Книга Рода ариев – нашлась!

Книга Рода ариев – нашлась!
Николай Михайлович Клеймюк

Книга является автобиографическим материалом. Будучи молодыми людьми, мы с друзьями нашли в сибирской тайге древний раритет – Книгу Рода ариев, изготовленную из кедровых пластин, которую из столетия в столетие вели арийские волхвы. Книга Рода настолько уникальна, что в мире, как оказалось, их существует всего три экземпляра, один в библиотеке Ватикана, второй в архивах Конгресса США, и третий был у меня. Заполнялась Книга Рода не рунами, символами или еще чем-нибудь, а с помощью биополей древних жителей. Книга Рода оказалась остатком древней образной цивилизации. И еще очень важно – современное человечество, выполняя приведенные в Книге занятия, может приблизиться к способностям древних, может попробовать восстановить их. Кто, если не мы?

Николай Клеймюк

Книга Рода ариев – нашлась!

Все описываемые события происходили более сорока лет назад на таёжных просторах северной Сибири.

Начало

Давно это было, что интересно, а я до сих пор не знаю всех подробностей, хотя сам был непосредственным участником тех событий. В то время у меня была знакомая девушка, немного дружили, просто дружба. Мне она нравилась своей постоянной улыбчивостью, какой-то, если так можно сказать, светлой жизненной радостью. А вот некоторые наши с ней увлечения не совсем совпадали. Тут ничего тайного нет, потому что я в то время учился в институте. Это была ранняя осень, а во время учёбы, естественно, присутствуют учебники, домашние задания, посещения лекций, семинаров и прочие обязательные элементы процесса обучения, а она в то время не была занята ничем, как говорила, она взяла годик на обдумывание своих интересов, а потом уже и решит.

И во время этого годика она, молодец, конечно, время даром не теряла, а постоянно стремилась куда-то пойти или поехать, причём, всё время с палаткой, с чайником у костра.И ведь нашлись у неё две подружки, такие же «жадные» до туристических походов – как только погодка обещает пару-тройку сухих дней, так обсуждают куда пойдут, где лучше пройти-проехать, что посмотрят, и всё ли у них для этого есть. Я ведь не всегда мог быть с ней вместе, а так хотелось! Находясь с ней, мне было так светло, радостно и приятно, а будущее казалось таким же светлым, обещающим бесконечное счастье, как и сама эта девушка. Личико у неё, помню, такое всё в веснушках было, что сейчас у девушек большая редкость. Улыбается она, светлые волосы по плечам распустит, словно солнышко светится, и веснушки вместе с ней, казалось, тоже светятся. Симпатичная девушка, нравилась мне.

Кстати, я даже и не знал, где именно она живёт. Познакомились совершенно случайно в магазине, естественно, можно было бы сразу догадаться – туристических товаров. Она о чём-то разговаривала с продавцом, а тут я такой мимо иду – о, какая симпатяшка, – думаю, – эх, познакомиться бы! И дальше иду, сам про себя вздыхаю. А она, разговаривая с продавцом, локтем нечаянно что-то задела, то ли удочки, то ли вёсла для надувной лодки, уже и не вспомню, и всё там стоящее потихоньку начало клониться вдоль по стенке, грозясь обрушиться на остальные товары. Я ловко подхватил, продавец заметил и мы вместе поставили всё так, как и надо. Она тоже помогала, а как же! Словом, мы с ней встретились глазами, у неё, естественно, улыбка жизнерадостная, да и я засмущался немного, для приличия, конечно, и как-то так вышло, что отошли мы от этого отдела вместе.

А потом весь вечер мы с ней гуляли, смеялись, что-то рассказывали друг другу. Я ей свои студенческие байки, она – о походах, о неожиданных случаях в них, то, значит, лисичка придёт к ним в гости прямо к палатке, то зайчик не боится, сядет рядом и ждёт чего-то. И всё это говорила она так солнечно, смеялась так открыто и тепло, что у меня, сознаюсь, возникло в сердце чувство к ней. Ощущение было такое, как будто я её уже сто лет знаю, и искал и мечтал вот именно только о ней, и мы с ней, я даже и не сомневался, теперь уже никогда и не расстанемся. А как вечер подошёл, она говорит, что бы я шёл к себе домой, а её провожать не надо, а то у неё очень строгий отчим, не дай бог мне с ним пересечься. Вот мы и встречались с ней в условленном месте – недалеко от магазина. Я её стал звать Веснушкой, а она заливисто смеялась в ответ, нравилось ей это имя.

