Клеймёный

Клеймёный
Ник Ремени

Роман Ника Ремени «Клеймёный» рассказывает о жизни и деятельности выдающегося руководителя партизанского движения в Украине в годы Второй мировой войны С. В. Руднева. Семен Васильевич принимал активное участие в революционных событиях, боролся за советскую власть в Гражданскую войну. После окончания Ленинградской военно-политической академии им. Толмачева строил крепость Де-Кастри на Дальнем Востоке. Однако в 1937 году в числе других военных (в первую очередь Блюхера) попал под жернова сталинских репрессий, два года просидел в Хабаровской тюрьме. Только стойкость, невероятное мужество позволили ему выйти из нее живым. В годы войны возглавил самое успешное партизанское соединение, доказал, что он не враг народа. Однако все равно погиб от рук НКВД.

Ник Ремени

КЛЕЙМЁНЫЙ

Роман

ГЛАВА 1

Головокружение от успехов

1

Летом 1933 года Семен Васильевич Руднев после полугодичной службы во Владивостоке прибыл в строящийся Де-Кастринский укрепрайон. Вместе с ним приехали жена Домникия Даниловна и сын Радий.

Стояла тихая погода. Море застыло в неподвижности. Его серая гладь сливалась воедино с видневшимися вдалеке сопками, островками тайги и даже с отвесными темными скалами.

Семен Васильевич смотрел на втиснутую между двух скал бухту, в которую они входили, на узкий залив, и думал, что никогда еще судьба не забрасывала его так далеко от родного дома.

Пароход «Тобольск» пыхтел, недовольно бросался черным дымом, осторожно приближался к скалистому берегу.

Прозвучал протяжный гудок. Его звук разными голосами повторили скалы. Судно причалило к берегу.

Семья по скрипучему трапу спустилась на серый бетонный пирс. Семен Васильевич тащил два коричневых чемодана с блестящими металлическими набивками по углам. Домникия Даниловна несла разбухшую от вещей сумку. Радик плелся за ними с несколькими упаковками.

На берегу их встретил молодой красноармеец. Высокий, стройный парень.

– Руднев Семен Васильевич? – спросил он.

– Руднев.

– Товарищ полковой комиссар, вас велено доставить к месту проживания.

Недалеко стояла повозка, аккуратно застеленная травой.

Семен Васильевич сначала помог взобраться на телегу Домникии Даниловне. Поставил на траву чемоданы с вещами, которые они таскали из гарнизона в гарнизон. Аккуратно разложил остальной багаж. Сел возле жены. Радик лихо вскочил на повозку сзади.

Красноармеец стеганул лошадь. Она нехотя побрела по раскисшей после недавнего дождя земле. Телегу тянуло из стороны в сторону, колеса бросали вязкую глинистую землю, стучали на камнях, которые выступали то здесь, то там на мягком грунте.

«Тобольск» «затянул» сипло у-гу-гу, запыхтел, пуская из трубы черный дым, и отчалил от берега. Семен и Домникия уставились на него темными глазами. Несколько минут не двигались, не отрывали от него пристальных взглядов. Им казалось, что вместе с теплоходом «Тобольск» от них уходил весь цивилизованный мир.

Домникия Даниловна вспоминала Европейскую часть Советского Союза, особенно милую Украину, где до этого провели с мужем большую часть жизни. А также незабываемый Ленинград с его белыми бессонными ночами, с разводными мостами, с дворцами и храмами.

После получения диплома военно-политической академии им. Толмачева, после нескольких лет, проведенных в Севастополе, судьба их забросила на самый край земли. В дикие, забытые людьми и Богом, места.

Не удержалась от нахлынувших эмоций. Вспомнила, как добирались до Владивостока, где муж прослужил полгода. Ехали несколько недель. В составе пассажирского поезда находился товарный вагон с маленьким окошком с решеткой. На каждой остановке в окошко лезли заросшие, грязные лица.

– Курить! – жалобно повторял худой заросший паренек.

Он протягивал через решетку руку и интенсивно махал ею, пытаясь привлечь внимание.

