Юность

Я тихонько приоткрыла дверь в комнату Оскара и вошла. Как всегда, здесь был полный порядок и чистота, будто тут жил робот… Осознав свою мысль, я от стыда ударила себя ладошкой по лбу. До этого мне не представлялось возможности как следует осмотреться. Оставив сумку на кресле, я взяла со стола темно-синий блокнот – единственное, что на нем лежало. Я не собиралась его открывать, меня привлек материал, из которого он был изготовлен. На задней обложке были выдавлены инициалы “М.К.Г.”. Я не заметила, как Оскар вошел. Он стоял за моей спиной, держа в руках кубик Рубика. Сделав шаг ко мне, он посмотрел на блокнот, а затем перевел взгляд на меня. Я застыла как вкопанная, застигнутая на месте преступлений. Оскар прикусил губу и, нахмурив брови, взял блокнот. Он оценивающе посмотрел, будто видел его впервые, и положил на место.

“Что искала?” Присев на край стола, спросил он.

“Я не открывала.”

“Не трогай мои вещи, ладно?”

“Что такое МКГ?” Сделав вид, что не услышала, спросила я.

“Где ты это взяла?”

Оскар всегда был эмоционально стабилен и не подвержен перепадам настроения, кроме периода, когда все осложнилось эмоциональной депривацией. Алекситимия не предполагает агрессию. Потому, он был, скорее, безэмоциональным, чем злым. Не знаю, что хуже: видеть человека в ярости или не понимать, что у него на уме. Он снова повторил вопрос. Его скулы напряглись.

“На блокноте, сзади. Что это значит?”

“Тебя это не касается.”

“М-м, тогда, моя жизнь не касается тебя,” – отрезала я.

Я развернулась и, схватив сумку, направилась к двери. Я успела нажать на кнопку и дверь поддалась, как в ту же секунду почувствовала сильную хватку за запястье. Оскар несильно дернул меня к себе и еще раз нажал на кнопку. Дверь закрылась.

“Стой,”– сглотнув, выговорил он.

“Не смотря на все… ты часто общаешься со мной так, словно в тебе появляются нотки эгоизма. Ты что-то от меня скрываешь, замыкаешься в себе и отталкиваешь. Я могу понять – почему, но, разве ты не понял? Я не причиню тебе боли.”

Мои слова звучали, как оправдание, хотя, я не собиралась этого делать.

“Ты вошла в мою комнату, взяла вещь, которую не должна была, а теперь требуешь от меня объяснений, почему на каком-то блокноте написано 3 буквы? Почему же фирму не спросила?”

“М.. Маргарет, мое решение быть с тобой – осознанное, и я смирился с тем, что не могу любить. Но я иду к этому, потому что хочу тебя любить. Если тебе нужно время, чтобы найти понимание и разобраться в своих чувствах, скажи. Если ты его не найдешь, я тебя не держу. Иронично, но… нельзя заставить человека любить, как бы сильно ты этого не хотел.”

Оскар менялся. Я не понимала, плохо это или хорошо. Он становился независимым, и, из нас двоих, уязвимой была я.

“Извини, глупо вышло,” виновато пожав плечами, я нащупала кнопку.

“Да, прекрати же ты дверь открывать!”

На одном дыхании выпалил Оскар и потянул меня. Он задрал мою руку за голову и прижал к стене, удерживая кнопку. От неожиданности,  я ударилась спиной. Мельком выглянув в коридор, Оскар подхватил меня на руки и, впиваясь пальцами мне в бедра, донес до стола. Обхватив руками мое лицо, Оскар коснулся губ. Я взяла его выше запястий и отклонилась назад. Стянув с моих плеч объемную вязаную кофту, он большим пальцем задрал подбородок и нежными прикосновениями губ целовал шею. По коже пробежали мурашки, а по телу электрический ток. Он не выпускал моего лица, постепенно спускаясь к ключице. Я запрокинула голову назад и приоткрыла рот. Дыхание участилось и стало горячим, обжигая легкие изнутри. Не отрывая губ от шеи, Оскар взял меня под коленями и, усадив подальше на стол, поднял ноги на уровне своей поясницы. Я скрестила их у него за спиной и обвила руками за плечи. Его мягкие теплые губы оставались отпечатками на моей коже, заставляя напрягаться живот и тяжело дышать. Моя грудь вздымалась, а сердце замирало с каждым его прикосновением, тело горело и закладывало уши. Я глотала воздух ртом в перерывах между тем, как его губы соприкасались с моими, поочередно впиваясь то в верхнюю, то в нижнюю. Я сильно сжимала Оскара за плечи, то и дело пропуская пальцы вверх-вниз сквозь его пепельно-русые волосы, сдерживаясь, чтобы не издать ни единого звука. Я тонула в нем, терялась, задыхалась, но он был лучшим, что случилось в моей жизни. Когда мои губы вновь ощутили его теплоту, я выставила руки вперед и оттолкнула от себя Оскара. Я никак не могла отдышаться. Мы пристально смотрели друг на друга, не говоря ни слова.

“Я не м… не могу больше,”– запинаясь, выговорила я.

“Почему?” Задыхаясь, прошептал он.

“Я не хочу,” – вырвалось.

Оскар сглотнул и, покачав головой, отошел в сторону, дав мне возможность уйти. Мое тело сводило и бросало в дрожь. Я потерла ладонью шею и неуклюже натянула кофту. Заправив волосы за ухо, я стала рассматривать пол, болтая на весу ногами и глубоко дыша.

“Почему не уходишь?” Хрипло спросил Оскар.

Я спрыгнула и закатала рукава. Я встала вплотную и испуганно вытаращила глаза.

