Айседора Дункан. «Танцующая босоножка»

Айседора вовсе не желала пожара в отеле. Она лишь хотела избежать необходимости вносить очередную плату, но пожар случился буквально на следующий день. При этом сбылось еще одно страшное пророчество.

Айседора решила попросить деньги в долг у старой состоятельной дамы, жившей двумя этажами выше. Для этой леди сумма в сотню долларов была ничтожно малой, но дама не просто отказала, она прочитала девушке целую лекцию о том, как та должна себя вести и каким танцам учиться.

– А танцевать полуобнаженной и босиком… Фи! Дорогая, вы никогда не станете никем путным, как тот отвратительный кофе, который здесь подают. Будьте добры, скажите портье, что если мне и завтра подадут такой же, то я немедленно выеду. И играйте на рояле потише, это действует на нервы.

Айседора с трудом сдержалась, чтобы не сказать, что, учитывая глухоту старой дамы, они могли бы играть в два раза громче. Не получив денег, но выслушав немало обидных слов, она в сильнейшем раздражении и произнесла роковые слова о пожаре.

Когда запах гари разнесся по комнатам отеля, Элизабет проявила полнейшее хладнокровие и недюжинные организаторские способности, она не допустила паники среди учениц, построила их цепочкой и приказала выходить, крепко держась за руки. Это понадобилось для того, чтобы дети в дыму от испуга не бросились в сторону и не погибли.

Отсутствовавшие дома миссис Дункан и Айседора вернулись к пожарищу, перед которым прямо на тротуаре сидела перепачканная сажей Элизабет, а вокруг нее рыдали спасенные девочки и те из мам, кто уже успел примчаться. Элизабет горячо благодарили за спасение детей, целовали, жали руки.

Она вывела девочек, но не успела спасти ничего из имущества и документов семейства Дункан.

– Я не могла бросить детей одних и вернуться за вещами, – растерянно повторяла Элизабет до тех пор, пока мать не прикрикнула на нее:

– Ты все сделала правильно! Ты – молодец!

В пожаре погибли не только интерьеры «Виндзора», но и несколько постояльцев, в том числе старая дама, недовольная плохо заваренным кофе. Узнав об этом, Айседора ужаснулась:

– Выехала называется…

Погорельцев приютили в гостинице неподалеку на той же улице, у владельцев не хватило духа требовать оплату вперед, договорились, что деньги внесут позже.

Вечером Дункан собрались в крошечной комнате Букингемского отеля, где разместиться вчетвером было трудно, даже если вынести всю мебель. У них не было ничего – ни вещей, ни денег, ни семейных фотографий и писем. И надежды тоже не было. Заниматься с девочками в новых условиях Элизабет не могла, снять просторное жилье тоже.

– Нью-Йорк не принял нас. Нужно ехать в Лондон.

Только семью Дункан могло не удивить полное отсутствие логики в заявлении Айседоры. Не имея средств на еду и жилье в Нью-Йорке, они вознамерились отправиться через океан покорять Европу. Почему никто из четверых не усомнился, не напомнил, что для плаванья, не говоря уже о жизни в Лондоне, нужны те же деньги. И откуда уверенность, что европейцы окажутся понятливей американцев, а Лондон приветливей Нью-Йорка?

Отозвался Раймонд:

– Там Британский музей, в котором полно артефактов Древнего мира.

И все, словно так и должно быть! Нищая семейка согласилась с двумя младшими своими членами. Глядя на детей, Дора мысленно радовалась: главное, что они вместе, а вместе можно преодолеть любые трудности, даже непреодолимые в принципе.

Но Европа не сегодня и даже не завтра, потому Август перебрался в театр, а Раймонд ночевал на диване в редакции. Айседора и Элизабет спали, тесно прижавшись друг к дружке на узкой кровати, вторую занимала мать. И все же они не унывали, твердо решив, как можно скорее отправиться через океан.