И вот как-то я стал замечать некоторые странности в её поведении, причем, и в разговорах тоже.Ей почему-то была интересна тема мистики, всего чего-то подземного, потустороннего, страшного.

– Ну, ведь это так интересно! – удивлялась она.

– И что же в этом страшном может быть интересно? – спрашивал я.

– Ну, как же! Очень многое. Вот, например, знаешь ли ты о том, что тёмные силы располагаются на разных уровнях?

– Нет, не знаю, они мне не рассказывали. И что мне даёт эта важная информация?

– А то, что поэтому многие сущности не видят друг друга! – сердилась Веснушка.

– Я им, конечно, от всей души сочувствую… – иронично отвечал я.

– Да как ты не понимаешь, ведь это нам, людям, только на пользу. Так мы от них можем прятаться…

– Вот как! А я их уже хотел, было, задобрить, колбасы, например, им купить.

Вот примерно так мы с ней о её интересе к тёмным сущностям и разговаривали. Она понимала, что я не верю в тёмных, поэтому так иронизирую. Но, с другой стороны, как мне в это поверить, если вокруг Солнце и день прекрасный?Словом, я только из вежливости прислушивался к этой информации. Что мог хотеть знать об этом молодой советский комсомолец? Ни-че-го! А, надо признать, зря я тогда к Веснушке не прислушивался, это в будущем мне очень помогло бы. Надо было мне её подробнее порасспрашивать об этих всех безобразиях, живущих на каких-то неведомых уровнях. Возможно, я тогда бы более отчётливо осознавал произошедшие со мной последующие события и принимал бы более правильные решения, а не метался бы в пространствах на различных частотах, или, как выражалась Веснушка, уровнях.

Да, жаль. Ну, вот почему бы мне хотя бы просто не послушать тогда её рассказы о различных энергетических уровнях, на которых находятся эти разные тёмные сущности? Я-то, наивный человек, считал, что уровень этот один – подземелья, могилы, мрачные пещеры… ну, что там ещё есть? А вот Веснушка пыталась меня переубедить тогда, объясняя мне, носителю комсомольских взглядов, что все они, как и многие другие, находятся не просто на разных частотах и, что ещё более интересно, могут не встречаться с другими тёмными почти никогда. И в одном и том же подземелье, например, могут быть несколько разных уровней – частот.

– Значит, если я залез в мрачную пещеру и, о, ужас, слева протянулась ко мне, не дай бог, чья-то костлявая рука, а справа мерцают чьи-то жуткие красные глаза – то эти некие сущности могут и не видеть друг друга?

– Да, вполне, потому что они могут быть на разных энергетических уровнях, – отчеканила Веснушка.

– Веснушка, а вот почему тебе это всё так интересно? Надеюсь, что мы-то с тобой никогда с ними не встретимся ни на каких уровнях, так ведь? А то я не буду знать, на каком уровне тебя защищать! – я робко попытался вызвать у неё улыбку.

– Это всё реальность, а вот человек может оказаться то на одном, то на другом уровне, – строго убеждала она меня.

Что мне оставалось делать? Вежливо поулыбаться и перевести разговор на другую тему.

Кто сильнее?

Я очень надеюсь на то, что она сейчас где-то сидит и чай пьёт, угощая своих внучат, а, может, читает эту книгу и вспоминает меня. Знаете, не хочу я думать о плохом варианте, просто гоню от себя мрачные мысли. Представим, что она, возможно, может быть в каком-то очередном походе по разным страшным местам.

Так вот, продолжу. Естественно, я на следующий день был познакомлен с её подружками, заметил, что они меня «одобрили», а потом как-то неожиданно встретились нам их два товарища, я их до этого не знал, просто неожиданно на улице они увидели своих знакомых ребят. Перезнакомились, ходили вдоль по набережной всей нашей компанией, шутили, смеялись, ребята оказались классные, простые, без всяких левых алкогольных мыслей и без пошлостей. Вот и вышло так, что девушек трое и нас, ребят, тоже трое. А что делают любительницы походов? Конечно же, уговаривают нас всех пойти на день-другой в поход. Недалеко, конечно, им же надо нас «испытать», посмотреть, как мы себя поведём. Нам было сказано, что именно взять с собой, и был назначен ближайший день.

