Особенное лето

– Должен быть выход. Урд, – он обратился к старухе, и та посмотрела на него, – Верданди, – и зрелая женщина впилась в него взглядом, – Скульд, – и молодая обратила свой взор на мальчика. – Я прошу вас, дайте ему еще немного времени.

– Нельзя, – проговорила шепотом Скульд.

– Год, – взмолился мальчик, – хотя бы год, – он вспомнил мечту дедушки, его счастливое лицо и горящие глаза, когда тот рассказывал ему о ней, – умоляю вас, помогите мне, – Оливер заплакал, закрыв лицо руками.

Скульд поджала губы, Верданди опустила уголки рта, а Урд опустила голову.

– Завтра до полуночи принеси лист дерева Иггдрасиль, – вдруг произнесла Урд.

– Нельзя, – возразили сестры, – баланс, равновесие, – зашипели они.

Но Урд бросила на них строгий взгляд и те опустили виновато головы.

– Мы сами не можем его взять, нас никто не должен видеть. О нас никто не должен знать, но ты здесь. Ты увидел, ты узнал. Принеси его лист и Скульд не станет обрезать его нить еще год, как ты просишь. А Верданди спрядет для него новую.

– Год, год, – вторили сестре две другие.

– Хорошо, – мальчик вытер рукавом слезы, – я принесу, обязательно принесу, – пообещал он и с надеждой побежал домой.

IV

Вечером пошел дождь, и в доме стало прохладно. Дедушка разжег камин. Бабушка покачивалась в кресле-качалке и вязала новый коврик из остатков пряжи. Оливер смотрел на огонь, сидя на полу у дивана. Где растет это дерево и как его найти – вот о чем он думал сейчас, грустно взглянув на дедушку, который уже усаживался рядом с ним.

– Ну, что, как прошел твой день? – улыбнулся дед.

Мальчик улыбнулся ему в ответ. Если бы только дедушка знал, что это лето для него может стать последним… Что бы он тогда сделал?

– Дедушка, а что за дерево такое Иггдрасиль? – мальчик прищурил глаза, – где оно тут у вас растет?

Дедушка только рассмеялся и похлопал внука по плечу.

– Нет такого дерева, Ол. Есть древняя легенда о трех сестрах-норнах, которые прядут нити судьбы, сидя под этим деревом у волшебного источника. Считалось, что самая младшая из всех сестер могла обрезать нить и оборвать жизнь человека, если ее не задобрить. Поэтому эту сестру… как же ее? – дедушка задумался, почесывая подбородок.

– Скульд, – напомнил мальчик.

– Да, точно! – дедушка перевел взгляд на Оливера, – а ты откуда знаешь?

– Я? Да… да так, читал. Давно, – соврал Оливер, – но это дерево. Иггдрасиль. Оно – тоже выдумка? Его не существует?

– Нет, конечно, нет, – вздохнул дед, – у нас много историй. Интересных и не очень, добрых и злых. Если хочешь, я тебе как-нибудь расскажу их.

Мальчик только выдавил еле уловимую улыбку и отвел взгляд. Огонь в камине приятно потрескивал, наполняя дом теплом. Как же так? Неужели норны обманули его? Но зачем? Зачем давать надежду, заранее зная, что она будет напрасной? Проклятые обманщицы!

Ком подошел к горлу Оливера. А обида охватила его целиком. Они решили посмеяться над ним, подшутить? Но… крошки на столе в их доме… Они ведь были не от хлеба. Скорее, от печенья. Печенье гера Йенсена, оставленное на улице у ворот и его нить. Длинная, прочная… Ну, конечно! Печенье!

– Спокойной ночи! – радостно произнес Оливер и побежал на второй этаж.

Он переступал сразу через две ступени, чтобы быстрее оказаться в комнате. Мальчик подпер дверь стулом, чтобы бабушка с дедушкой не вошли сюда и не заметили его отсутствия. Убедившись, что дверь не откроется, он метнулся к окну. На улице было темно. Лил дождь. Оливер открыл окошко, капли брызнули ему в лицо, а ветер ударил прохладой. Мальчик надел кофту с капюшоном и забрался на подоконник. Со второго этажа прыгать вниз было бы неразумным, но ему повезло. Под окном мансарды стояла тачка с соломой. Дедушка приготовил ее накануне, чтобы застелить сарай для ослика.

Чар глухо гавкнул и, было, бросился защищать дом, но Оливер позвал его по имени и тот замолчал, виляя хвостом. Мальчик потрепал его за уши и пошел дальше. Он подобрался к воротам, перелез через них, чтобы не скрипеть лишний раз и не привлекать внимание пса, и оказался на дороге.

Он пошел к дому гера Йенсена, который стоял совсем рядом. Но грязь успела прилипнуть к обуви и забрызгать голые щиколотки. В доме соседа горел свет. Мальчик подошел к его ограде и резко присел за пышный кустарник, когда старик выглянул в окно в пижаме и ночной шапочке. Гер Йенсен зашторил окна и погасил свет. Должно быть, он отправился в спальню.

