Кассандра в Тавриде

– Не все. Но помню, что в его честь раз в год все упивались вином и впадали в вакханалию. Больше ничего про него не знаю.

– Дионис – незаконнорожденный плод любви дочери царя Фив Семелы и Зевса, зачатый им во время своего очередного загула. И как обычно в таких случаях, месть Геры была ужасна. Надо отдать ей должное, в своем коварстве хранительница семейного очага была весьма изобретательна. Вот и в тот раз, приняв образ старой кормилицы Семелы, Гера явилась к сопернице и посеяла у той сомнение, что ее любовник совсем не бог, а какой-то залетный проходимец. А как мы знаем, гормональный фон беременной женщины плохо влияет на ее интеллект. Законная супруга подучила простодушную царевну, как обманом уговорить Зевса дать ей клятву исполнить ее любую просьбу. А потом потребовать выполнение – обнять девушку в том виде, в котором Зевс обнимает законную супругу. Громовержец не мог нарушить данное слово и после некоторых препирательств сделал, то, что та просила. Увидев истинное лицо отца своего ребенка, Семела сгорела заживо. Но в самую последнюю секунду Зевсу удалось вырвать младенца из чрева матери, и, зашив у себя в бедре, самостоятельно доносить до срока.

– А почему покровитель веселья и пьянства странный бог? Что может быть естественней для обращенного к стихиям природы язычника, чем веселье?

– Странный для уже более развитого общества Древней Греции. Настолько, что, скорее всего, не местный, а заимствованный из мистических культов Азии или Египта. Почитание Диониса через экстаз для гомеровской традиции выглядело предельно шокирующе. Темная стихия оргиастического ритуала погружала человека в животное состояние, в котором он мог испытать в полном объеме оплодотворяющую силу Матери-Земли. Но раз культ приняли, значит, греки понимали, что таким образом они высвобождают из бессознательного свою скрытую демоническую природу. В первую очередь, подавленную женскую. Хотя бы на один день в году.

– Если это так полезно для психики, тогда почему только раз в год?

Денис сдержано улыбнулся:

– Опасно. Вообразите себе на минуту – только что, казалось бы, добропорядочные матроны, вдруг покидав все свои люльки, кастрюльки и прялки, распускают волосы и начинают с визгом носиться полуголыми по окрестным лесам. Целый год живущие взаперти женщины под воздействием вина, конопли, дурмана, а может и галлюциногенных грибов, внезапно бросают вызов всем нормам морали и впадают в самый разнузданный шабаш. Темная сторона дионисийства – это совершенное безумие, не подчиняющееся никаким нормам. А теперь представьте, что животное из тела выпускают на волю не раз в году, а это повседневность. Если убрать все ограничения – картина привычного мира исчезнет, и космос как упорядоченная структура рассыплется в хаос. В традициях древних народов оргиастические мистерии являлось религиозным обрядом. Чувственное наслаждение вовсе не было их целью. Подобное действо давало возможность совершить метаморфозы сознания, и помогало преодолеть дихотомию «добро и зло». То есть, обнулить весь культурный нанос и вернуться к первоначалу протоматерии. Любая магия – это технология, основанная на сексуальной энергии. Зачем ее давать всем подряд?

– Значит, вакханалия – это такой странный способ подавить в человеке его естественную тягу к разрушению?

– Подавить надолго не получится. Сложность Диониса в том, что он двойственен, причем в крайних противоположностях. В нем соединились две природы – божественная и низкая титаническая. Его более древняя ипостась – бог Загрей – это плод маргинальной связи Зевса с собственной дочерью Персефоной, в свою очередь, рожденной от его единокровной сестры Деметры. И Зевс, и Деметра – оба дети титанидов Кроноса и Реи. Дальше, как всегда. Ревнивая Гера подослала титанов к ребенку, и те, растерзав, сожрали Загрея. Но в последний момент Афине удалось спасти сердце брата, которое Аполлон похоронил у себя в Дельфах. Одно из преданий говорит, что Загрей призрачно существовал в подземном царстве до тех пор, пока Дионис не воссоединился с ним, во время своего сошествия в Аид. Бесконечно повторяющийся сюжет смерти-возрождения. Вкусившие плоть бога более древние титаны в наказание за каннибализм были сброшены в Тартар, а их мать Землю Зевс выжег молниями дотла и наслал страшный потоп. Ну а уже потом из праха отступников был сотворен человек, в котором сохранилась как животная дерзость титанов, так и божественная природа Загрея. С божественно-титанической природой как с данностью бороться бессмысленно.