И мы пошли. Ох, как это было здорово! Дружно, с приятными шутками мы все вместе сходили в тот краткий поход. Что естественно, ребята, и я в том числе, а как же иначе, старались показаться ну такими мужественными, умелыми, которые не боятся ничего и никого, ни волка, ни медведя, ни красных глаз в самых мрачных пещерах. Что же, видимо, мы внушили девушкам веру в мужское мужество, они поверили в нас и решили, что вот именно нам можно будет доверить в дальнейших походах свои нежные девичьи жизни.

Костёр вам разжечь? Да, вот, пожалуйста! Веток нарубить? Да в один момент! Воды с ручья принести? Да вот, уже несём. Комаров отогнать? А ну, улетайте-ка, подобру-поздорову. Мы все можем, мы же мужчины, и мы невиноваты, что мамы родили нас в роддомах, а не в лесу, это ничего, мы наверстаем мамины упущения, мы с лесом сроднимся быстро!

Вы же верите в нас, мужчин? Девушки, где ваше вдохновение.

Белые и красные

Помню, сходили мы с девушками ещё в пару-тройку коротких походов. И тут моя Веснушка и говорит нам, что кто-то ей сказал, что где-то километрах в 20 от какой-то далёкой деревушки, до которой пилить ещё несколько часов на стареньком автобусе, так ей сообщили, имеется какая-то странная пещера, в которой когда-то жил кто-то очень старый и одинокий. И вот было бы очень интересно сходить и найти ту пещеру. И, мол, это не просто старая землянка или хижина, а настоящая пещера среди скал и человек там как-то жил. И ещё, помню, она тогда добавила таинственности, как же без неё, сказав, что это, дескать, один раненный офицер был из армии Колчака.

Так вот, как тогда рассказывала нам Веснушка, когда они с несколькими товарищами плыли на лодках, они думали, что у красноармейцев лодок нет, и те не смогут пуститься за белыми в погоню. Офицеры на ночь причалили к скалистому берегу, развели костёр, сидели долго, разговаривали, решали куда дальше поплывут утром, задремали. А красные на каких-то раздолбанных лодчонках, вот нашли же где-то, поплыли себе по течению вниз, на удачу. И тут издали видят на берегу тлеющий костёр. Потихоньку они подгребли чуток повыше к берегу, река-то здесь совсем не широкая, берега камышом поросшие, течение слабое, лодчонки и схоронили среди береговой травы. Подкрались они к белым уже по берегу, да давай стрелять в спящих офицеров. Офицеры вскочили, шум, крики, дым, пальба, а ещё темно, плохо видно, ну и крайний офицер, также выстрелив спросонья в красных несколько раз, сполз в камыши. И притих в них, оставшись, таким образом, единственным живым. И что у него при себе, вроде бы, всегда был вещмешок, в котором он что-то такое тайное хранил, что даже, наверно, его друзья офицеры не знали.

Красные потом посидели, вытащили у мёртвых табак, покурили, что-то ещё забрали с собой, да и поплыли назад – дело сделано, местность очищена от неприятеля. Только один красный был сильно ранен как раз тем оставшимся в живых офицером – одна пуля зубы выбили, щеку и ухо прошла насквозь. Чем в темноте его товарищи красноармейцы могли ему помочь? Да ничем, толком-то, только лишь одно – потерпи, мол, браток, наш красный товарищ, вот доплывём до деревни, там тебе бабы и помогут. Сели в две неплохие лодки офицеров, а те лодки, на которых приплыли, бросили. Затем погрузили раненого да отчалили, а через несколько минут тот «красный товарищ» и отдал красному богу душу, затих, а, может, и не богу, но все одно – отдал. Мужики переглянулись, что, мол, толку везти мёртвого в какое-то там село? Свернули к противоположному берегу, вынесли бедолагу, да зарыли недалеко на пологом песчаном бережку, спи, мол, товарищ наш, пусть земля, то есть, береговой песок будет тебе пухом.

Вот так и получилось, что один мёртвый на одном берегу слегка зарыт, а на другом берегу – человека четыре или, может, пять брошены мёртвые просто так среди травы.

Кто и когда мог бы туда приплыть и схоронить бедолаг? Уж не осталось в соседних деревнях тех, кто мог бы что-то помнить, сами от старости по умирали со временем.

Предложение

И вот моя Веснушка загорелась и давай нас «поджигать» – а давайте, мол, на следующих выходных сходим? Наверняка, мол, тот странный офицер выжил и обустроился где-то в пещере. И жил, без сомнения, пока не скончался, он же не знал какая власть в ближайших сёлах, скорее, красная, конечно, и его просто сразу пустят в расход, вот и сходи, значит, узнай, как и что.

