Покорная

Она снова опустила глаза. Она смутилась? Так ли это? Ей нужно было преодолеть смущение. Смущению не было места в наших отношениях.

Я просунул пальцы под бретельки ее платья и стянул его через голову. “Что бы ты ни решила, – сказал я ей, – я хочу это снять”.

Когда она сняла платье и осталась обнаженной, я удивленно приподнял бровь. Она все еще ничего не сказала.

“Время вышло”, – сказал я. – Ты не сказала мне достаточно быстро, так что я выберу за тебя. – Я повернул ее на кровати и надавил ей на плечи, чтобы она легла на спину, свесив голову с края. “Поскольку ты предпочла промолчать, когда я задал тебе вопрос, я найду этому рту лучшее применение”.

Мне пришлось слегка наклониться, но я положил руки по обе стороны от ее бедер и подался вперед, так что мой член коснулся ее губ. – Постарайся как следует, и, возможно, я позволю тебе снова заснуть.

Я закрыл глаза, когда она обняла меня. Ее тепло было таким приятным, что моя эрекция стала еще сильнее, когда я проник в ее рот. Я положил руку ей на живот, чтобы проверить, как она дышит, и начал толкаться, проникая все глубже.

Она приняла меня целиком, расслабив горло и посасывая, пока я медленно трахал ее рот. Ее язык обвился вокруг меня и погладил, когда я вышел, только для того, чтобы пробежаться вниз по всей длине, когда я снова вошел в нее.

Я понял, что она снова ослушалась. Я задал вопрос, попросил ответа, а она не дала его. Мне нужно было разобраться с этим.

– Я готовлюсь кончить, – предупредил я, когда мое освобождение стало неизбежным. Я сильнее вошел в ее рот. – Ты не должна глотать. Подержи мою сперму у себя во рту, пока я не прикажу иначе.

Я стоял неподвижно, когда мое освобождение пронзило меня, впиваясь пальцами в нежную кожу ее талии.

Блядь.

Она лежала неподвижно, когда я отошел, чтобы забрать свои штаны, и не пошевелилась, когда я снова повернулся к ней лицом.

– Сядь.

Она села, дыша через нос, щеки слегка надулись. Я подошел и взял ее за подбородок.

“Когда я говорю тебе, что хочу получить ответ, значит, я хочу получить ответ”, – сказал я. – Проглотить мою сперму – это честь, которую я оказываю тебе не просто так. Ты понимаешь?” Она кивнула, и я сжал ее щеки. – Почувствуй мой вкус у себя на губах, потому что ты единственный человек в мире, который может это сделать. Единственная сабмиссив, которой позволено служить мне”. Я вздернул ее подбородок. “Та, которую я выбрал для ношения моего ошейника”.

На ее глаза навернулись слезы, и я почувствовал легкий дискомфорт, но отогнал его. Мне нужно было произвести на нее сильное впечатление в эти выходные – напомнить ей, что я не лгал, когда говорил, что в прошлый раз было легко.

Я провел большим пальцем свободной руки по ее ресницам и собрал влагу. Моя точка зрения была высказана и понята. – Я вижу разочарование в твоих глазах. Сглотни, Эбигейл. – Я держал руку на ее подбородке и наблюдал за ее горлом, пока она повиновалась.

Хотя я знал, что эти выходные будут нелегкими, мне и в голову не приходило, насколько тяжелыми они будут для нас обоих.

Я хотел как-то восстановить с ней связь, дать ей понять, что у нас все в порядке, но совершенно не знал, как это сделать. Я никогда раньше не сталкивался ни с чем подобным.

Она сидела передо мной, опустив глаза, и на ее лице все еще читалось разочарование. Я искал нужные слова, чтобы сказать это. Все, что угодно, лишь бы убедить ее, что с нами все в порядке. Что это был крошечный сбой в нашем путешествии, и она не должна слишком расстраиваться. И все же мне было неловко шептать ей слова благодарности за любовь после того, как я сделал ей выговор.

Затем меня охватило вдохновение. Я наклонился и прошептал:

“Потому что я должен любить, потому что я живу.

И жизнь во мне – это то, что ты даешь”.

Конечно, она помнит, что это были последние две строчки из стихотворения Кристофера Бреннана “Потому что она спрашивала меня, за что я ее любил”, одного из последних стихотворений, прочитанных в рамках цикла поэтических чтений, организованного библиотекой, где она работала.

Она ахнула, узнав меня, и я улыбнулся. Да. Она вспомнила.

Я отстранился, при этом мои губы коснулись ее щеки. – Спокойной ночи, моя прелесть.

Вернувшись в свою комнату и забравшись в постель, я услышал, как она шуршит по дому. Она прибиралась в игровой комнате и, вероятно, не могла заснуть после того, как я ее разбудил.

Я перевернулся на другой бок и взглянул на часы. Было два часа ночи. Черт, уже поздно. Я лениво поинтересовался, как прошли первые выходные Пола и Кристины много лет назад, когда они только начинали свой бизнес. Он, вероятно, еще не спал. В последний раз, когда мы разговаривали, он упомянул, что у их сына Сэма начались сильные колики. Но даже если бы это было так, я сомневалась, что он был бы рад получить от меня весточку. Я бы позвонила ему как-нибудь после завтрака. Или обеда.

Я отодвинула будильник и подождала, пока не услышала, как она возвращается в свою комнату, прежде чем позволить сну одолеть меня.

Вскоре после завтрака она ждала меня в игровой комнате. Она сидела, сложив руки на коленях и опустив голову. В точности так, как я велел ей ждать меня в игровой комнате. При виде нее, в такой позе и в одном только моем воротничке, мой член встрепенулся.

“Само совершенство”, – сказал я. “Меньшего я и не ожидал”. Я почувствовал, как от ее тела исходит гордость. “Встань, Эбигейл”, – сказал я. “Дай-ка я посмотрю, что принадлежит мне”.

Чертовски красивая, подумал я, когда она встала.

Ее глаза были опущены, но я чувствовал ее предвкушение и волнение. Комната почти гудела от этого.

Я встал позади нее и провел рукой по ее боку, отметив, что ее дыхание участилось. Я слегка наклонился и прошептал ей на ухо: “Сегодня я собираюсь немного подтолкнуть тебя”. Она вздрогнула подо мной. Я продолжил. “Помни, я могу тужиться, потому что я верю, что ты используешь стоп-слова, если тебе нужно”. Я обхватила грудь ладонью. “Я позволю тебе издавать звуки и кончать по мере необходимости. Я по-прежнему требую от тебя полной честности, когда спрашиваю, как у тебя дела”.

Я подошел к шкафчикам и достал два зажима для сосков, соединенных цепочкой. Она проследила за мной взглядом, когда я вернулся и встал перед ней. “Я также оставляю твои глаза открытыми. Я хочу, чтобы ты видела, что я делаю”.

Я наклонил голову и втянул в рот сосок. Я провел языком по его кончику, заставив ее застонать. Я взял ее глубже и протянул руку, чтобы погладить другой сосок. Когда она начала дрожать от моих прикосновений, я поменялся местами и уделил столько же внимания ее другой груди.

Наконец, я выпрямился и взял ее левую грудь в руки. Я ласкал ее – перекатывал и пощипывал, наблюдая, как ее кожа покрывается мурашками. Следующая часть будет немного болезненной, мне нужно было убедиться, что она готова.

“Сделай глубокий вдох, моя прелесть”, – сказал я, одной рукой зажимая ее сосок, а другой расстегивая зажим. Как только она вдохнула, я осторожно надел на нее зажим.

Она коротко выдохнула.

Я скользнул рукой вниз по ее телу и погладил между ног. “Очень хорошо”.

Я повторил процедуру с другим соском – медленно, наблюдая за ее реакцией. Я внимательно наблюдал за ней. Она на мгновение закрыла глаза и вздрогнула, но с ней все было в порядке.

“ты в порядке?” – Спросил я, когда закончил.

Она улыбнулась. ” Да, господин.

Я улыбнулся в ответ на ее улыбку. “Посмотри вниз, Эбигейл”, – сказал я. “Посмотри и увидишь, какая ты непослушная девочка”.

Я проследил за ее взглядом и увидел ее упругие соски, украшенные моими зажимами, цепочка слегка свисала.

– Мы собираемся сыграть в небольшую игру, – сказал я. – Я хочу, чтобы ты меня раздел. – Она все еще смотрела на свою грудь. – Посмотри на меня. – Когда она подняла глаза, я продолжил. “Загвоздка в том, что каждый раз, когда ты прикасаешься к моему члену, я получаю право потянуть за эту цепочку”. Я отступил на шаг. “Начинай сейчас”.

Я закрыл глаза и ждал, когда она начнет. На мне были только трусы. Для нее было бы трудно, но не невозможно раздеть меня, не прикасаясь к моему члену. Зажимы были для нее в новинку. Если она их ненавидела, боялась или испытывала слишком сильную боль, я знал, что в течение следующих нескольких минут мой член останется нетронутым.

К тому времени, как мои штаны оказались на полу, я насчитал четыре прикосновения ее руки. Последним было бесстыдное движение моего члена вверх, когда она поднялась на ноги.

Четыре.

Я спрятала улыбку.