– Но ведь борются!

– Это только так кажется. В культуре человека наряду с дионийским началом одновременно существует и аполлоническое. Иррациональный темный бог страсти и творческого безумия, а рядом с ним его брат Аполлон, покровитель искусства, меры порядка, света и гармонии разумного начала. Их противопоставление – это очень поверхностный взгляд. Первичное мышление всегда делит мир надвое – свет и тьма, бог и дьявол, добро и зло. Философское и схоластическое, начиная с Аристотеля, основывается уже на логике – на сегодня чуть ли не единственном способе познания. Но далеко ли человечество продвинулось в постижении самого себя, опираясь только на логику? Вопрос риторический – надеюсь, понимаете.

– Если и не понимаю до конца, то догадываюсь. Иначе не пришла бы сюда.

– Именно поэтому все, кто не удовлетворяется рациональным объяснением реальности, рано или поздно приходят к холистическому взгляду на мир и ищут способ через трансовые переживания познать его истинную природу. Не самые умные в поиске пределов, прибегают к алкоголю и наркотикам. Продвинутые и разумные ищут менее опасные способы интеграции с непостижимым. В древности подобные технологии строжайше держались в тайне. И только посвящаемым в орфические таинства неофитам открывали глаза на неизменный порядок бесконечного возвращения. Диалектика. Все должно вернуться, но на другом, более высоком, витке спирали.

– В этом и состоит ваша работа?

– На индивидуальном уровне. На общественном большая часть людей еще пока не готова к подобным технологиям расширенного познания и продолжает доверять официальным источникам. А они почти все фальсифицированы.

– Неужели почти все?

– Не смотря на свой возраст, вы не могли не заметить, как неоднократно менялись исторические оценки даже самого ближайшего прошлого. Что уж говорить про тысячелетнюю историю! Регрессивный гипноз, если поставить перед собой цель пойти очень глубоко, открывает тайны мироздания. А если нет внутреннего сопротивления, то и позволяет увидеть место, где еще и не началась история человека. Такая вот интересная машина времени спрятана в сознании. Если знать, как ее запустить, то можно увидеть непрерывность от одной жизни к другой. Мы есть то, что мы помним.

Внезапно упругая волна прокатилась вдоль позвоночника и Александра выпрямила спину. Глядя Денису в глаза, она переживала странную эйфорию.

– Нерелигиозный человек, не может довольствоваться интерпретацией реальности в терминах мистиков или теистов. Религиозному достаточно веры. Мне – нет. Если до сих пор у меня оставались хоть какие-то сомнения, то сейчас я уверена, что выбрала правильный путь.

Помедлив пару секунд, Саша разорвала листок бумаги, на котором были записаны ее вопросы . . .

Глава 12

Сквозь закрытые жалюзи шум городского транспорта почти не проникал. Создавая иллюзию острова, темнота в комнате помогала сосредоточиться на процессе и абстрагироваться от всего, что творилось за стенами. На фоне приятной тишины немного раздражало слабое гудение кондиционера под потолком, но скоро и оно перестало мешать. Александре показалось, что все здание вымерло. Укрывшись пледом, она лежала на диване и слушала глубокий и бесстрастный голос Дениса.

«Вам хорошо и уютно. Вам хочется спать. Вас все сильнее клонит в сон. Внимательно слушайте мой голос, только мой голос. На вас наваливается тяжесть, ваше тело становится очень тяжелым. Ваши ступни становятся тяжелыми. Ваши ноги становятся тяжелыми, ваши руки становятся тяжелыми, ваши кисти становятся тяжелыми… Приятное тепло разливается по всему вашему телу. Вы думаете о сне. Приятное тепло укутывает вас, как при засыпании. Ваши веки становятся тяжелыми. Вас клонит в сон. Ваши веки все тяжелее, тяжелее, тяжелее. Думайте о сне, только о сне, о сне, о спокойном, сне . . .»

Монотонная интонация расслабляла, убаюкивала и заворачивала в теплый кокон, как спеленатого в колыбели ребенка. Пассивные мысли текли медленно и лениво. «Надо же, – подумала девушка, – и на меня тоже действует». Пытаясь вспомнить, когда в последний раз она была в такой зависимости от кого-либо, Саша слегка напряглась, но в голову ничего не пришло. «Красивый голос и красивый мужчина. Наверное, мог бы воспользоваться моей беспомощностью. Если бы захотел». Но спохватившись, тут же отринула непристойную мысль. Желание находить рациональное объяснение своим спонтанным импульсам никуда не исчезло даже под гипнозом. Александра поразмыслила и решила, что, видимо, это ее внутреннее Я искало повод для сопротивления. Естественный для любой женщины бессознательный страх физической и психологической травмы заставлял ее ощущать себя уязвимой и беззащитной. Нежелание оказаться биороботом или безвольной куклой в руках маньяка было безотчетным. Александра сделала усилие и подавила бунт.

«Ваши веки перестают дрожать. Ваши глаза слипаются. Вы больше не можете их открыть. Вы не сможете их открыть, пока я вам не разрешу это сделать».

Убрав критичность и подчинившись чужой воле, Александра больше не вникала в смысл слов. Превратившись в фон, они перестали иметь значение – дальше процесс пошел автономно. Следуя за повелительной интонацией, ее ноги и руки стали восковыми, потом одеревенели, и полудрема плавно перетекла в неподвижность.

«Вам очень хочется спать. Ваши веки тяжелеют, ваше дыхание замедляется и становится равномерным. Вы дышите глубоко, вдыхаете и выдыхаете …»

Затылок стал странно тяжелым, и Саше показалось, что ее опрокинутое тело парит в невесомости. Было немного страшно – чувство напоминало падение в воздушную яму, только очень медленное.

«Над вами ясное голубое небо. Тихий день. Над головой теплое приятное солнце. Вы видите, как плывет по небу легкое белое облако. Вам хорошо. Вокруг тишина и покой, тишина и покой. Покой. Вашей душе здесь легко и спокойно. Ваши легкие вдыхают аромат хвои. Ваши глаза видят воды озера. Расслабьтесь и спите, спите, спите, спите спокойно и глубоко. Спите …»

Но вместо зеркальной глади лесного озера перед внутренним взором из глубины почему-то возникла дверь. Самая обыкновенная – деревянная, со старомодной ручкой. Видение немного озадачило – Денис ничего про дверь не говорил. Наоборот, его голос настойчиво вел ее в безмолвие, описывая величие и красоту северной природы. Но величественный ландшафт упорно не хотел воображаться в ее голове. Вместо него, как вкопанная, стояла эта проклятая дверь. И сколько бы Александра ни пыталась избавиться от назойливой картинки, ничего не получалось. Непредвиденная ситуация вызвала недоумение, а следом замешательство – все идет не по плану, который они с психологом подробно составили еще до сеанса. Предполагалось сначала пройтись по ее реальным, но вытесненным детским воспоминаниям, и уже затем проникнуть в добиографическое прошлое. А если все пойдет хорошо и останется время, попытаться заглянуть и в ее недалекое будущее.

Немного подумав, Александра решила: раз она не понимает смысла происходящего, то остается все принять как данность. Но в ту же секунду на нее сошло: это не просто абы какая дверь, а потаенная – та, что «до и после». Озарение, инсайд, прорыв подсознания – как хотите, так и называйте! Но если сейчас она не струсит и откроет ее, то все изменится, и обратно она уже никогда не вернется прежней. Волей Неба ей давали шанс, который мало кому выпадает – открыть тайну «зачем ты есть, и зачем ты здесь». Большинство людей проживают жизнь, даже не заподозрив о существовании секретной лазейки туда, где лежат ответы на самые важные вопросы. Она стояла на пороге лабиринта, внутри которого была спрятана истина. Проходя этот лабиринт, она неминуемо выберет варианты, в конце которых ее ждет тупик и глухая стена. А после, пережив разочарование, ей придется идти назад к исходным узлам, развилкам и перекресткам. Такова плата за истину. От осознания распахнувшейся перспективы перехватило дух.

Видимо решив, что сеанс гипноза продвинулся уже достаточно, и пора протестировать состояние девушки, Денис дал команду: «Вы позволяете себе пройти еще глубже! Если внутренний свидетель готов впустить в прошлое, я прошу вас пошевелить указательным пальцем».

Александра с удивлением почувствовала, как ее неподвижный палец дернулся, словно под напряжением, а затем несколько раз приподнялся и опустился. Она могла поклясться, что это он сделал самостоятельно! Все произошло помимо ее воли.

