Айседора Дункан. «Танцующая босоножка»

Айседора Дункан. «Танцующая босоножка»
Наталья Павловна Павлищева

«Я не собираюсь учить вас танцам. Я просто хочу научить вас летать, как птицы, гнуться, как молодые деревца под ветром, радоваться, как радуется под майским утром бабочка, дышать свободно, как облака, прыгать легко и бесшумно, как серая кошка».

Когда на сцену выпархивала юная Айседора Дункан, «прекрасная босоножка», чтобы танцем «пересказать» музыку, картину, стихотворение и даже философский трактат, завороженные ее танцем зрители не подозревали, что у танцовщицы от голода кружится голова.

Первую половину жизни Айседора голодала, довольствовалась чужими обносками и не имела крыши над головой, но и позже мировая слава не принесла спокойствия. Потеря детей, предательства и обман любимых, гибель единственного законного мужа – Сергея Есенина (она ведь даже его фамилию себе взяла!), непонимание ее творчества…

Но с рождения и до последних минут жизни на каждый удар судьбы Айседора отвечала танцем. Только танец спасал от любых бед, ведь сама Айседора и есть танец.

Наталья Павловна Павлищева

Айседора Дункан. «Танцующая босоножка»

© Павлищева Н.П., 2018

© ООО «Яуза-каталог», 2018

* * *

По дорогой цене боги продают свои дары. За каждой радостью обязательно следует мучение. За ниспосланную ими славу, богатство, любовь они взыскивают кровью, слезами и гнетущей печалью.

    Айседора Дункан.

Красивая стройная женщина могла смотреть на море часами, пока от солнечных зайчиков на воде не начинали болеть глаза. Она родилась у моря и у него черпала силу и вдохновение, стараясь проводить все свободное время на берегу.

Но на письменном столе Анжелу Изадору Денкан, которую весь мир знал как Айседору Дункан, ждала стопка листков голубоватой бумаги – с издательством заключен договор на двухтомник ее воспоминаний. Писать мемуары, когда тебе нет и пятидесяти, несколько преждевременно, Айседора шутила, что, поставив точку в последней фразе, ей придется умереть. Или жить еще на два тома.

Издатель и друзья уверяли, что это просто: нужно только вспоминать и рассказывать, секретарь будет записывать и обрабатывать записи. Потом то, что она сочтет достойным, оставят, остальное вычеркнут. Но как рассказать чужому человеку о своей жизни откровенно? И Айседора решила писать сама.

В жизни этой женщины событий и противоречий и впрямь хватило бы на десяток других, более спокойных. Но еще больше оказалось возведенной вокруг ее имени лжи – целые горы обо всем от танца и баснословных заработков до известной, растиражированной картины гибели из-за намотавшегося на колесо автомобиля шарфа. Даже эта всем знакомая ужасная сцена при ближайшем рассмотрении вызывает слишком много вопросов.

К пятидесяти годам Дункан была практически персоной нон-грата. Как же могла гениальная танцовщица стать врагом для правителей большинства стран по обе стороны Атлантики? Причем, настолько, что…

Или все же шарф намотался на колесо случайно? Как иногда вовремя случаются эти случайности!

Айседора написала о своей жизни, но только первую книгу – до переезда в Советскую Россию. Была ли вторая? Если была, то куда делась рукопись и что так напугало власть предержащих? Где те самые любовные письма, которые обещала опубликовать Айседора?

Ее имя постарались забыть, жизнь свести к цепи любовных романов и непонятным танцам босиком. А в России к скандальному замужеству с Сергеем Есениным, обвинив в его пьянстве и творческом кризисе. Представили бестолковой, взбалмошной бабенкой, швыряющей деньгами и потакающей своим прихотям.

Но и сама Айседора сказала далеко не всю правду в воспоминаниях, пощадила тех, кого когда-то любила, не раскрыла некоторые секреты (или мемуары оказались кем-то подчищены, ведь книга вышла после гибели Дункан, а рукопись таинственным образом исчезла?). А вот во второй книге не собиралась щадить никого.

Шарф на колесе автомобиля оказался кстати?

Сначала следует родиться…

Друзья сказали, что все легко, нужно только вспомнить свою жизнь.

Вспомнить… словно это действительно легко. У Айседоры прекрасная память, она держала в голове имена, названия городов и даже деревушек, точные даты. Но разве в этом суть? И нельзя же пересказывать все подряд. Значит, сначала предстоит вспомнить, потом отобрать то, что важно, а потом записывать.

Айседора отложила в сторону ручку и задумалась. Стоит ли писать правду о детстве? Наверное, стоит, иначе к чему вообще писать.

Она родилась в Сан-Франциско и не мыслила жизни без моря. Плеск волн, шум прибоя, бескрайняя синяя гладь… А еще в волнах так здорово танцевать. Больше всего Дульси любила море и танец. Танец даже сильней.

– A-а!!! Держи их!

Услышав этот вопль хозяйки квартиры, Дульси, как ее ласково звали родные, и не подумала поторопиться. Напротив, она остановилась посреди улицы, с интересом ожидая, как поведет себя разъяренная владелица ободранной, пропитанной тошнотворными запахами комнатки, обнаружив исчезновение не только странных постояльцев, но и их немудренных пожитков.

Из дома выскочила толстуха, на бегу срывающая с головы папильотки. Она производила комичное впечатление, половина головы топорщилась бумажками, волосы на другой торчали во все стороны тусклыми сосульками. Это заставило девочку буквально согнуться от хохота.

– Дульси, бежим! – потянул ее за руку брат Раймонд.

Но малышка вместо того, чтобы спасаться бегством, исполнила несколько движений странного танца.

В первые мгновения женщина замерла, попросту не зная, что предпринять, но, когда Дульси прокричала, что, придет время, и она будет гордиться, что сдавала комнату великой Денкан, бросилась следом. Опасности, что догонит, не было, но брат решительно тащил младшую сестренку подальше, и Дульси, наконец, подчинилась.

Уже в который раз мамаша Денкан и ее дети поступали именно так: у них не было денег, чтобы заплатить за проживание, и когда терпение хозяев подходило к концу, Мэри Денкан собирала часть вещей в тугой узелок и уходила, объяснив владельцам жилья, что несет сдавать вязанные вещи в магазин, деньги обещали выплатить сразу – завтра, в крайнем случае, послезавтра, тогда будет и оплата за жилье.

– Да-да, и за полгода вперед. Вы ведь не против?

Какой же дурак будет против оплаты авансом? К тому же миссис Денкан производила хорошее впечатление, она казалась образованной, хотя и странной, играла на рояле и читала непонятные окружающим стихи, твердя, что это Шекспир.

– Весь просвещенный мир боготворит Шекспира! Вы только послушайте…

Едва ли хозяйка комнаты относилась к числу любителей поэзии великого англичанина, она предпочла поинтересоваться другим:

– Миссис Денкан, а где ваш муж? Почему он не живет с вами?

– Тсс! – приложила палец к губам Мэри, испугано оглядываясь, словно одно упоминание имени ее супруга могло вызвать его появление совсем как призрака отца в «Гамлете». – Именно от него мы и прячемся.

– Почему? – продолжила дотошный допрос домовладелица.

– Он дурно влияет на детей. И совсем не любит великого Шекспира.

Миссис Денкан произнесла этот так, словно нелюбовь к поэту была восьмым смертным грехом. Хозяйка усомнилась, но возразить не решилась. Все же эта миссис Денкан производила странное впечатление…

Когда пришло время платить за первый месяц, Мэри Денкан объяснила, что из-за смены места проживания посланец от сестры Августы, который должен был доставить деньги на жизнь и оплаты за комнату, не нашел их, теперь придется подождать. Ждать пришлось еще месяц, потом еще… А потом они удрали, как делали на всех предыдущих квартирах.

И вот теперь хозяйка безуспешно пыталась догнать младших Денкан, слишком быстрых и ловких, чтобы с ними тягаться.

Конечно, удрали…

– Скоро в Сан-Франциско не останется улиц, где бы нас не знали, – ворчал Раймонд, пока они топали к новому месту жительства. Мать со старшими Элизабет и Августином уже ждали там. Младшие дети обычно удирали последними, вынося остатки скудных пожитков на себе.

Дульси махнула рукой:

– Скоро у нас будет много-много денег.

– Откуда? Думаешь, папа снова разбогатеет? – вздохнул Раймонд.