– Мы его еще вчера прикончили, – заметил один из казаков.

Мариула спокойно отошла в сторону и также спокойно смотрела, как раздели ее мужа донага и поволокли за ноги за поселок, где и зарыли в наскоро вырытую яму.

– Куда же нам девать бабу? – спросили Ермака Тимофеевича, уже входившего в свою избу.

– Да приютить ее пока в какой ни на есть избе, я доложу о ней Семену Иоаникиевичу… Он ее, наверно, возьмет в свой двор.

Но давать приюта ей и не пришлось. Она села на завалинке одной из крайних изб поселка, некоторое время созерцательно смотрела вдаль и затем, прислонившись к стенке избы, заснула. Ее и не тревожили.

Ермак Тимофеевич между тем, несколько передохнув от дальней дороги, отправился в хоромы к Строгановым и прямо прошел в горницу Семена Иоаникиевича.

Старик Строганов сидел за столом в глубокой задумчивости. Он только что возвратился из опочивальни племянницы, около которой провел добрых полчаса. Девушке, на его взгляд, действительно сильно недужилось. Она лежала почти без движения и говорила слабым голосом. Осунувшееся бледное лицо довершало эту печальную картину.

– Поила ты ее чем-нибудь, Антиповна? – шепотом спросил Семен Иоаникиевич няньку.

– Поила, батюшка Семен Аникич, поила и липовым цветом, и малиной, хоть бы что, испарины и той нет…

– Что за притча такая! – печально покачал головой Строганов. – Придется Ермаку поклониться.

– Твоя хозяйская власть, – недовольно сказала Антиповна.

– Что же иначе поделаешь…

– Твоя воля, говорю, батюшка Семен Аникич, – повторила старуха.

На губах лежавшей с закрытыми глазами больной промелькнула при этом довольная улыбка. Она открыла глаза и посмотрела на сидевшего у изголовья дядю.

– Что, Аксюшенька, что, моя касаточка?.. Что с тобой?

– И сама не знаю, дядя, что такое попритчилось. Головой не могу пошевелить, – ответила больная.

Она хотела было повернуться в сторону Семена Иоаникиевича, но тот остановил ее:

– А ты, коли не можешь, и не двигайся… Лежи себе…

Больная осталась в прежней позе.

– Вот что, касаточка, надо тебя показать знахарю…

– Твоя воля, дядюшка, – прошептала Ксения Яковлевна.

– Берется тут один молодец помочь тебе, говорит, что знает всякие наговоры и травы целебные… Може, и хвастает, може, и правду говорит… Хочу попытать. Как ты думаешь?..

– Кто он? Откуда? – спросила больная.

– Здешний, наш… Ермак Тимофеевич. Видела, чай…

– Видела, – чуть слышно, скорее движением губ, нежели голосом, сказала больная.

Она сделала над собою неимоверное усилие, чтобы побороть охватившее ее волнение.

– Он самый и есть… Так позвать его?..

– Твоя воля, дядюшка…

Ксения Яковлевна снова закрыла глаза.

Старик Строганов любовно посмотрел на лежавшую с закрытыми глазами девушку и неслышными шагами вышел из опочивальни.

Вернувшись в свою горницу, он сел за стол и глубоко задумался. «Ну как не осилить и Ермаку болести-то?.. Умрет она, – неслось в его голове, и при этой роковой мысли холодный пот выступил на его лбу. Да неужели Господь посетит таким несчастием! Смилуйся, Боже мой, смилуйся!»

И старик горячо молился Богу об исцелении своей любимицы. В этом состоянии и застал его вошедший в горницу Ермак Тимофеевич. Старик радостно встретил его, во-первых, как спасителя от дерзких хищников, а во-вторых, как человека, на которого возлагал последнюю надежду в исцелении больной племянницы.

– Ну что, чай, молодцы твои с нехристями управились? – спросил Семен Иоаникиевич.

– Ничего себе, будут помнить, поганые, – ответил Ермак. – Почитай, половину на месте положили.

– А из наших молодцов никто не убит?

– Нет, слава те Христу, двоих маленько поцарапали, да и те на ногах назад пришли…

– Слава тебе, Господи!..

Старик Строганов истово перекрестился на висевшую в углу икону. Ермак Тимофеевич последовал его примеру.

– Оказия тут только случилась… – сказал Ермак.

– Что такое?

– Бабу мы в полон взяли.

– Бабу?