Мой сводный кошмар

Наверное, выводит из себя ее дерзость.

Раньше она всегда, даже в ущерб себе, предпочитала конфликту мир. А сейчас откровенно нарывается.

Вряд ли соображая – на что.

Иначе не улыбалась бы, а уже бежала к мамочке, теряя по пути тапки.

Хотя сегодня она изменила любимой обуви на плоской подошве и даже умело держится на довольно высоких каблуках.

Но выбор плохой.

Неудачный.

Потому что ее пухлый рот слишком близко. Так близко, что я с трудом давлю в себе желание стереть эту лицемерную улыбку своими пальцами.

Интересно, если и правда к ней прикоснусь – закричит или молча вытерпит, сделает вид, что ничего страшного не происходит, а потом бросится к защитникам, разукрасив свои обвинения?

Когда-то я был уверен, что знаю ее. И знаю глубже, чем кто-либо другой. Но даже если бы я не ошибся, человека может изменить даже день, не то что три года.

Уже не шестнадцатилетняя девчонка.

Ей девятнадцать.

Она стала заметно стройнее, не до состояния, когда взглядом можно сосчитать позвонки, но булочкой ее вряд ли уже кто-нибудь посмеет назвать. Черные волосы гораздо длиннее, но не собраны в хвост, а распущены.

Знает, наверняка уже знает, как длинные красивые волосы действуют на мужчин.

Их хочется сжать в ладони, пропустить через пальцы и намотать на кулак, чтобы запрокинула голову, чтобы из взгляда исчез этот вызов. И удивление, как будто она понятия не имеет, за что я мог бы с нее спросить.

Не сомневаюсь, что эти темно-карие, почти обсидиановые глаза не одного мужчину сделали тюфяком и наивным увальнем, который ей потакает и верит.

– Алиса! – нетерпеливый голос ее матери разрезает тишину между нами.

И я отпускаю запястье притворщицы.

Не глядя на нее более, направляюсь к друзьям. Странно по-дружески обниматься с теми девчонками, с которыми когда-то трахался жестко, но из четверых, кажется, только Светка была бы не против повторить наш секс-марафон. У одной постоянный любовник, очень ревнивый. Вторая уже замужем и родила. Третья на днях собирается выбирать кольца.

Я немного в курсе событий, хотя мы в последние годы редко общались. Так, в общих чертах. Но этого достаточно, чтобы в первые минуты не было натужных попыток искать темы для разговора.

– С возвращением! – Светка прижимается ко мне, тянется за поцелуем и, проверяя мои намерения, делает вид, что случайно целует меня не в щеку, а в губы. – Ты, надеюсь, надолго?

– Надеюсь, что нет.

– Главное – самому так не промахнуться, – ржет Макс, когда мы обмениваемся приветствиями.

Сергей подхватывает смех приятеля, думая, что это удачная шутка. Присмотревшись к ним, понимаю, что они уже хорошо «приложились». Но меня удивляет не то, что они успели поднять себе настроение, хотя недавно пришли, праздник толком даже не начался, а то, что от них не отстает и Полина.

Пытаюсь припомнить, сколько ей лет – шестнадцать-семнадцать? Не мое дело – читать ей нотации, но больше, по ходу, некому.

Ее мать и мой отец прохаживаются по лужайке и дразнят своим очевидным счастьем гостей. А старшая сестра, если я правильно понимаю, пытается наладить личную жизнь. Уж слишком явно флиртует.

Ненароком поправляет сливочное коктейльное платье, перекидывает с шеи черные локоны, чтобы было видно ее грудь. Размер третий? Или второй с поролоновыми вставками? Мужик смотрит внимательно – судя по всему, тоже пытается разгадать.

Она не смущается.

Кокетничает.

То улыбается, то заливисто смеется, наплевав на то, что многие оборачиваются. То опускает взгляд, то снова смотрит мужчине в глаза. А глаз-то его и не видно – все его внимание там, где дилемма: второй или третий?

И снова трюк со взглядом в сторону, куда-то вдаль – и на собеседника.

Забыла все на хрен.

Говорил же ей четко, что ни черта у нее не выходит и строить глазки так неумело – плохо для зрения.

Понимаю, что какого-то черта сорвался с места, только когда уже приближаюсь к воркующей парочке.

Но чем ближе я к ним, тем сильнее растет мое удивление.

Во-первых, я наконец узнаю ценителя бюстов. Во-вторых, они оба говорят по-английски. Но это хрен с ним – мало ли какая блажь у людей. Но потом до меня доходит смысл их беседы.

– Да, Дэн, я тоже считаю, что это прекрасный собор, там особая атмосфера, и… – Алиса монотонно и без особого интереса повествует о местах, которые в нашем городе стоит посетить в первую очередь.

Ее собеседник кивает, смотрит на ее грудь и задает наводящие вопросы, как будто впервые здесь и проездом.

Наверное, я как-то себя выдаю, потому что Алиса оборачивается, окидывает меня равнодушным взглядом и увлеченно продолжает тараторить о достопримечательностях.

– А еще, Дэн, я бы посоветовала вам… – доносится до меня ее голос.

Останавливаюсь позади нее, киваю мужчине в ответ на его приветствие и перебиваю бессмысленный монолог:

– Что, Денис Анатольевич, начали давать частные уроки английского? Или просто решили освежить в памяти архитектуру родного города?

Алиса умолкает.

А потом оборачивается и смотрит на меня с таким укором во взгляде, как будто это я дурил ей голову и выдавал себя за иностранца, желающего припасть к святым мощам.

– Извините… – роняет уже по-русски.

Но не мне, а тому, кто разыгрывал перед ней представление.

– Подождите, Алиса, – просит ее уже не Дэн, а Денис Анатольевич, и мне достается еще один негодующий взгляд. – Я действительно живу в Америке, действительно занимаюсь книжным бизнесом…

– Хорошо, что мы не успели коснуться этой темы, – чуть нервно усмехается Алиса. – В этом вопросе мой английский не так совершенен.

Она снова пытается уйти.

Но, видимо, Денис Анатольевич рассмотрел то же, что только что я, когда ее губы не отвлекали. Нет у нее никакого поролона в бюстгальтере. На ней и бюстгальтера нет.