Откровение невидимки

Стивен удивленно приподнял бровь. И тут, в сердце его затеплилась надежда.

– Коллега? – с едва уловимым трепетом произнес он.

– Да, она тоже была Командующей, Дженнет Валкери.

«Жива» – мысленно выдохнул Стив.

Весть о том, что его сестра была жива и здорова, принесла ему некоторое облегчение.

Элейн вкратце пересказала события последнего дня.

– … а потом мы с Гансом очутились в каком-то помещении, где сразу же начался переполох. Ваши друзья – Саид и Натали, сцепились с каким-то здоровяком, эм… – запнулась в конце лучница, забыв имя, которое слышала в том кабинете, где медик, не решившийся с ними идти, латал Стивена.

– Кристофер? – печально подсказал Командующий.

– Да, точно! Рыжий такой, – автоматически махнула рукой Элейн возле головы.

Мимолетная расслабленность, тоненькой дымкой заполонившая мысли Стива после известия о Дженнет, выпала ледяным осадком в спинном мозге. Его лицо помрачнело, и он бросил серьезный взгляд на едва различимый силуэт девушки, шедшей впереди.

– Мы уже близко, – произнесла Натали, чуть приблизившись.

После этого Скайт снова оторвалась на несколько шагов вперед.

– Приготовься, – шепотом сказал Стивен Элейн, – Нас ведут на казнь.

– Что? – непонимающе прошептала лучница.

Командующий от захлестнувшей его злости неосознанно оскалился.

– Кристофер брил голову налысо. История Саида и Натали – пустышка.

* * *

Несколькими минутами ранее.

– Монетка на удачу? – поинтересовался Саид у идущего рядом Ганса.

– Скорее на неудачу, – без особого энтузиазма ответил оборотень.

– Как это?

– Забудь, – отрезал Ганс.

Саид оборотню крайне не нравился. Слишком много вопросов и слишком мало действий. Сначала он через чур воинственно рвался спасать сослуживцев, а теперь идет почти вразвалочку, не особо-то и переживая о чем-либо.

Ганс стиснул в потной ладони изумрудную монету. Этот крошечный зеленоватый блинчик идеальной формы был его планом «Б». Одаренные, работая в группе, так или иначе подстраивают свои способности друг под друга. Как минимум, чтобы не навредить, а как максимум, чтобы усилить их до предела. Дар Элейн, вернее предметы, что она воплощала, делали одновременно и то, и другое. При перевоплощении, Ганс впитывал в себя какой-нибудь твердый материал, чтобы выстроить из него свое звериное тело. Впитав дар Элейн через изумрудные предметы, он получал непостижимую силу, выносливость и реакцию. В таком состоянии он был непобедим, сворачивал горы и мог сражаться сутки напролет. Но везде есть свое «но». Последствия были ужасны. Ожоги, отравление и полное истощение организма. Он мог несколько недель пролежать почти без движения, оберегаемый лишь молитвами друзей.

Пройдя до конца слабо освещенного коридора, оборотень и Скайл приблизились к источнику шума. Когда они подошли, звуки почти прекратились. Только слабые ерзания и чье-то неразборчивое бормотание.

– Опоздали? – прошептал Ганс.

– Не знаю. В любом случае, надо проверить, может быть победили те, что в здравом уме.

Они подобрались ближе к дверному проёму, ведущему в спальный отсек. Вышибленная металлическая дверь валялась неподалеку. Она была искорежена и вогнута, словно её выбили изнутри.

Оборотень кинул вопросительный взгляд на своего напарника.

Саид жестами объяснил, что он идет первым и, если через десять секунд ничего не происходит, то следом заходит Ганс.

«Как мило, такая забота» – мрачно подумал Ганс.

Тем не менее, оборотень кивнул.

«Ладно, сейчас не время выпячивать грудь, потом как-нибудь отплачу»

Саид бесшумно скользнул внутрь.

«Раз, два, три, четыре, пять… Та к черту» – не стерпел Ганс и зашел в покалеченный дверной проем вслед за Скайл.

Оборотень даже не успел ощутить боль. Конусообразная упругая волна пихнула его в грудь и оторвала от пола. Мраморный пол расщепило в крошку и прогнуло, а дверная коробка разлетелась сотней крошечных и острых как бритва железных осколков.

Ганс, пролетев несколько метров по воздуху, с фатальным хрустом врезался в стену, чудом не разбившись в лепешку. Однако, чудо объяснилось очень просто – за пояс его обхватила мягкая золотисто-лимонная лента, состоящая из непонятной рыхлой субстанции. Не успев прийти в себя после удара об стену и ощутить боль от переломанных костей, Ганс вдохнул, и его дернуло в сторону, приложив об пол. Лента, извиваясь как сороконожка, потащила оборотня внутрь спального отсека.

– Ой, крошка, тебе не больно? – сквозь звон в голове расслышал Ганс.

Ганс безуспешно пытался сориентироваться в пространстве. В глазах мелькало, а тело раздирала слепящая боль.

Лента, скукоживаясь и распрямляясь, переползла ему на ногу и потянула вверх. Мраморный пол, который оборотень едва-едва почувствовал под собой, неспешно ускользнул.

Картинка в голове у Ганса на секунду выровнялась, и он увидел напавших. Саид, с руки которого срывалась лента, и болтавшая ножками на кровати Ригатта со своим угольным компаньоном. Оборотень не размышлял, не стал строить план. Ненависть, злость и боль смешались в гремучем коктейле и захлестнули его разум.

Второго шанса могло не быть.

Монета обожгла ладонь.

Ганс не запомнил как он превратился, не ощутил то странное чувство невесомости, которое появлялось, когда его тело впитывало материал. Его память устремилась куда-то очень далеко, а рассудок хрустнул раздавленным черепом. Ярость черным медвежьим капканом сомкнулась на его сердце.

Горячая и липкая кровь приятно согревала горло, а металлический вкус игристым вином щекотал язык.

«Вино» – мелькнула единственная осознанная мысль и тут же канула в небытие вместе со всем остальным.

Откупорив тело Саида острыми клыками-штопорами, Ганс упивался кровью как добравшийся до бутылки пьяница. Как только кровь переставала хлестать с прежней силой, он отрывал какой-нибудь кусок тела и припадал туда пастью, ощущая усиливавшийся поток алой жидкости. Ярость сменилась странной эйфорией, неспешно перетекавшей в безумное и неукротимое веселье. Оборотень, не сдерживаясь, захохотал, слегка поперхнувшись слабо сочащейся кровью. Но ему нужно было больше, гораздо больше. Он оторвал огрызок ноги. Ничего. Нанизанные на ребра куски мяса полетели в сторону. Ничего.

Веселье стало улетучиваться, испаряемое жаром распаляющегося гнева.

Взгляду предстала хохочущая женщина, которая, казалось, украла все его веселье. Руки сами собой устремились к её горлу, а пасть в первобытном оскале разверзлась нескончаемой рекой острых клыков.

Когти оборотня царапнули пустоту. Пасть щелкнула в сантиметре от подбородка девушки. Оборотень словно врезался в невидимую стену, вызвав у разодетой незнакомки очередной взрыв хохота.