Автобус

– А я прошу обмен дарами, Вася, – и, обращаясь к охраннику, коротко приказал: – Фото.

– Вот полюбуйся.

Яровой взял снимки, распечатанные форматом А5. На них можно было разглядеть, как двое гражданских кавказской внешности общаются с военным. На других фото был запечатлен обмен сумками, чем-то набитыми. И всюду военный спиной, даже одно фото увеличенное не давало возможности разглядеть лица, оно было перекрыто одним из грузящих.

– И теперь посмотри видео, – Клещ протянул свой телефон, – оно снято уже после того, как военный со своим грузом уехал.

На видео было запечатлено, как к двум персонажам на фото подлетели молодчики Клеща, их Яровой узнал. В сумке оказалась партия расфасованных по пакетикам таблеток, скорее всего синтетических наркотиков. Значит, военный увез расчет.

– Ну и?

– Твои коллеги, пользуясь своей властью, сбывают здесь наркотики. Верни телефон. Поделиться с видео не могу, – Клещ отдал возвращенный телефон бычаре за спиной.

– Я не позволял этим, что на фото, работать на моей территории. Они нарушили много договоренностей и подставили в былом моих добрых друзей. У меня сейчас из-за них и этого неопознанного военного возникла никому не нужная головомойка. Погибнут люди, – Клещ нарочито сделал акцент на слове «неопознанного».

– Ты предлагаешь нам уладить свои разногласия с конкурентами? Ты упал и ударился об асфальт?

– Не делай вид, что ты не понимаешь. Я тебе дал наводку. Я уверен, ты понимаешь, откуда катятся колеса и на что потом идут деньги? Они потом прилетают к нам в виде летающих объектов, аж до Кремля долетают. Распутаешь сеть коррупции в своих наделах, выявишь волков в овечьих шкурах, получишь очередную грамоту. Надеюсь, сам на себя в расследовании не выйдешь? – Клещ изобразил на лице подобие улыбки, – а за наводку отдашь под суд моего крестника живым. Договорились, Вася?

– У меня нет полномочий. И давать обещаний, если нет стопроцентной уверенности, что смогу сдержать, не в моей привычке. Могу только одно сказать, дело Загорного младшего передано мне.

Доклад Ярового не особо удивил полковника, но огорчил.

– М-да. Как говорится, не было печали, так черти накачали. Есть соображения?

– Пока нет. Приступим к разработке.

– Клещ явно знает больше. Сам добровольно не поделится. А клещами из него не вырвешь, – скаламбурил полковник.

– Для начала все же надо живым взять беглеца. Придется торги устроить.

– Добро. Держи в курсе.

На следующий день в штабе коллеги Ярового доложили о нескольких ориентировках о возможном местонахождении дезертира Загорного. Опросы на блокпостах не дали никаких результатов: нигде не замечен. Василий собрал все необходимое на несколько дней работы в «поле» для проверки данных на местах. Понимал, что может пересечься и с людьми Клеща, или даже с самим Загорным старшим. Они ведь тоже зря время не теряют, пытаясь вернуть в лоно семьи блудного сына. Посовещавшись с коллегами, порешили, что следует установить наблюдение за Загорным старшим. Вести взялись опытные следаки. Яровой мог быть спокоен, его ребята знали свое дело хорошо. Еще раз проговорив план действий, договорившись о взаимодействии и постоянном уведомлении друг друга, группа Ярового разошлась. Сам же Яровой выдвинулся из части проверять ориентировки.

Потратив целый день на опрос, на наблюдение и не выйдя на след, Яровой начал было отчаиваться, но поздно вечером, выехав из очередного села и по пути увидев надпись «Н.», вспомнил, что где-то в пометках коллег было, что часть, в которой служил Загорный, стояла изначально в какой-то Н. и очень длительное время. Остановился, стал просматривать записи. Точно, это село. Следует проверить, а вдруг. Не мог молодой, не в меру сдержанный парень не завести там интрижку с местной кралей. Если там есть у него зазноба, то мог податься и к ней. Шанс небольшой, но проверить стоит. Развернулся и свернул с трассы в село.

Вызнал у первого же дома, где найти кого-либо из представителей администрации. За поздним временем пришлось поднять уже легшего спать начальника местной полиции. На удачу они уже встречались на совместных сходках военной полиции. Устроились в садике. А Герасыч был только рад гостю.