“Я боюсь.. Боюсь продолжения и того, какой я стану… Как изменится моя жизнь? Боюсь быть настолько близко к человеку, даже, если это человек, которого я бесконечно люблю. Ты учишься любить, а я учусь близости: эмоциональной и физической.”

“Больше никогда не проси у меня прощения. Тебе не за что извиняться.”

Оскар заставил меня чувствовать то, чего я и не подозревала. Он целовал меня так, как не целовал никто и никогда. Мне хотелось кричать об этом что есть силы. Стоя неподвижно, я взрывалась, плавилась и закипала. Я хотела, чтобы Оскар касался меня, чтобы не отпускал ни на секунду. Я хотела раствориться в нем, стать частью него самого, занять, хотя бы, самую крошечную часть его сердца. Он не любил меня внутри, но то, что с ним происходило снаружи… он хотел меня.

“Ты голодная?”

Непринужденно спросив, Оскар двинулся в сторону выхода. Он остановился у зеркала и слегка поправил волосы. Они, как всегда, были взъерошены и торчали. Я зажала в руке кулон и, подойдя к Оскару, обхватила за шею. Он был намного выше меня. Склонив его над собой, я закрыла глаза и коснулась его губ. Мое сердце забилось в бешенном ритме. Я не могла пошевелиться. Держа его одной рукой, вторая была свободна, и я, почем-то, не знала, куда ее деть. Точнее, знала, но от страха застыла на месте. Губы Оскара были сладкие на вкус. Мне казалось, что я так сильно вцепилась в него, что кожа успела покраснеть, побелеть, и остались следы. Все эти мысли пролетели в моей голове за 4 секунды. Ровно 4, я считала. Мне было одновременно стыдно, страшно и приятно. Наконец, Оскар взял меня за спину и развернул к стене. Я попыталась дотронуться до него второй рукой, но он поймал ее и опустил вниз.

“Не нужно ничего доказывать, слышишь?”

“Завтра мой день рождения, я хочу, чтобы ты поехал со мной.”

“Почему не сказала?”

“Не было удобного момента,”– я виновато посмотрела. “Если ты не хочешь, я не обижусь, правда..”

“Я приду,” – перебил меня Оскар.

Я хотела поблагодарить, но отвлеклась на вибрацию телефона. Это была мама. Смахнув экран, я зажала телефон между ухом и плечом, пытаясь найти в сумке визитку магазина. Я совсем забыла заехать за платьем.

“Мамочка, я сама собиралась тебе позвонить, но..”

“Маргарет, я выезжаю, буду через 20 минут.”

“Поняла.”

Неохотно надев на себя сумку, я побрела к Оскару. Он стоял, засунув руки в карманы.

“Что случилось?”

“Мне нужно идти, прости. Я скину адрес, сможем поехать вместе.”

Оскар кивнул и отвернулся. Выйдя из комнаты, я прислонилась к стеклу. Оскар стоял у стола и что-то писал в синем блокноте. Подождав некоторое время, я направилась к лестнице. Центр был построен таким образом, что все палаты располагались по кругу, а центральная часть отсутствовала, и, на каком бы этаже ты не находился, всегда будешь видеть первый. Практически все было сделано из стекла: лестницы, лифты, внешние стены палат, ограждения на этажах. Я спустилась вниз и остановилась у импровизированного водопада. Мне нравился шум падающей воды. Всюду росли деревья, стояли лавочки в местах для отдыха. Работал кафетерий. Было впечатление, что я находилась в элитном санатории. Я вызвала такси и решила взять кофе. Присев за барный стол, я увидела Оскара, он разговаривал с Сарой. Она отдала ему какие-то бумаги и, погладив по спине, убежала. Оскар, не открывая папку, свернул ее в трубочку и зашел в лифт. Мне принесли кофе. Я еще долго оглядывалась на лифт и этаж, на котором вышел Оскар.

Мы с мамой 2 недели выбирали дизайн платья на мое совершеннолетие. Это была ее давняя мечта – нарядить меня на день рождения лучше, чем на выпускной. Я приехала раньше мамы, она застряла в пробке и сказала начинать примерку без нее. Мне вынесли короткое мятное платье. Оно было полностью из тонкой сетки, без лямок и других украшений. Увидев его, я неуклюже зашла в примерочную, сто раз пожалев о своем выборе. Тяжело выдохнув, я сняла одежду, скинула ее кучей на пуфик и надела платье. Закрепив на груди, я кое-как застегнула тугую молнию и расправила пышную многослойную юбку. Меня охватил ужас. Я достала телефон и сползла на пол.

“Мам, ты скоро? Я не выйду из примерочной,” – шепотом простонала я.

“Я паркуюсь. Что такое?”

“Мам, я выгляжу глупо! Эта юбка торчит в стороны, а топ обтягивает, и плечи голые…”

“Успокойся, пожалуйста, я захожу в магазин.”

Услышав стук в дверь, я вскочила, ударившись локтем о вешалку. Покрутившись вокруг себя, я распустила волосы и снова посмотрела в зеркало. Рыжие кудри свисали на лоб, уши, шею, плечи. Я открыла дверь. Увидев меня в этом платье, лицо мамы смягчилось нежностью. Она молча разглядывала меня, улыбаясь уголками губ. Я заправила волосы за ухо и стеснительно вышла в коридор. В большом зеркале я выглядела иначе. Платье подчеркивало мою фигуру и казалось воздушным, прямо, как мятная зефирка. Я обхватила себя за плечи и, ссутулившись сделала несколько шагов вперед. Мне было неуютно и непривычно.