Нет уж, лучше здесь, вдали от людей. Эти все не очень убедительные мысли нам моя Веснушка и выкладывала, проявляя удивительную настойчивость. Подружки, помнится, её поддерживали. Это, в основном, нас, ребят, оставалось убедить.

А ещё она добавила вот что. Только между нами, по секрету, – шёпотом говорила она, – что была у того офицера, мол, древняя рукопись об очень древнем арийском Роде, которого уж несколько сот лет как нету, а, может, и больше. А берёг офицер ту рукопись похлеще, чем жизнь свою, и что написана она была не просто каким-то писчим, который прошения и челобитные важным начальникам писал, а волхвом, а это значит, что невероятные по силе и величию Знания там могут быть изложены.

Так вот, поди же ты, ну кому бы офицер мог передать ту рукопись, оставшись в живых? Да и куда ему плыть без лодки-то? Все реки там текут исключительно на Север, поближе к страшным холодам. А через тайгу сотни километров пешком не пройдёшь ни за что, например, во Владивосток к своим, колчаковцам, потому что красные где-то встретятся обязательно, к тому же, без карты и еды тут никак. Безвыходное у него было положение.

Кто-то из нас не мог сразу поехать, как, например, я, потому что у меня занятия. Но Веснушка проявила не только настойчивость, но и такую девичью нежность, что я, так и быть, согласился с ней, что смогу наверстать занятия в институте. Эх, расклеился я тогда немножко, поддался девичьим чарам. Махнул своей мужественной рукой, а, мол, ладно, что уж, пойдём, так и быть, посмотрим на пещеру, если ещё её найдём, неделя не сделает особой погоды.

Честно скажу, что впоследствии я немного жалел, но был вознаграждён невероятным подарком судьбы – поразительной реликвией, величайшим раритетом, который перевернул все моё комсомольское представление о мире.

Да, думаю, что женское вдохновение это истинный двигатель мужского развития, да и не только мужского, не побоюсь утверждать, что и, вообще, всего человечества.

В путь!

Потом были сборы, всё же на несколько дней идём, день туда, день назад, там дня два-три, итого, всего пять. Собрать надо на пять, а то и на шесть дней многое, в основном, еду, конечно, тёплое белье, и все остальное, это уже, понятно, детали. Несколько часов тряслись в автобусе до деревушки, название которой я ни за что не вспомню, скорее всего, её уже и нет, в наше время разъехались из неё все, кто мог, а старики уж там, в земле.

Доехали до этой деревушки, автобус с каким-то злобным скрежетом развернулся и сразу же назад поехал, а мы были в тот раз единственными пассажирами. Прошли старые покосившиеся избушки, «красный» рубленый дом, стоящий в центре, заметили даже пожелтевшую газету «Правда», прикреплённую под стеклом на доске объявлений возле избы, тут сразу всем нам было понятно, что председатель заседает, наверно, когда трезвый. Дошли до берега, а там никого нет, даже мальчишек никаких, и, что интересно, ни одной лодки на берегу. Вот совсем! Странно, деревня на берегу реки, в реке, а как же иначе, рыба должна водиться, а ни одной лодки нет. Ну, что делать, Солнце в зените, чтобы время не терять, пошли мы вдоль по берегу вниз по течению, решили, что нам в деревне искать людей и о чём-то с ними разговаривать, незачем. А вот и зря мы так опрометчиво поступили. Но как уж поступили, теперь-то не исправить.

Девушки впереди идут, мы следом, разговоры ведём, шутим, смеёмся, а моя Веснушка особенно и не радостная, а почему, никак и не объясняет. Только вот, стал я замечать, что какая-то странная она стала, от меня потихоньку в сторонку норовит отойти. Вроде бы мы вместе идём, ну а я, как бы, её парень, рядом должен шагать, ан, нет, она то к подружкам примкнёт, то просто чуть отойти старается, отмалчивается. Знаете, вот, примерно, в таком состоянии бывают некоторые люди, когда они вдруг что-то начнут ощущать непонятное, какое-то на них предчувствие нахлынет, но высказать не могут, не хотят расстраивать окружающих. Но при этом всё меньше улыбаются, как-то отстраняются. Непонятно было мне её настроение, сами понимаете, уже на моей душе тоскливо становится, ничего не радует, я ведь только ради неё и пошёл в этот поход, иду и себя укоряю, зачем, мол, согласился идти. Перед остальными я стараюсь улыбаться, чтобы, значит, меньше вопросов было. А что бы я мог им объяснить?