Под ноги с кротостью стелиться,
И был до святости влюблён,
Коль смог во взоре повториться.
И я смотрю на скорбь и пыл
Твоими чистыми глазами,
Как будто то, что ты открыл,
Мы не смогли увидеть сами.
Иль разглядели бы, но всё ж,
Вошли б в обман, сердцам не веря,
И расценили б эту ложь,
Как холода в конце апреля,
И руки б прятали в подол,
Боясь сказать о наболевшем.
Ты, как звезда, за миг ушёл,
А свет оставил непомеркшим.
Семнадцатый
Семнадцать справил новый век,
И с юношеским пылом
Он окропил багрянцем снег,
Не помня о постылом.
На землю лёг дождём косым
И заклеймил медали.
Мы, заходя в дома к босым,
Все сапоги стоптали
И знали, счастье – редкий гость;
Когда тоска сжимала,
Сырой земли хватали горсть,
И нам казалось – мало.
И было всё вокруг не так
От холода и смрада,
Но вновь, сложив ладонь в кулак,
Шли прямо: брат на брата,
Поверив, что во благо лет
Приносим эту жертву.
Не потому ль нас в списке нет
Среди живых и мертвых,
Что по колено встав в крови,
Пусты и так жестоки?
Напрасно сердце ждёт любви,
Забыв навек о Боге.
И сняв с груди нательный крест,
Молчим до боли громко,
Чтоб не узнать родимых мест
На тлеющих обломках.
«Ещё мы любим, но подчас…»
Ещё мы любим, но подчас
Нам не нужна судьбы опека,
Как будто нет на свете нас,
Есть ты и я – два человека.
Мы за столом одним сидим