Демон-полукровка

Мередит даже не стала обращать внимания на странно затихший парк и на грустно вытянувшиеся лица близнецов.

– Идёмте, – приказала она стальным голосом, – ваша тётушка должна ждать нас неподалёку.

Понуро опустив головы, Ареллаган и Бэарсэй поплелись следом. Парк остался позади, теперь они шагали по мощёной площадке, совершенно пустой и безлюдной, если не считать одной-единственной женской фигуры, расположившейся у борта старого фонтана. Женщина повернула голову на стук их шагов и с величественной грацией поднялась. На ней не было короны, мантии и прочих атрибутов власти, однако не признать в ней властительницу этой страны было невозможно. Зато куда труднее было подтвердить её родство с Мередит. У Королевы Маргарет волосы оставались тёмными и пышными, без проблеска седины, на лице не заметно ни единой морщины, а глаза были яркими, не помутнёнными бесконечным обстрелом безжалостных солнечных лучей. Маргарет даже не посмотрела на Ареллагана и Бэарсэй и сразу обратилась к сестре срывающимся тонким голосом.

– Значит, ты решила вернуться.

Мередит остановилась в десятке шагов от Маргарет и подняла выше голову, торжествующе улыбаясь.

– Всё-таки тут мой дом и мой престол, который ты столь любезно заняла на время моего отсутствия.

– Я думала, что это отсутствие продлится ещё, – резко сказала Маргарет, уже не составляя себе труда величественно улыбаться.

– Ты ошиблась, – с лица Мередит тоже сползло дружелюбное выражение, в её глазах отразился пугающий лёд. – Я привезла с собой своих детей: кронпринца Ареллагана и Принцессу Бэарсэй.

«Она назвала меня Принцессой! Ты слышал?!» – восторженно завопила Бэарсэй в голове Ареллагана.

«Какая разница: как тебя ни называли бы, ближе к трону ты от этого не сделаешься», – сурово возразил он, хотя и ему согрел душу торжественный титул, каким его наделила мать.

– Я очень рада их видеть, – сказала Маргарет, по-прежнему глядя только на сестру с мрачным упрямством, – но я не хотела бы огорчать детей, против своего желания лишая их титулов, которыми ты их наградила. Кронпринц – мой старший сын, Ольванс, и после него есть ещё пятеро детей, так что…

– А теперь будем откровенны, – ухмыльнулась Мередит и положила руку брезгливо сморщившейся Маргарет на плечо. – Ты хочешь прожить дольше, сестрица?

– Ты угрожаешь мне? – лицо Маргарет приняло надменное выражение. – Знай, что за это полагается смертная казнь. Возможно, ты не успела дойти до этого пункта в своей учёбе.

– Можешь убить меня, – согласилась Мередит с удивительной лёгкостью, – в таком случае я пожелаю тебе попутного ветерка: в Третье измерение мы с тобой прокатимся вместе.

– Твоё проклятие не столь сильно, – Маргарет торжествующе ухмыльнулась.

– Это ты так считаешь, – и Мередит стремительным движением, практически неуловимым для глаз, выхватила из потайных ножен на поясе кинжал и воткнула его себе в живот.

– Госпожа матушка!! – испуганно завизжала Бэарсэй.

Мередит даже не пошатнулась, несмотря на то, что из её раны струилась обильным потоком кровь. Зато Маргарет побледнела и проплелась пару шагов назад, обрушиваясь на скамейку. На её платье, в том же месте, где у Мередит торчал кинжал, расплылось багровое пятно.

Мередит выдернула кинжал из раны и провела над нею чуть подрагивающей окровавленной рукой. Видневшаяся сквозь прореху в ткани рана быстро затянулась, и даже разорванное платье вдруг сделалось целым. Ареллаган с ужасом и недоумением смотрел то на тётку, то на мать. Маргарет тоже совершенно ничего не понимала: дрожащими пальцами она ощупывала то место, откуда совсем недавно лилась кровь, и не могла найти даже малейшего намёка на то, что вообще была кем-то ранена.

