Марина НЕ грустит: Дьявольские ритмы

– Отставить панику, – шутливо отозвался Изюмов и встал из-за стола, – спасибо большое за чай. Закроешь за мной дверь – и сразу станет попроще.

Последнюю фразу он произнёс каким-то особенным тоном, но я пребывал в таком смятении от полученных вводных, что даже не обратил внимания. Зато действительно как только Игнат ушёл, дышать стало спокойней. Как если бы он забрал с собой все тягостные думы.

Я налил себе ещё чайку, сел под абажур на то место, где секретарь ячейки только что вёл свои речи, и подумал о том, что это всё, конечно, очень странно, но тем не менее мало повлияет на меня. И уж всяко я не собирался посвящать всю жизнь возне со Светиной, хотя она вообще-то милашка, умница и вообще лучше бы это она пришла со мной чаю хлебнуть. Я б для неё с верхней полки коробку конфет достал.

Ну, а наутро мне вчерашний разговор с Изюмовым и вовсе показался каким-то полубредом, что, впрочем не помешало мне рассуждать в духе “Эльфы – тоже мне новость? Магия – хорошо бы освоить.” Я даже привычно собрался, взял чехол с Бластером и побежал в школу, предвкушая, как Маруся-вихрь закружит меня с самого порога.

Однако я ошибся: нашему безбашенному величеству угодно было полоскать мозги вовсе не мне. У дверей в соседний класс она хохотала в голос вместе с Катей Цурюпой, а дивная Мила, пунцовая, как помидор, стояла рядом и хлопала глазами.

– Пошлостями какими-то в краску человека вгоняете? – приблизившись, спросил я вместо приветствия, украдкой поглядывая на милины уши, которые не были видны из-за пышной причёски.

– Да вот, думаем, как по Фрейду истолковать такой огромный бас Милочки, – отозвалась Маруся.

– И такой сравнительно небольшой инструмент у тебя, – прибавила Цурюпа, быстренько спрятав улыбку и кивком указав на висевший у меня на плече чехол. Я не обиделся, но, согласитесь, шутка была более чем вульгарной. Я считаю, что в приличном обществе подобные вольности неуместны. Наверное, Катя приняла меня за ещё одного желающего добиться благосклонности Милены Прекрасной, либо просто съязвила по инерции. Ни то, ни другое вообще-то не оправдывало её нисколько. Я уже собрался было ответить в крайне грубой форме, но Мила сама пришла на помощь:

– Не надо… – прошептала она, кладя ручку на плечо подруги, словно останавливая. Катя переменилась в лице – словно бы расслабилась, перестала хмуриться, и я поймал на себе игривый взгляд её зелёных глаз.

– Ах, ну да: раз с чехлом, то ты, должно быть, в группе. Слава, да? – сказала она и поправила причёску. Я отметил, что её стриженые блондинистые волосы были красиво уложены, словно она только что из салона. Хоть времени было восемь утра с небольшим.

– Как будто впервые встретились, – огрызнулся я, всё ещё недовольный остротой. – Зови меня Яр. И шути, пожалуйста, осторожнее.

– Ну, извини уж! Это я по привычке, – пожала плечами девушка. – Моя Милочка привлекает всех, в том числе полных уродов. Приходится отбиваться, как можем.

Я хотел возразить, напомнив об элементарных приличиях, но зазвенел звонок, и мы все разбежались по классам.

Учёба промелькнула почти незаметно. Ни к чему скрывать: я с нетерпением ждал, когда же смогу отправиться в нашу репетиционную комнату и попробовать что-то сыграть уже всем вместе.

Уже во дворце, топая вниз по лестнице, я снова услышал музицирование Снежаны Варяг (вот всё же фамилию Бог послал!). Сегодня она исполняла «Fly Me to the Moon», любимую песню моей мамы. Я и сам всегда слушаю эту композицию с удовольствием, потому не стал дожидаться, а тихонечко зашёл, стараясь не мешать маленькой пианистке.

Как и раньше, играла Снежана виртуозно, обрабатывая мелодию на лету. Только что был джаз, а со следующего такта – ритм-н-блюз, а потом в проигрыше между куплетами – почему-то реггей. Или это был не реггей, а тоже какой-то джаз?

Впрочем, моё появление все же нарушило настроение, потому что скоро Снежана остановилась и уставилась на меня.

Неловкая пауза, да уж. Особенно с учётом того, что о ней вчера сказал Игнат.

– Привет! – сказал я неуклюже и занялся гитарой: надо было срочно начать что-то делать. Ну, хотя бы чтобы не думать, будто бы она какое-то там нездешнее могущественное существо. К сожалению, обстановку это не разрядило нисколько, и оттого, покопавшись немного, я всё же поднял взгляд на Снежану. Она, точно манекен, стояла за синтезатором, глядя перед собой, и это даже было жутенько. Странная девочка. Вопросов к ней у меня был вагон, и надо было как-то собраться с духом , чтобы начать беседу. Знаете ли, это не просто, спросить у человека, не инопланетянин ли он. Например, если она всё же обычная странная школьница, такой вопрос мог быть истолкован как угодно. А ещё в этом случае кое-кто бы в ухо получил, несмотря на должность.

– Ты действительно круто играешь! – я предпринял вторую попытку снять напряжение. – Училась или учишься?

– От природы.

– Ничего себе! И ты все эти аранжировки…

– Придумала, – прошептала пианистка.

«С ума сойти! Вот это талантище!» – поразился я, но вслух спросил:

– А синтезатор тут о-го-го! Неужели местный?

– Мой, личный, – еле слышно отозвалась девушка.