Жизнь пошла им навстречу, удалось в долг перебраться в другие комнаты, пусть небольшие, но две. В большей снова разместились дети, в маленькой – мать. Оставалось найти деньги на билеты на пароход и проживание в Англии. Мелочь по сравнению с тем, что произошло со старой жадной дамой…

Днем Элизабет бегала по урокам, которые удалось организовать дома у учениц, Айседора пыталась снова танцевать для богачей, хотя это было трудно, богачи начали разъезжаться в свои загородные имения. Поехать следом Айседора не могла, не на что.

Собираясь дома вечерами, они строили планы, Раймонд рассказывал, какие пароходы стоят в порту, по какому расписанию отправляются, как долго плывут до Англии, сколько стоят билеты.

– Нужна пара тысяч долларов, не меньше.

– Нам вовек не накопить… – вздохнула Элизабет.

– Ничего, что-нибудь придумаем. Главное, не терять надежды.

Что еще они могли обсуждать кроме переезда? Все мысли, мечты, разговоры только об этом.

И вдруг…

– Я не поеду.

– Куда не поедешь? – даже не сразу поняла старшего сына мать. Они никуда в тот вечер не собирались. К тому же в семье Дункан никто никого не вынуждает ехать вместе с остальными. Болен, нет настроения? Так и скажи, остальные поймут, в семье Дункан все понимают друг друга. Обычно даже без слов понимают.

Август набычился сильней:

– В Европу не поеду.

Это попахивало нелепым бунтом, Дора уже была готова расхохотаться над неразумностью заявления, обычно малейший проблеск неповиновения ценностям семейного корабля мгновенно пресекался общими усилиями, Дунканы понимали, что одна-единственная трещина может расколоть их семью и пустить на дно всех сразу. Но Август продолжил, отчего у матери просто перехватило дыхание.

– У меня есть невеста, мы любим друг друга и намерены пожениться. Она… нет, я не поеду. – глядя на неспособных от неожиданности вымолвить ни слова родственников, он зачем-то уточнил:

– Останусь с Саррой здесь в Нью-Йорке.

– Ты?!.. – Дора даже не смогла договорить, буквально задохнувшись от возмущения.

Давился невысказанными словами Раймонд, замерла, в ужасе прижав ладонь ко рту, Элизабет. Не дыша, смотрела на брата и Айседора.

Если бы Август просто сказал, что влюбился и попросил привести девушку для знакомства, Дунканы повозмущались, но согласились, а потом дружно высмеяли молодого человека за его выбор, даже если бы тот оказался удачным. Или приняли девушку в свой клан на правах кандидатки с угрозой быть изгнанной, если не станет походить на них во всем. Но Август все решил сам, даже не представив какую-то там Сарру родным!

От грохнувшей двери в комнату матери со стола со звоном упала ложка. Из комнаты донеслось:

– Не смей называть меня матерью после такого!

Август явно не ожидал столь бурной реакции, он растерянно повернулся к Элизабет:

– Лиззи, что такого страшного я сказал?

Старшая сестра отвернулась от него, залившись слезами. Раймонд и вовсе впал в истерику, он смахнул со стола все остальное и принялся кричать, что брат предал всех их, что он изменник, что не имеет права называться Дункан.

Спокойной оставалась лишь Айседора, она молча наблюдала за катавшимся по полу от ярости Раймондом, рыдающей у окна Элизабет и растерянным Августом. Старший брат, конечно, глупец, если намерен жениться. Семья сделает невозможной игру в театре, творчество, но вот его влюбленность Айседора понимала. Сама она не так давно отказалась срочно выходить замуж за Ивана Мироцкого, однако переживала из-за того, что любовник не отвечает на письма. Правда, Раймонду по журналистским каналам удалось выяснить, что Мироцкий давно женат, его супруга осталась в Англии, но Айседора предпочла бы услышать это лично от обманщика.

Интересно, в кого же так влюбился Август?

– Август, ты познакомишь меня со своей девушкой?

– Ты, правда, этого хочешь, Дульси?

Удивился не один Август, Элизабет вдруг перестала лить слезы, а Раймонд кататься по полу с истерическими взвизгами: «Я же говорил, я говорил!».

– Да, хочу. Хоть сейчас.

– Пойдем…

Айседора успела шепнуть сестре: