Покорная

Я вздрогнула при одной мысли об этом.

Первое, что я заметила, войдя в свою комнату, было ведерко со льдом на комоде. Забавно, но только увидев в ведерке бутылку воды, я поняла, как сильно хочу пить. Конечно, Натэниел подумал бы об этом. Он подумал обо всем.

Я выпила половину бутылочки, прежде чем заметила скромную ночную рубашку, ожидавшую меня в изножье кровати. Я улыбнулась. Натэниел был очень занят приготовлением, прежде чем войти в игровую комнату. Я поставила воду и взяла платье. Оно было нежно-зеленого цвета и не слишком сексуальное или откровенное; в нем я чувствовала бы себя королевой.

Поскольку у меня было достаточно времени до того, как мне нужно было идти в библиотеку, я быстро приняла душ, позволяя теплой воде стекать по моей все еще чувствительной коже. Надев платье, я обнаружила еще больший сюрприз: прохладный атлас приятно касался моей теплой кожи. Он мягко коснулся легкого жжения, оставшегося после нашего вечера, так что даже с противоположной стороны дома я почувствовала прикосновение моего хозяина.

Я остановилась у двери своей комнаты.

Мой хозяин.

Это был первый раз, когда я подумала о нем как о своем хозяине, а не о Натаниэле. Я не стала задерживаться на этом слишком долго, а поспешила вниз по лестнице, стремясь снова оказаться рядом с ним.

Он ждал меня в библиотеке, стоя у стола с графинами. Когда я вошла, его взгляд скользнул по мне.

– Это платье прекрасно смотрится на тебе, Эбигейл, – сказал он.

Эбигейл. Напоминание о том, что, хотя это была моя библиотека, на дворе все еще были выходные, на мне все еще был его воротничок, и я должен был вести себя соответственно.

На нем были коричневые хлопчатобумажные брюки на завязках, и он сам выглядел совсем неплохо. Я опустила взгляд на кончики своих пальцев на ногах. Смотрела, как они покачиваются. ”Спасибо, сэр”.

“Посмотрите на меня, когда мы будем в библиотеке”, – сказал он.

Я подняла глаза и встретилась с ним взглядом. Они потемнели от волнения.

“Помните”, – тихо сказал он. “Это ваше личное пространство”.

“Да, сэр”, – сказала я. На прошлой неделе он сказал мне, что я могу обращаться к нему “сэр” в библиотеке или за кухонным столом. В любом другом месте во время наших выходных он ожидал, что я буду называть его “хозяин”.

“Каково это?” спросил он, а затем быстро добавил: “Я имею в виду платье”.

– Восхитительно. Я качнула бедрами, и атлас снова прошелся по ноющей боли в заднице.

Он улыбнулся, как будто точно знал, что я чувствую. Кто знает? Возможно, так оно и было. Все, что он делал, было рассчитано.

“Заходи”, – сказал он, жестом приглашая меня пройти в библиотеку. Он протянул мне бокал с вином. “Красного?”

“Да, пожалуйста”.

Он указал на пол перед пустым камином. Повсюду были разбросаны груды подушек, а между ними – пушистые одеяла, образуя уютное местечко, где можно присесть. Я осторожно присела на большую подушку.

Он присоединился ко мне через несколько секунд и протянул мне бокал красного вина. Я заметила, что у него его не было. Не такой уж большой шок, учитывая то, что он сказал мне несколькими днями ранее.

“Ты, наверное, подумала, что я был слишком мелодраматичен в тот вечер на вечеринке Джексона и Фелиции”, – сказал он, когда мы сидели на его кожаном диване во вторник вечером после ужина. “Когда я сказал тебе, что твой уход чуть не убил меня”.

“Так и было”, – признался я. “Я никогда не думал, что ты способен на драматизм”.

“Я плохо себя вел после того, как ты ушел”, – сказал он. – Это началось, как только я вернулся после того, как проводил тебя домой.

Я не был уверен, к чему он клонит. Мне не нравилось говорить о том периоде нашей жизни. Конечно, он чувствовал то же самое.

Он нахмурился. “Я не уверен, сколько я выпил в тот день, но когда Джексон нашел меня, я пытался поджечь библиотеку”.

“Ты что?” Я спросил.

Его глаза закрылись. “Я не очень хорошо это помню. Я вообще ничего не помню. Я просто… – Он на мгновение умолк. – Мне просто нужно было тебе сказать. Почему-то мне показалось, что это важно.

“Ты мог погибнуть”, – сказал я, потрясенный тем, как беспечно он говорил о поджоге своего дома.

“Скорее всего, нет”, – ответил он. “Я был слишком пьян, чтобы что-либо предпринять. По крайней мере, так я себе говорю. Не то чтобы я хотел умереть. Я не хотел умирать. Я просто хотел…

“Сжечь твой дом дотла?” Я вызвался добровольцем.

”Нет”. Он покачал головой. ”Только библиотеку”.

“Это не имеет смысла”, – возразил я. “Вы не можете сжечь только библиотеку. Тогда сгорел бы весь дом”.

“Я знаю”, – сказал он. “Я уверен, что в то время это имело для меня смысл. Все, что я на самом деле помню, это боль, пустоту и отчаяние”.

Я взяла его за руку и погладила ее. “Неудивительно”.

Он поцеловал мои костяшки пальцев. “Неудивительно, что?”

“Неудивительно, что Джексон чувствовал то же, что и он”.

Его губы прервали поцелуй. – Он тебе что-то сказал? Клянусь, если он это сделал, я надеру ему задницу.

Я погрозил ему пальцем, чтобы он замолчал. “Нет. Он никогда ничего не говорил. А теперь, Фелиция… – Я рассмеялась, вспомнив ее вспышку гнева в тот день, когда она пришла домой с кольцом. – Фелиция рассказала мне кое-что ужасное. Теперь это становится понятным. Она слышала, как Джексон говорил о том, как мой уход повлиял на тебя.

“Он приходил ко мне домой каждый день в течение долгого времени”, – размышлял он. “Я ужасно волновал всю семью. В конце концов, я сказал ему, что твой уход – моя вина. Что это не ты”.

Моя рука лежала на его колене, и я нежно сжала его. “Должно быть, именно поэтому он обнял меня в тот вечер на вечеринке. Я заметила, что в тот вечер он изменился”.

“Мне жаль, если он когда-либо относился к тебе так, будто ты виновата в нашем разрыве”. Он вздохнул с грустью и сожалением. “Я должен был так много тебе рассказать”.

“Вот почему с этого момента мы будем разговаривать”, – сказал я. “Много. И обо всем”.

Много говорить обо всем. Наверное, это то, что он имел в виду для библиотеки.

Он протянул мне тарелку. “Я знаю, ты рано поужинала. Ты голодна?”

Мой желудок заурчал в ответ, и он улыбнулся. Почему я раньше не замечала, что голодна?

Блюдо было заполнено сыром, крекерами, миндалем, виноградом и сушеной вишней. Он поставил его между нами, и я взяла кусочек сыра чеддер. Когда с ним было покончено, я взяла горсть миндаля и тоже съела его. Он съел несколько виноградин и кусочек сыра Грюйер.

Перекусить было приятно, но, конечно, у него была другая причина пригласить меня в библиотеку. Мы могли бы пойти спать. Он мог бы попросить меня перекусить на кухне.

Зачем ему понадобилось встречаться в библиотеке?