Крики паренька утопали в стуке колес проходящих поездов, говоре людских голосов, надрывных гудках паровозов. Измотанные долгой дорогой, уставшие от жизни обладатели мест в пассажирских вагонах спешили в течение коротких остановок обеспечить себя самым необходимым: купить пирожков с ливером или капустой, хлеба, воды, махорки или папирос.

На каждой остановке Рудневы выходили из вагона. Разминались и дышали свежим воздухом на перроне. Благо еще в Москве они заблаговременно закупили продукты питания. Щепетильная Домникия Даниловна тщательно подсчитала, что им потребуется, чтобы доехать до Владивостока.

Всем членам семьи жалобные крики не давали покоя. Радик, который в своей недолгой жизни видел многое, спросил отца:

– Почему их везут в товарняке?

– Потому, что они заключенные, опасные для общества.

Его мама не вмешивалась в мужской разговор. Но на одной из остановок, уже в Мариинске, не выдержала. Купила папирос, направилась к товарняку.

– Нема! Сентиментальность здесь ни к чему. Не вздумай! – пытался остановить ее Семен Васильевич.

Но жена уже не слышала мужа. Она протянула в худую руку подростка пачку папирос.

Цыганка рядом, которая наблюдала за ними, сказала:

– Начальник, от сумы и тюрьмы не зарекайся. Думаешь, если поимел гимнастерку и хромовые сапоги, всю жизнь будешь в высоком кабинете сидеть!?

Поезд тронулся. Рудневы поспешили в вагон. Цыганка с маленьким ребенком на руках осталась на перроне. Супруги ни разу не вспомнили товарняк. Но чем дальше они продвигались по транссибирской магистрали, тем чаще встречались с вагонами с заключенными.

Теперь Домникия Даниловна вспоминала поездку на Дальний Восток. Знала, что будет неприятно мужу, но не могла сдержаться:

– Мне кажется: нас пригнали сюда по этапу.

За тринадцать лет совместной жизни Руднев хорошо изучил свою жену и благодарил судьбу, что она свела его в Кадиевке, на Донбассе, с молоденькой учительницей-комсомолкой. Ее отец-шахтер подорвал здоровье, рано умер, мама тяжело работала. Это не помешало целеустремленной девушке получить образование.

В самые тяжелые для него годы разрухи и нищеты она помогла выстоять, создать семью, окончить академию. Она везде была рядом с ним, разделяла полный лишений образ жизни, когда маленькая комната на двоих в общежитии кажется пределом мечтаний.

Окружающие принимали их за брата и сестру, настолько походили они друг на друга. Их быт был скромен. Она имела пару платьев и кофт, одни туфли, осенью, зимой и весной носила одно и то же пальто. Вся ее одежда помещалась в одном чемодане.

Если Нема говорила такое, значит, на то у нее были веские причины.

Руднев тоже постоянно сталкивался не только с будущими уголовниками, но и с политическими, которых выявляли и судили по известной 58-й статье. Бытовало мнение, что их судили ни за что. Но напряженная служба не давала ему времени разобраться в этих вопросах. В своих частях он делал все, чтобы невинный человек не пострадал. Товарняки с решетками вызывали смутную тревогу у Семена Васильевича.

Тем не менее, он попытался успокоить жену, что не все так плохо в этой стране, они быстро обживутся на новом месте.

Нема оглянулась вокруг: на виднеющийся краешек моря, отвесные скалы, на дремучий лес и сопки – дикий, заброшенный край на самом конце земли, сказала:

– Заехали. Дальше некуда!

Семен Васильевич ничего не ответил. Он посмотрел на строящиеся огневые точки, на множество людей, которые сновали возле них. Они занимались в основном бетонными работами. Все делали вручную, лишь иногда используя лошадей, совсем редко – грузовые автомобили, трактора и другую технику. У него вначале мелькнула мысль: что привело сюда этих людей. Пусть военным приказали. В укрепрайоне полно гражданских лиц.

Но вспомнил, что японцы уже завоевали северо-восточную часть Китая, посягают и на советские территории. Значит, так надо государству: здесь, в забытом людьми уголке, построить неприступную крепость, оплот завоеваний Октября на Дальнем Востоке.