Оливер протянул руку и откинул крючок. Калитка открылась, ни разу не скрипнув. Мальчик зашел во двор и подкрался к деревьям, растущим вдоль забора. Он заглянул за самое крупное из них и вновь увидел печенье. Гер Йенсен опять положил три круглых печенья в белое блюдце. Одно для Урд, второе для Верданди и третье для Скульд. Они принимают его подношения и продляют жизнь, не требуя листьев никакого несуществующего дерева. А это значит, что…

– Ах, ты негодяй! – послышалось за спиной.

Мальчик обернулся и увидел разъяренного приближающегося старика в ночной шапочке и пижаме с тростью в руках, – а ну, вон отсюда! – рычал старик.

Оливер хотел что-то сказать в свое оправдание, но решил, что лучше покинуть этот дом. Тем более что он проник сюда без спроса, словно ночной воришка. Мальчик рванул к калитке, выбежал на дорогу. Он обернулся, старик уже не кричал и не шел за ним, размахивая тростью. Он затерялся среди деревьев. Наверное, проверял, на месте ли печенье. Оливер отдышался и потрусил домой, чавкая грязью под ногами.

В комнату он вернулся тоже через окно, подставив деревянную лестницу из сарая. Он снял грязные кеды, спустился вниз и достал три печенья из коробочки в кухонном шкафу. Дедушки с бабушкой не было видно. Это означало, что они уже спят и не заметили его отсутствия. Хотя гер Йенсен наверняка утром доложит им о вечернем приключении их внука.

Оливер вернулся в комнату и слез через окно на улицу. Там он положил печенье под ясень, аккурат где появлялись норны. Они снова придут и заметят подношение. И тогда продлят жизнь любимого дедушки.

Воодушевленный мальчик вернулся в дом тем же путем, переоделся в сухие и чистые вещи и лег в постель. Наконец-то, можно отдохнуть. Он был взволнован, но рад. Они обманули его, но он нашел другой способ.

Оливер с нетерпением ждал утра. Он ничуть не боялся ябедничества гера Йенсена. Чтобы бабушка и дедушка ничего не заподозрили, он позавтракал вместе с ними, дождался, когда дед уйдет стелить солому ослику, а бабушка примется мыть посуду. И сам поспешил к дереву, где крутился Чар.

– Эй, – крикнул мальчик, – подбегая к месту, где оставил подношение для норн.

Он посмотрел на землю. Два печенья лежали нетронутыми, третье дожевывал довольный пес. Они не приходили этой ночью, с досадой понял Оливер.

– Ешь, – грустно произнес он, когда собака взглянула на него.

А, быть может, они просто не приняли его угощение?

Оливер опустил голову и пошел помогать дедушке с соломой. Ему было грустно и обидно. Он так старался и, казалось, нашел решение, но, увы, это не так. И все-таки ему больше хотелось верить в то, что норны просто не приходили и не видели печенье.

Дедушка все чаще кашлял, но продолжал работать и быть активным. Оливер видел, что ему тяжело, но не стал говорить об этом, а просто делал больше работы, чтобы дедушке досталось меньше.

Весь день Оливер думал над тем, почему же норны не пришли прошлой ночь? Может, их напугал дождь, и они придут сегодня? А что если нет? Что если причина в чем-то другом? Он должен пойти к ним. Сегодня. До полуночи. У него нет того, что они просили, но зато есть печенье.

Когда стемнело, Оливер тихо прокрался на кухню, достал печенье и положил в карман. Незаметно он вышел на улицу и отправился в рощу. Луна уже взошла. Убывающая, отметил Оливер. Он какое-то время еще смотрел в небо, думая, стоит ли вообще верить этим норнам и надо ли идти к ним, но все же решил, что так тому и быть. Он обернулся, посмотрел на дом, увидел, как в соседнем доме погас свет, и отправился к трем сестрам, живущим в охотничьем домике.

Яркий свет опять пробивался из окон, но мальчик не обращал на него внимания. Он постучал в дверь и толкнул ее. Зашел в дом и не обнаружил норн. Оливер бросил взгляд на стол. Печенье. Свежее. Имбирное. То, которое кладет у забора каждый раз перед сном гер Йенсен.

Мальчик знал, где сестры. Конечно же, они плетут свои нити в подвале. И он был прав. Самая старая из сестер – Урд – крутила колесо своей прялки. Верданди накручивала нить на веретено. А Скульд…

Ее острый нож блестел угрозой и пугал. Она взяла нить дедушки, поднесла к ней клинок.

– Нет! – крикнул мальчик, – стойте! – он спустился с лестницы.

– Иггдрасиль, Иггдрасиль, Иггдрасиль, – поочередно прошипели сестры. Волосы их были спутаны, лица больше напоминали лица сумасшедших, но Оливера они не пугали.

– Ты принес то, что обещал? – жадно прошептала Урд, сутулясь и подходя ближе.

– Принес? Принес? – повторили норны вслед за сестрой.