Чувствую, как низ живота у меня начинает наполняться тяжестью. Будто Дём не забрал у меня, а мне отдал.
И я вся становлюсь осязаемой и весомой от этого ощущения, настолько, что мои тонкие ноги едва справляются с этой новой массой, и коленки начинают подгибаться.
Он разворачивает мою опустевшую руку и пересыпает ягоды из своей ладони на мою.
Выдаю охриплое «спасибо», и оно растворяется в шелесте яблони, которую толкает ветер.
Я зависаю в этой временной паузе. Пока ещё не раскусила лакомые ягоды, которые он собрал. Пока он не отвёл взгляд. Пока он не знает, какая на самом деле между нами пропасть.
Пока не закончилось прикосновение его пальцев к моей руке.
И понимаю, что запомню навсегда эту минуту. Предчувствую, что часто буду хотеть в неё вернуться и пережить заново.
Такая она чистая от всего. И от прошлого, и от будущего.
Значимым стал неочевидный момент: не украшенный шёлковыми бантами, не подсвеченный софитами, не оформленный изысканной едой.
Только я и Дём, его простая песочная рубашка в масляных пятнах и мой бежевый костюм в семенах от травы, розово-золотые лучи упавшего солнца и земляника.
Не сразу соображаю, что у меня вибрирует телефон.
– Что за… – озвучиваю я, уставившись на экран.
– В чём дело?
Поднимаю взгляд на Дёма. Он хмурится.
И суровость, которая начинает процветать в чертах его лица, делая их твёрже, выпуклее, заострённее, меня даже пугает.
Он как будто собирается защитить меня от того, кто звонит.
И я вдруг понимаю, что он правильно считал мою эмоцию.
Я не удивлена.
Я напугана.
Потому что папа не звонит мне просто так никогда.
Глава 11
Оказывается, моего папу смутил счёт за такси. Я так зациклилась не предвкушении встречи с Дёмом, что совершенно лишилась бдительности.
Пришлось смазанно пересказать историю с поселковым магазином и наврать, что я потеряла там браслет. Так что нет, машина не сломалась, я просто не хотела портить её на этих колдобинах, и браслет, оказывается, в сумочке был, и нет, не надо присылать водителя, меня забрала выдуманная мною Марина, и мы сейчас уже едем домой.
Надеюсь, Дём не слышал ничего из этого бреда, по крайне мере, я достаточно далеко углубилась в сад для разговора.
Ещё папа сказал, что хочет встретиться со мной и Никитой в следующее воскресенье здесь, в его резиденции. Зачем – не объяснил, конечно.
Не нравится мне это.
А если он заговорит про свадьбу?
Нет, нет, нет.
То, что было само собой разумеющимся сегодня утром – мой будущий брак с Никитой – сейчас не просто проросло сомнениями.
Это неизбежное кажется сейчас абсолютно, категорически… невозможным.
– Как тебе наш ужин? – спрашивает Дём, когда садимся в машину.
Я смотрю на него. И заражаюсь этой улыбкой.
Она перекрашивает мои плохие мысли. С лёгкостью их расталкивает.
И я вспоминаю о том, как ела так же горстями ягоды, только чернику, в лесу, когда мне было двенадцать, с Ленкой и Матвеем – детьми папиных садовников. Как мы залезали с ними в недостроенный дом какого-то убитого бандита и играли там в прятки. И как их родители возили нас на озеро недалеко отсюда в самый жаркий день лета.
Вот и сейчас мне так же хорошо, как и с теми ребятами. Рядом с Дёмом.
Есть один плюс в том, что мой папа всегда был занят работой и мы не виделись месяцами. Он тогда не сразу узнал о моей дружбе с… как он выразился? Голью?
А когда узнал – уволил их родителей, и больше я никогда не видела веснушчатую Ленку и кудрявого Матюху.
– Слаще земляники никогда не ела. Мне очень понравилось, – признаюсь я. – А тебе?
– Мне понравилась не только земляника.
Он заводит мотор. И когда машина начала движение – между нами что-то сломалось.
Та тонкая плотина, которая нас разделяла в силу недолгого ещё знакомства, пошла трещиной, раздвоилась и разверзлась.
И через кривое как молния отверстие захлестал буйный, чистый поток.
Но мы не утонули. Мы стали говорить взахлёб.
Жадными глотками. Алчными вопросами.
Ответами, которые ты впитываешь. Словно молодое деревце, что требует ресурсов. И вот, дождалось драгоценной влаги после мучительной засухи.
Какую музыку я слушаю. Концерты, где он слэмился. Фильм, от которого я не могла оторваться. Сериал, что он пересматривал несколько раз. Сон, который мне навсегда запомнился. Его самое жуткое похмельное утро. Мой любимый предмет, когда училась в школе. Его самая ненавистная учительница.
Я никогда не видела вживую, как дерутся.
Он никогда не видел Северный Ледовитый океан.
За что я обожаю свою лучшую подругу. За что его простил лучший друг.
Дём любит машины. Его на работе в автосервисе зовут Доктор Хаус. Потому что он с энтузиазмом ставит и проверяет даже самые диковинные диагнозы.