Благословение Аамана

– Берта, привет! – сказал я, стараясь не показывать удивления. – Как дела, дорогая?

– Отлично, Генри, – улыбнулась она. – Пойдём в мою машину, надо поговорить.

– Может быть, лучше ты сядешь ко мне? – сказал я, открывая дверцу.

Но она отрицательно покачала головой. И мотнула головой в сторону «Ооза». Я не стал противиться и пошёл вслед за ней. Интересно, откуда у неё такая дорогая машина?

В машине никого, кроме нас не было, что приятно меня удивило. Хотя хитрая Берта наверняка рассчитывала, что я не испугаюсь её, и не буду привлекать лишнего внимания, нежели если начну оказывать сопротивление саблезубым.

– Рассказывай Берта, я весь внимание…– мне было бесконечно грустно от того, что мой привычный добрый мир разбит и испоганен. От того, что я столкнулся с предательством, обманом и жестокостью. И всё ради чего!

– Ты собирался идти в полицию, чтобы рассказать о том, что видел в доме Чарльза, не так ли?

– Именно так, – я даже не спрашивал, откуда она об этом знает.

–Ты совершаешь ошибку, Генри.

– Отчего же? Я, как добропорядочный гражданин, должен рассказать правду, тем более, что Лиза…

– С Лизой всё в порядке, – перебила меня Берта.

– Как я могу быть уверен?

– Минутку…– Берта набрала какой-то номер, потом передала мне телефон.

– Алло,– услышал я нежный и родной голосок Лизы, ощутив, как сильно заколотилось сердце.

– Лиза! Алло, Лиза! Это я, Генри! Как ты себя чувствуешь, милая моя?!

– Да, Генри… чувствую себя хорошо, спасибо…– в трубке раздались короткие гудки.

– Что случилось, почему прервали разговор?!

– Может быть, она не хочет с тобой разговаривать, – ответила Берта, – это ведь из-за тебя её схватили и держат взаперти. Из-за того, что тебе кусок золотой пластины и писанина полусумасшедшего профессора археологии были дороже всего!

– Может быть, они и были мне дороги, но не до такой степени, как вам, что вы даже пошли на убийство, предательство и взятие заложника!

Берта поджала губы. Ей явно не понравилось то, что я сказал.

– Я хочу предупредить тебя, Генри, – сказала она холодно и её ноздри, похожие на ноздри рептилии раздулись, – если ты пойдёшь в полицию, то, как только ты войдёшь в двери полицейского управления, Лиза будет убита.

– И как долго вы собираетесь держать её в заложниках? Не вечно же?!

– Разумеется, не вечно, – она усмехнулась уголком рта, а я не мог оторвать взгляда от её губ, – пока ты будешь помогать моему мужу, она будет жить. Как только сделаешь шаг в сторону полиции – она умрёт. А когда вы закончите свою работу, то можете катиться ко всем чертям. Или к вашему обожаемому Ааману! – смех, вырвавшийся из её рта был бы прямым оскорблением религиозных чувств человечества.

– Ты имеешь в виду работу над «суперчеловеком»?

– Да! Я имею в виду работу над «суперчеловеком», но не в том смысле, в каком ты думаешь, а используя бумаги и пластинки Чарльза.

– Но как?!– вскричал я, почувствовав в груди вспыхнувший пламенем дух учёного и исследователя.

– Ты переезжаешь жить к нам. Прямо сейчас. Ты будешь всё время на наших глазах, телефон отдашь мне, на работу будешь ходить вместе с Олафом. Генетический материал, предоставленный вам, будет в самый раз. Для отвода глаз будете усердно работать. Ну, поехали!

– Э-эй! А как же «Легенда»? Мои вещи, одежда? И всё такое?

– Не проблема, давай сюда ключ, я заберу и привезу всё сама, – сказала Берта, нажимая на газ.

Глава VI

Вот так я оказался в своеобразной тюрьме. Честно сказать, я не испытывал неудобства ни от того, что жил вместе с Олафом и Бертой, в смежной с ними комнате, ни от того, что на ночь меня запирали, ни от того, что в Институте везде ходил с Олафом, даже в туалет.

