Всё боясь растерять на краю.
Потому, как большое сокровище,
Я тебе своё сердце дарю.
Приказ командира
Пусть память потёрлась до боли, до дыр,
Одно лишь она бережёт год от года:
Был в роте моей пожилой командир,
Чуждалась его наша шумная рота,
Казалось, он был не таким, как мы все.
Я помню, как после большого сраженья
Прощались с телами убитых друзей,
В глухой тишине находя утешенье.
И лишь командир, не умея молчать,
Пока над землёю заря заходила,
«Отставить! – промолвил.—
Война вам – не мать.
А ну выполняйте приказ командира!»
Я знал, не последних друзей хороню,
И думал: не мне ли могилу копали?
Привыкли мы к смерти, к бомбёжке, к огню,
Но каждую ночь до костей отвыкали.
При виде родных искорёженных мест,
Где прежде с любимой до зорьки бродили,
Нас голос будил: «Позабудьте невест!
Подъём! Наступаем – приказ командира!»
Он вёл нас на схватку с проклятым врагом,
Но в сорок четвёртом в начале июля
В бою неизбежном, почти роковом
Достали и нас оголтелые пули.
Осколок мне врезался в спину, свистя.
Я грохнулся наземь, и дрогнули веки.
За землю схватясь, как палец дитя,
Я рядом с собой различил человека
Тот сильно стонал, задыхаясь в крови,
Лишь волнами грудь под рубахой ходила.
Он вдруг зашептал: «До победы живи…
Живи и сражайся – приказ командира!
За землю родную, за каждую пядь,
За судьбы родных, за Россию…
Вставай же!»
Я сжался от боли, но начал вставать…
И даже не помню, что сделалось дальше:
Как будто бы брызнули искры из глаз,
Меня уносила изрытая нива.
И лишь позади неумолчный приказ
Отрывисто дрогнул под волнами взрыва…
Очнулся я: госпиталь, солнца слюда
Светила в глаза, раздирая до боли.
Ведь мог умереть с командиром тогда,
И умер бы точно, да он не позволил.