посвящается
А мы смотрели вдоль горизонта – на миражи,
Мы прижимались друг к другу плотно, не видя лжи,
И выпивали друг друга жадно, горя в огне,
И прорастали друг в друга… Надо ж, тебе и мне
В пустынном мире, в огромном мире – ни до чего.
В ромашках, в поле, в пыли квартиры – лишь одного
В плену мученья, в плену желанья: друг друга пить
До исступленья. И пониманье – не сможем жить
Теперь иначе – мы двое – вместе, плечо к плечу,
И мир по швам даже если треснет…
Я не хочу!..
Довольно, в прошлом остаться, честно – сойти с ума,
Тебе ж к другой прилепиться песне. И кутерьма
Закружит вихрем, как прежде – счастье. И унесёт.
Но даже к телу других причастие нас не спасет
От тех щемящих воспоминаний: друг друга – пить.
Скажи – довольно пустых метаний! – как будешь жить,
Что будешь делать и прорастаешь теперь в кого?
Ты прорастаешь. Меня не помнишь. Я – ничего.
Треугольник
Арлекин допивает вино
И бокал разбивает об пол.
Арлекин не пьянеет давно.
Арлекино всё так же хитер,
Как и прежде, остёр на язык –
Неизменный для многих кумир.
Побеждать-верховодить привык:
Так легко подчиняется мир.
Но оставим пирушку. Потом!
Рано он покидает гуляк,
Растворится во тьме, как фантом, –
Что ему переулочный мрак?
Не боится людей и теней,
Как паук, по стене проползет.
Он сегодня доволен вполне:
На балкон прошмыгнет, словно кот, –
Ждут его. В том сомнения нет.
Не закрытая дверь – явный знак.
Он любим – и узнает весь свет:
Для шальных не бывает преград.
«Проиграл ты, бедняга Пьеро, –
Усмехнется зловредный паяц, –
И в истории этой дано
Написать мне последний абзац.
Мне подарят сейчас поцелуй,
О котором ты столько мечтал!
Так что, глупый, сиди и тоскуй,
Ты-то сам от себя не устал?!
Коломбина моя! Все стихи,