– Звук шикарный. Дорогой, поди?

Не ответив словами, Снежана покачала головой, округлив губки. «Очень дорогой», – понял я. И тут я уже собрался с духом, приготовился выпалить тираду об услышанном накануне от Изюмова и потребовать объяснений, когда, излучая неуёмный энтузиазм и непрерывно треща с красоткой Милой, в зал ввалилась Маруся Светина.

– А вот и мы! – возвестила она, как будто мы и сами не видели. – Яр и Мила, принимайтесь за освоение баса, а мы со Снежаной займёмся аранжировками.

– Попробуй меньше командовать и больше договариваться, хорошо? – попытался я остудить горячую голову, впрочем, жаловаться не приходилось. Мне ведь предстояло провести время в обществе Милены Прекрасной, так что любое недовольство вышло бы лицемерным.

Пока я настраивал Бластер, рыженькая голубоглазая прелесть хлопала ресницами, сидя на стуле напротив. И, скажу я вам по секрету, было ужасненько трудно не отвлекаться на её коленки. Что ни говорите, а я очень удачно устроился!

– Ну, давай посмотрим на твой бас, – сказал я, закончив со своей гитарой, и Мила вручила мне тяжёлый футляр. «Минуту, она что, таскала его на себе весь день? На этих-то хрупких плечиках? А девочка-то не так проста, как можно было бы подумать», – посетило меня подозрение, но спрятав его, я расстегнул молнию. Вообще-то я ожидал очередной странности и не ошибся! На загрифнике роскошного красного баса красовался логотип «Blaster», точно такой же, как и на моей гитаре. Совпадение? Нигде в городе я больше не видел инструментов этой марки.

Да что там! Я и в Интернете ничего подобного не смог разыскать. И вдруг именно такой принесла в нашу группу Мила Краснова, прекраснейшая из ныне живущих школьниц! У кого-то остались сомнения?

На сей раз спрятать чувства не удалось, и вид у меня был столь озадаченный, что Мила всё поняла без слов. Её расчёт наверняка состоял в том, чтобы послать мне некий сигнал: ясно же, что я бы обратил внимание на эмблему изготовителя. Невинно-рассеянное выражение пропало с её личика, она украдкой оглянулась на занятых девчонок и быстро приложила пальчик к губам.

Подыграть ей?

Я лишь кивнул: мол, позже обсудим. Она повторила моё движение в знак согласия, а мгновение спустя уже снова бессмысленно улыбалась, глядя на то, как я занялся с её инструментом. Поскольку струны даже не пришлось подтягивать, я довольно скоро передал Миле её таинственный бас и тихонько объяснил настройку. Потом подключил к одному из комбо и показал пару начальных упражнений, а Мила послушно выполняла всё, что я говорил, время от времени восхищённо вздыхая. Со стороны могло показаться, что она и вправду в восторге от нового и неосвоенного занятия, но я-то уже знал: и с нею, на ней и её инструменте завязан какой-то секрет. Оставалось лишь дождаться удобного момента и порасспросить.

Прежде, чем такой момент настал, негромкий стук заставил нас всех поглядеть на дверь, и в неё тут же вплыл тот, кого лично я уже устал дожидаться.

– Привет! Я Игнат, вы же ищете барабанщика?

Ну и жук! Ты ведь знал об этом раньше меня! Да что там – это ты через меня практически подал Марусе идею, интриган доморощенный! Ну, или по крайней мере меня во всё это впутал, что и запустило процесс. А если придумывать правдоподобную легенду, то ты ещё больше опозорился: да, наш ходячий ядерный реактор ещё утром прикрепил объявление на двери в гардероб, так ведь это в школе было! Откуда бы тебе знать, деятель! положение надо было срочно спасать, и делать это пришлось кому -бы-вы-думали?

Наскоро пожав Игнату руку, я представил его как секретаря нашей Пионерской ячейки, и, разумеется, Маруся сразу поняла, о ком речь. Соответственно, пока я вернулся к обучению Милы, наша неуёмная лидерша мгновенно и полностью завладела вниманием вновь прибывшего, напав с расспросами и воплями восторга. Наблюдать за Марусиными выкрутасами лично мне не хотелось. Милины ВОЗМОЖНЫЕ тайны (и колени!) – вот и всё, что имело значение для меня в тот момент. Маруся же не терялась и, вызнав у Игната, где и как тот учился играть, принялась показывать ему установку, попутно невнятно объясняя что-то про концепцию группы.

У нас есть концепция? Мы б хоть одну песню освоили!

Наигравшись в идеолога, Маруся взялась представлять участников.

– С нашей клавишницей ты, конечно, знаком! – указала Маруся на девушку за синтезатором. Услышав это, я напрягся и поспешил перевести взгляд м Милиных пальцев на Игната. Ожидания оправдались: этот деятель, по ходу, в первое мгновение даже не понял, о ком и о чём речь. Потом проследил направление, указанное Марусей, и, наконец, увидел Снежану.

Пепельноволосая девочка слегка кивнула и осталась неподвижной.

– Ах, да! – нашёлся Игнат. – Снежана, привет!

“Кем он там её считает, напомните, пожалуйста!”

– Вот, мы готовим себе басистку! – молвила Маруся, после чего подскочила к Миле и в порыве умиления кинулась обнимать голубоглазую красавицу, вереща от восторга:

– Правда, она у нас красоточка! Красопеточка! Ми-ми-милашечка!

Мила покраснела и вцепилась в бас, но распалившуюся сумасбродку это не заботило.

– Перестань, не смущай человека! – вмешался я с неподдельным возмущением. – Ты нас отвлекаешь!