И хотя мой телефон был в руках Берты, но я был уверен, что Хэнди в курсе, где я. Пока что я не делал никаких попыток связаться с ним, Шарки или Грегисом. Работа захватила меня всецело. Теперь, до тех пор, пока мы не закончим работу, за Лизу я мог быть спокоен. И делал всё, чтобы приблизить момент, когда мы получим свободу.

Мало-помалу, работа над суперчеловеком продвигалась. Были сделаны первые эксперименты по составлению генетических цепочек, и они нас не разочаровали! В Институте было множество корпусов, в каждом из которых работали над той же самой задачей. Как только начались первые эксперименты, по корпусам забегали «шпионы», вынюхивающие и выспрашивающие, в надежде узнать новости. На кону стояли огромные деньги, целое состояние, но только двое в Институте знали, кому они должны достаться.

Порой я забывал свои обиды и начинал разговаривать с Олафом, как прежде, в дни нашей дружбы, но он сильно изменился. Как будто после того, как вся правда вышла наружу, ему больше не надо было притворяться моим другом.  И это было горько и обидно. В жизни я всегда был отвергнут, сначала своими родителями, потом другом, а теперь ещё и Лиза не желала со мной говорить. Но я был уверен, что когда она узнает историю из моих уст, то пересмотрит своё отношение и между нами снова наступит идиллия. Поэтому я старался об этом сейчас не думать.

Между тем, живя в доме у своих бывших друзей, я ещё раз убедился, что за Олафом кто-то стоит. Он всё время давал ему инструкции по телефону, которые Олафом неукоснительно выполнялись. И этот «Некто» использует его для того, чтобы Олаф совершил открытие, которым тот самый, стоящий сейчас в тени, воспользуется в личных целях. «Некто» готов отдать выигрыш и лавры честолюбцу Олафу, а сам…

Раздался звонок на обеденный перерыв. Я проголодался и с удовольствием ожидал подкрепляющей пищи. Олаф всё возился с микроскопом.

– Эй, мы идём на обед? Я проголодался, как волк!

– Подожди! – буркнул он.

– Потом закончишь, когда вернёмся! Никуда оно от тебя не денется…

– Чёрт с тобой, иди сам! Но только смотри мне! – Олаф выразительно пощёлкал клешнёй, показывая, как отчикает мне голову.

– Я скоро! Ну что ж, может быть, я успею позвонить Хэнди из телефона-автомата, висевшего в холле! Мне было необходимо рассказать о том, как идут дела и узнать их планы. Я побежал в холл, но как назло, автомат был занят, и ещё двое ожидали очередь. Тяжело вздыхая, я пошёл в кафе, и набрав еды, уселся за свободный столик.

– Разрешите? – послышался знакомый голос.

– Прошу, –  я указал на свободное место. Передо мной стояла Шарки в одежде лаборантки из другого корпуса.

– Как дела Генри? Они вас не обижают?

– Нет, что вы! Скажите Хэнди, что мы скоро начнём разбирать золотые пластины и собираемся использовать найденный код для создания суперчеловека. Пусть пока никого не трогают, я знаю, что с Лизой пока всё хорошо. За Олафом стоит «Некто», о котором я пока ничего не знаю, но постараюсь узнать. Если вы сейчас их спугнёте, то возможно загубите на корню величайшее открытие!

– Знаю, знаю, Генри, не агитируйте! Мы отлично осознаем важность события, но глаз с вас не спускаем. Пока вы работаете над проектом, то вы в безопасности, а как только добьётесь результата, вот тут вам грозит опасность, да и не только вам с Лизой, но Берте с Олафом тоже. Так, что работайте спокойно и…какой вы всё-таки скрытный! А ещё такой симпатяга! – закончила она громко обиженным тоном, вставая из-за стола.

К нам подходил Олаф. Во всём его виде сквозило подозрение, однако услышав последние слова Шарки, он расслабился. Такое происходило ежедневно, лаборантки, подосланные коллегами, пытались очаровать исследователей, чтобы узнать, как у кого идут дела.

– У нас проблемы, – сказал Олаф, возвращаясь с подносом, полным еды. Он тоже проголодался, и с жадностью набросился на пищу.

– Какие проблемы?

– Просочились новости из корпуса «Е»! Морж сказал, нас уже опережают!