– Совсем одичали мы здесь. А ране-то, отбоя от постояльцев, от туристов, покоя не было. А сейчас редкость добрый хость.

Достал домашнего коньяка.

– И выпить-то не с кем, – душевно улыбаясь предложил Василию. И обрадовался, когда тот согласился.

– Дык, ноне хде ухлядеть-то за всеми. Ну, стояла недалече часть. Ну, приходили солдатики, ну и хуляли отменно. Само собой. Ну, чтоб хто завел здесь семью – такохо не слыхивал. А шо на карточке парнишка, помню, помню. Евонный батька частенько тут бывал, дом у Сидоркиных нанимал. Шалили, чехо уж тут, было. Молодые у них на… Эээ, как тамо? Настен! – громко позвал кого-то из дома.

Окно распахнулось, показалась молодая девушка лет двадцати, не более.

– Настен, как они ховорили? Не танцы, не дискотека, а как-то по-чудному.

– Туса, что ль? Тусовка.

– А, вот-вот. Тусовка. Вот на этой вот и цельными неделями пропадали. Нам такое, в наше время при службе в армии и не снилось. А туто – вольная воля, а не служба. Ты вот внучку поспрашай, – и окликнул внучку: – Выйди ужо, дай человеку разъяснения.

– А что тут разъясняться!? Все знают. Данил Галку гулял. Она по нему досель сохнет, все пытает к нему поближе уехать, да мать с батькой ее не пущают. Правильно и делают, он отморозок полный, нашла по кому с ума сбрендить, – протараторила девушка и тут же исчезла за занавесками.

– Это шо, макаровская Халка?

– Ихняя, ихняя, – послышалось из-за занавесок.

– Ну, вот, значится, тепереча с Халкой пообщаться след. Капитан, счас малость посидим, и ты устраивайся на ночлех. Тебе в летнике счас бабоньки постелят. А поутру до Макаровых и двинем.

Яровой вышел с летника покурить. Курил он нечасто. Вот сейчас, в тихую темную, еще по-летнему теплую ночь, неудержимо захотелось вдохнуть, немного покатать во рту и медленно-медленно выпустить дым. Пачка крепких сигарет на такой случай была всегда с собой. Василий потянулся, задрал голову и застыл, увидев небывалую красоту. Небо высвечивалось тысячами маленьких голубых огоньков, словно причудливо вытканное бисером покрывало. Взгляд стал улавливать созвездия, карта вселенной стала четче вырисовываться. И это Василию показалось какой-то магией, аж дух захватило и забылось все. Сейчас во всем мире был только он и этот бесконечный манящий таинственный космос. Звезды мерцанием подмигивали ему, словно говорили с ним.

– Городские все, как блаженные, увидят небо и застывают столбом.

Вдруг рядом услышал Василий голос Настены. Огляделся. Ее выдал красный огонек, когда она потянула сигарету.

– Ну а ты не видишь, что ли, в этом красоту?

Яровой спросил и сам почувствовал в своем голосе легкое раздражение. Ну да, обломила же. Злая какая-то девка, и совсем не романтичная для своего юного возраста.

– Это кажется красотой только, когда редко к небу голову поднимаешь. А так небо и небо.

– Однозначно, не всем дано увидеть в повседневном красоту, – буркнул Василий.

– А Вы чего с дороги не устали, что ль? Спать не идете или не по нраву пришлось? Жестковато, наверное.

– Да, хотел покурить, расхотелось что-то. Действительно, пойду лягу. Доброй ночи.

– Доброй, доброй.

На утро, толком не позавтракав, выехали, поднимая пыль, на другой конец села, где проживали Макаровы. С большим трудом удалось докричаться через запертую калитку, чтобы кто-нибудь вышел и открыл. Показалась заспанная женщина, приоткрыла калитку.

– Герасыч, ты чего это? Спозаранку людей шугаешь. Случилось что?

– Да, тут, прибыли до Халки вашей. Про Захорного расспросить.

– Про Загорного? Мою Галку? Это про того оглашенного Данилку что ль?

– За нехо, за нехо, охлашеннохо. Впусти ужо.

Женщина отворила калитку настежь и сказала,

– Так нет Гали-то. Она в С., у тетки гостит.

Яровой вмешался: