Близкие враги

– Почти, – не оборачиваясь, ответил Марат и, убедившись, что костер не потухнет, занял кресло напротив камина.

– Ты не против, если я тоже здесь посижу? – положив ладони на спинку соседнего кресла, спросила я и, получив от него согласный кивок, удобно устроила свою пятую точку. – Марат, а ты знаешь, что камин неисправен? Раз на раз не приходится, дым иногда, как положено, уходит в трубу, а иногда валит в комнату.

– Побоку… Мне надо кое-что сжечь, – заявил Воронцов, подался вперед и подставил языкам пламени край какой-то бумаги. А когда листок загорелся, мужчина, повернув голову, на меня посмотрел. Я обомлела. Марат был пьян, причем в стельку. И как я умудрилась не заметить эту очевидную вещь, как только Воронцов рот открыл?

Глава 13

Вот я попала…

Это же надо было так вляпаться, нарваться на Воронцова под мухой. Он трезвый опасен, а если к его темпераменту и дрянному характеру подлить алкоголя, получится взрывоопасная смесь, которая если бабахнет, то от кого-то останутся одни рожки да ножки. Естественно, этот кто-то в данный момент бедная и несчастная я.

Медлить нельзя. Пока Марат играет с огнем и бумагой, надо тихонечко улизнуть. Выдохнула и плавно поднялась с кресла.

– Куда собралась? А ну сядь обратно! – гаркнул Воронцов и даже привстал.

Села обратно. По крайней мере, сделала я это сама, без посторонней помощи, ведь Марат не зря поднялся на ноги, наверняка готовился к неподчинению. Интересно, как Воронцов планировал меня в кресло вернуть? Ограничился бы моральным давлением или все же толкнул физически?

Особого опыта общения с пьяными у меня нет, но подозреваю, с ними лучше не спорить и тем более не стоит провоцировать агрессию, указывая им, что ведут они себя неадекватно. Правильным будет отвлечь упыря разговором и как-то уговорить его пойти спать. Начну с того, чем Марат в данный момент увлечен.

– Марат, а что за бумагу ты сжигаешь? Это же документ?

– Нет, это не документ. Это глупость, бред и, черт возьми, предательство.

– А-а-а, – понимающе протянула я. – Тогда конечно сжигай.

– Не сомневайся, сожгу, – зло буркнул мой родственник и, бросив листок в самое пекло, наконец-то позволил огню его съесть. – Ну вот и все, – выдохнул Воронцов, наблюдая за тем, как скрюченная обугленная бумага рассыпалась, превратилась в прах.

– Ну раз дело закончено, можно идти отдыхать, да? – осторожно поинтересовалась я.

Но Воронцов проигнорировал мой вопрос.

– Как ты думаешь, почему Руслан покончил с собой? – разглядывая пламя, спросил он.

Нетрезвого потянуло на задушевную беседу, но я не готова обсуждать столь серьезный вопрос с Маратом в его нынешнем состоянии. С трезвым – пожалуйста. С пьяным – категорически нет.

– Не знаю, – в принципе, правдиво и лаконично ответила я, чтобы не развивать тему.

– А должна знать! – зло прорычал Воронцов. – Видно, не особо тебя муж-инвалид интересовал! Сыт, одет, обут, да и ладно, а что у него на душе, это побоку. Так ты рассуждала, Настена?

– Делала, что могла, – едва сохраняя самообладание, процедила я сквозь зубы. Сам палец о палец не ударил для брата, а меня осуждать не стесняется. Полтора года я ухаживала за Русланом, как за младенцем ходила, а вместо благодарности получала одни лишь упреки да обвинения, что у меня сто пятьдесят мужиков на стороне.

– Значит, недостаточно делала, раз твой муж наглотался таблеток, – не унимался Марат, гнул свое.

–Я, по крайней мере, хоть что-то делала, а кое-кто дома сидел, – отвернувшись в сторону, даже не прошептала, а, можно сказать, подумала я. Казалось, это практически невозможно, но родственник каждое слово расслышал.

– А ну повтори, что сказала!

Инстинкт самосохранения подсказал: «Настя, беги», я послушалась и оказалась права. Потому что в тот момент, когда я выпрыгивала из кресла, Марат вскочил из своего и явно не для того, чтобы по голове невестку погладить.

Сердце колотилось как бешеное, вот-вот выпрыгнет из груди. Из-за страха быть пойманной я мало что понимала. В голове была одна цель – убежать, исчезнуть из гостиной как можно скорее. Где пережду, пока Воронцов протрезвеет, понятия не имею, но точно не в своей спальне.

Черт, не заметила на пути низкий табурет, зацепилась за него ногой и чуть не свалилась. Слава всему, равновесие удержала, зато больно ударилась бедром о журнальный стол. Но это все мелочи, заживет, главное – чтобы Воронцов не догнал.

Дожила, твою мать…

– А-а-й! – всхлипнула я: запястье попало в железную хватку.

Как? Как пьянющий Марат смог догнать меня трезвую?

– Отпусти, – дернула рукой, пытаясь освободиться. Но в следующую же секунду метнулась не ближе к лестнице, куда стремилась, а в обратную сторону, прямиком к Воронцову. – Ты пьяный и не соображаешь, что делаешь. Завтра ведь сгоришь со стыда, – отпихивая от себя мужчину, призывала я.

– Повтори, я сказал, – обдавая стойким запахом алкоголя, потребовал родственничек, когда ему все же удалось развернуть меня так, чтобы я смотрела ему в лицо. – Повтори!

– Да пожалуйста! – Все, мозг выключился, и возмущение с обидой выплеснулись на виновника. – Где ты шатался полтора года? Почему навещал Руслана от силы пять раз и то дольше чем на полчаса не задерживался? Бесспорно, я обязана была о муже заботиться, но и ты тоже. Тебя никто не просил Руслана водить в туалет или мыть, но поговорить-то ты мог? А ты его, родную кровь, бросил. То, что ты сейчас его вдове жесткие рамки поставил и строго блюдешь, чтобы я не дай бог кого себе не завела, так это Руслану уже до лампочки. Надо было о живом человеке беспокоиться, а мертвого интересы соблюдать ни к чему. За что?! – выкрикнула я Воронцову в лицо, но дыхание перехватило, и с первого раза фразу закончить не удалось. – Почему ты его бросил?! Почему не поддержал?!

Я сглотнула. Воронцов сжал мое горло. Он молчал, но лучше бы орал, оскорблял, пускай даже матом. Кровь в жилах стыла от его взгляда, такое ощущение было, что еще один миг и меня разорвут в клочья. Неужели в человеке может жить столько ненависти? Марат – самодур, но далеко не дурак, должен понимать, что один человек не в ответе за другого. В том, что Руслан покончил с собой, моей вины нет, и никто меня в обратном не переубедит.

Марат, явно наслаждаясь тем, как я от страха трясусь, низко склонился, свободной рукой убрал от моего уха волосы и, практически прикоснувшись губами к виску, прошептал:

– Из-за тебя, ведьма. Из-за тебя я не виделся с братом.

– Чушь! Чем я тебе мешала?

– Тем, что существовала, – зловеще ответил Марат. Он не просто близко стоял, а практически всем телом ко мне прикасался, отчего я чувствовала, что не одну меня как при ознобе колотит. Воронцова трясло так, что жутко было подумать, что же творится в его голове.

– Марат, давай утром поговорим, ты сейчас не в лучшей форме.

Мужчина выпрямился, но за горло меня как держал, так и держит, а еще опять взглядом испепеляет.

– Чтобы избавиться от тебя раз и навсегда, мне достаточно лишь пальцы напрячь. Даже не придется смотреть, как ты задыхаешься. У тебя настолько хрупкая шея, что она просто сломается.

Ждала, что после угроз последуют действия, но хватка его не усилилась.

– Зачем брать на душу грех? Скажи мне, чтобы ушла, и уже через пять минут я навсегда бесследно исчезну из твоей жизни.

Он резко нахмурился и склонил голову. Такое ощущение было, что ему больно. Плохо их-за алкоголя или приступ тошноты накатил? Если что и было, то быстро прошло. Марат поднял голову и вновь демонстрировал мне свою ненависть.

– В том-то, Настя, и проблема: удавить я тебя могу, а отпустить – нет!

Он опять зачем-то ко мне наклонился, но не к уху, как в прошлый раз. Если бы передо мной стоял не Марат, подумала бы, что меня планируют поцеловать. Но Воронцов скорее откусит мне нос, чем поцелует.

Блин, но смотрел-то упырь как раз на губы. Проверку задумал, насколько я его брату верна? Так я ее пройду с легкостью, только детородные органы родственничка немного покалечу.

– Марат! Настя! Что у вас происходит? – раздался голос Оксаны, а затем послышались ее торопливые шаги. Девушка буквально бежала по лестнице.

– Пошла вон! – не поднимая головы, грубо отослал ее Воронцов.

– Марат! – жалобно и обиженно простонала Оксана, затормозив на половине пути. – В чем я виновата, что ты на меня опять голос повысил?