– Это обман, иллюзия… – наконец, прохрипела она, – ведь ты ведьма…

– Хочешь попробовать ещё раз? – безжалостно поинтересовалась Мередит, и Маргарет, подскочив на месте, тут же воскликнула:

– Нет, нет, довольно! Ну хорошо, я тебе верю… теперь объясняйся начистоту…

– Изволь, – и Мередит нависла над сестрой, загибая пальцы, хоть пока в том не было особенной надобности. – Моё проклятие сильнее, чем все маги твоей своры, вместе взятые. Ты можешь потратить всю оставшуюся жизнь на то, чтобы его снять – но этого не выйдет. Даже я уже не смогу тебе помочь.

Маргарет облизнула губы и гневно воззрилась на Мередит:

– Так и что же ты предлагаешь?!

– Вы унизили меня и мою семью, – холодно продолжила Мередит, будто бы её ничто не перебивало, – нашей оскорблённой крови нет дела до того, сколько времени вашему жалкому людскому отродью будет угодно называть себя правителями этой страны. Можешь игнорировать нас… но тогда ты умрёшь вместе со мной, и ни один из твоих потомков не будет знать счастья. Я вижу, – глаза Мередит вдруг ушли в череп и безумно загорелись фиолетовым пламенем, – что вскорости разразится чудовищная война, сметающая всё на своём пути. Следом грянет ещё одна война – от неё содрогнутся сами основы государственности, когда брат пойдёт на брата, а сын восстанет на отца. Авалория не успокоится, пока не успокоимся мы, а это возможно лишь в одном случае: если мы займём трон, с которого нас подло изгнали, оболгав и покрыв позором.

Маргарет смотрела на Мередит упрямо и холодно, по всей видимости, не слишком понимая, что именно от неё сейчас требуют. Пение птиц тревожными трелями раздавалось откуда-то из глубины загадочного парка, на солнце наползали тёмные кудлатые облака.

– Неважно, – промолвила Маргарет с усилием и попробовала подняться, – что ты видишь, Мередит; я не намерена этого допустить. Если для того, чтобы Авалория успокоилась, мне придётся пожертвовать счастьем своих детей…

– Ты считаешь, что брак с Ареллаганом и Бэарсэй – это жертва? – гневно сверкая глазами, спросила Мередит.

– Ты лишаешь их права выбора, – глухо промолвила Маргарет, – ни одна настоящая мать не хотела бы неволить своих детей.

– Если бы ты была настоящей матерью и заботилась о них, ты сразу уступила бы мне, – процедила Мередит, – и проклятие обрушилось бы только на Чарльза.

– Сейчас это всё неважно! – воскликнула Маргарет, краснея. – Я согласна дать шанс твоим детям, но я не буду давать никаких советов своим, я не стану опаивать их любовной сывороткой и тащить под венец насильно! Если они…

– Это уже запущенный механизм, Марго, – почти ласково промолвила Мередит, улыбаясь, – станешь противиться – женатыми ты своих детишек не увидишь.

– Можешь не угрожать мне, – отрезала Маргарет и поднялась, наконец, со скамьи, отворачиваясь. Холодный резкий ветер взмётывал вверх выбившиеся из аккуратной причёски пряди её волос. Неохотно и глухо, будто пересиливая себя, она проворчала: – Дети сейчас гуляют в Розовом саду. Идёмте, я отведу вас.

* * *

Розовый сад не зря носил именно такое название. Круглый год в нём цвели, невзирая даже на самую лютую стужу, охраняемые сильной магией предыдущих Королей и Королев деревья, с помощью которых коллегия в числе тринадцати магов из разных стран сумела вывести знаменитый куст любви, приобретший свой окончательный облик в Федлисе. Ареллаган много читал об этом месте: у матери хранилось немало книг, в которых с величайшей точностью описывались дворец, прилегающие к нему угодья и несколько важнейших городских объектов. Только в тех книгах ничего не говорилось об огромной стене, разъединяющей мир богатых и мир бедных… «Так нельзя, – убеждённо думал Ареллаган, вымеривая шаги следом за матерью, – это неправильно! Чем ведьмы, оборотни, гибриды и ищейки хуже людей? И почему они не верят, что способны получить лучшее?..»