«Внимательно слушайте меня! Я буду говорить вам о событиях, которые уже произошли с вами. Вы будете слушать и вспоминать их. Вы будете возвращаться назад во время, которое уже прошло. Начнем со вчерашнего утра. Вспомните, что вы делали вчера днем».

Но вспоминать не хотелось – день как день – такой же, как тысячи прочих. Зачем ей туда возвращаться, если ее непреодолимо тянет за этот загадочный порог, а не в хорошо известное вчерашнее. Денис продолжал говорить, но голос звучал, как из подвала. Она мысленно подошла к виртуальной двери и потянула ручку на себя …

После темноты ударивший в лицо свет ослепил на короткое мгновение. Пару вдохов, и от смешения морского озона с горным воздухом и терпкими ароматами степных трав в горле защекотало. Александра стояла посреди террасы, выходившей из ее покоев, и пыталась осознать реальность перемещения. Раздвоенность исчезла, и проявленный мир она увидела сквозь глаза своей новой субличности. Ноги, руки … до мурашек по коже было удивительно обнаружить себя в другом теле! Все странно и необычно.

Подойдя к самому краю каменного выступа, Александра осторожно дотронулась до ограждения – тактильные ощущения от прикосновения к гладкому песчанику воспринимались мозгом, как подлинные. Даже дуновение ветра ощущалось на лице. Перегнувшись через перила, она с опаской посмотрела вниз и замерла в восторге. Синяя гладь с тончайшими переходами от самого светлого до глубоких теней в туманной дымке выглядела застывшей подобно расплавленному стеклу или льду. Утренние лучи, переламываясь в невесомых облаках, резвились невообразимыми красками, словно на палитре Сезанна. Имея склонность к живописи, Александра всегда была неравнодушна к красивым пейзажам – когда сама природа создает в воздушной перспективе виртуозную композицию из света, скал, воды и деревьев. Усиливая впечатление от глубины морского простора, переливающаяся зеркальными бликами солнечная дорожка протянулась до самого горизонта.

Внизу у подножия отвесного склона, вершину которого венчал царский дворец, под пение петухов и крики разносчиков свежеиспеченного хлеба, пробуждался старый город. То тут, то там струйки белого дыма поднимались над крышами. Пока утренний бриз не давал атмосфере сильно нагреться, хозяйки во дворах растапливали свои очаги. Надо было спешить с приготовлением пищи. В полдень, когда расплавленный воздух станет утомительно вязким, жизнь заползет в ленивую тень и замрет.

Узкие улочки между домов с плоскими крышами, подобно ручейкам, собирались в несколько широких проток и стекались вниз к причалам, у стен которых стояло с десяток купеческих одномачтовых кораблей и пара боевых унирем со спущенными парусами. Еще чуть-чуть и гавань заживет повседневной жизнью – рабы начнут грузить на борт тяжелые тюки, бочки и амфоры с зерном, местные рыбаки выйдут на лов в утлых суденышках, а пронырливые торговцы, преумножая богатство, откроют лавки и займутся своим не самым благородным промыслом.

Александра встала на цыпочки, подняла вверх руки и потянулась всем телом. Как будто текущим из родника воздухом хотелось напиться и умыться. Другая энергия, другая атмосфера и другое пространство. Ощущение того, что она дома, было ирреальным, но абсолютным. Две жизни, которые она до сих пор проживала параллельно, наконец, слились в одну. Бесконечное узнавание знакомого – дежавю длинною в вечность. Прорезавшееся сквозь века воспоминание. Ни испуга, ни смятения – предваряя предначертанное, она знала, что скажет в следующую секунду.

– Наверное, море сегодня теплое. Хочу искупаться! Сходить, что ли …

– Лучше не надо, моя госпожа. Царица … Ваша мать с утра не в духе.

Услышав знакомый голос, Александра оглянулась. Одетая в хитон из грубого полотна с кожаным ошейником на горле, смиренно потупив взгляд, у нее за спиной стояла Таня.

– Ты кто?

Девушка удивленно подняла глаза, но спохватившись, тут же их опустила.

– Я ваша рабыня, моя госпожа.

– Да?! И как тебя зовут, моя рабыня?

– Татиани. Это имя мне дали вы сами.

Александре стало неловко.

– С сегодняшнего дня ты будешь зваться Таней. Так короче.