На разветвляющихся в разные стороны белокаменных дорожках было полно народу. Важные дамы, утянутые в корсеты и тонущие в многочисленных юбках, шагали, едва ли не кренясь книзу от тяжести своей одежды и украшений, под руку друг с другом или с кавалерами, носившими столь пёстрые камзолы, что от них начинало рябить в непривычных глазах. Бэарсэй зажмурилась и поспешно отвела от кавалеров взгляд, уставившись в небо: их, вездесущих и громкоголосых, не было только там. Изредка выглядывая из-за серых тяжёлых туч, солнце одаривало землю снопом блёклых, как будто рассыпающихся, лучей и пряталось снова; ветер крепчал, сдувая с подъездных дорожек листья и взмётывая верхние юбки дам. Чуткий слух Ареллагана страдал от гомона, производимого людьми, ему хотелось бы, чтобы они тоже, как растения и животные кругом, замолчали и посторонились перед ним. Но сторонились они только перед Маргарет, величественно прокладывающей себе дорогу, а уж молчать не собирались даже и перед нею. Многочисленные голоса сливались в один гул, вразнобой твердивший:

– Ваше Величество… Ваше Величество…

Дамы, поспешно подхватываясь на ноги и разлучаясь с кавалерами, приседали в почтительных реверансах, кавалеры низко склоняли головы, прижимая левую руку к сердцу и правой придерживая шпагу. Ареллагану сразу сделалось неуютно здесь: от многочисленных пуговиц камзолов придворных, подошедших ближе всех к Королеве, от их тяжёлых медальонов и украшений холодно веяло враждебным серебром. В голове у Ареллагана сразу же зазвучало предостережение матери, и на мгновение у него даже возникло желание кинуться отсюда прочь… но он сдерживался и крепко сжимал руку взволнованной Бэарсэй, чтобы не позволить ей сделать то же самое. Глаза у Бэарсэй были огромными, полными страха и печали, как у кошки, загнанной злыми собаками в угол. Ареллаган тревожно поглядывал на придворных: чуть склонив друг к другу головы, они обмеривали его оценивающими взглядами, будто портные, и бормотали чуть слышно и едва разборчиво:

– Кто это?

– Её Величество говорила, будто бы это сын вдовой герцогини Амарской, близкой подруги Её Величества…

– Значит, это и есть сама герцогиня? – шёпотом вмешалась в разговор кавалеров одна миниатюрная женщина, опутанная серебряными подвесками, будто ловчими сетями паука.

– Видимо, да… – отвечали ей в унисон двое длинных, похожих на бледных комаров, придворных, провожая Мередит взглядами.

В отличие от своих детей, Мередит уверенно и твёрдо держалась в многоглазой и стоустой толпе. Она решительно и гордо несла голову, даже не удостаивая краем взора настороженно и любопытствующе изучающих её придворных. Хоть годы иссушили и изменили её, она, в простом дорожном платье, смотрелась куда величественнее и внушительнее, нежели пышно разряженная, с застывшим кукольным лицом, Маргарет, указывавшая им дорогу.

По мере их продвижения вперёд сжималась и усыхала толпа праздных придворных. У ворот Розового сада стояли всего три пожилые женщины в монашеских покрывалах, почтительно опустившие голову перед Её Величеством и нисколько не удивившиеся появлению Мередит и её детей.

– Сёстры, – промолвила Маргарет, остановившись и быстро поведя в стороны тёмными глазами, – тут ли наследный Принц Ольванс и Принцесса Саллива?

– Здесь, Ваше Величество, – глухим из-за покрывала голосом отвечала первая монахиня.

– Его Высочество объезжает подаренного ему коня под присмотром Его Величества, – продолжала вторая, – а Её Высочество с братьями и сёстрами играют неподалёку.

– Не было ли у них кашля? – тревожно выспрашивала Маргарет. – Не жаловались ли они на головную боль?

Мередит еле заметно злорадно усмехнулась и почему-то потёрла руки.