Стань моим завтра

– Вы знаете, что это за мысли? – упрямо спросил он.

– Предполагаю. Ну, все, хватит разговоров. Это всего лишь сказка. Вам полезно отвлечься. Закрывайте глаза, – она опустила взгляд на страницу и тихо продолжила с места, где он прервал ее.

– Детский сад, – буркнул Андрей и отвернулся к стене.

Он пробовал по привычке злиться, но ее тихий мягкий голос успокаивал его, затягивая, как в черную воронку, в сон.

Глава 2

По дороге в ординаторскую Марина перекинулась парой дежурных фраз с медсестрами на посту и забрала по просьбе Кати результаты анализов ее пациентов.

– Добрый день, Максим, – Марина протянула руку поднявшемуся ей на встречу молодому человеку. – А почему в коридоре? Опять выгнал?

– Доктор, я очень хочу помочь, но я не знаю как. Рассказываю ему, что все ребята передают ему привет и просьбу держаться. Что все помнят и любят его. Ждут, когда вернется.

– Я не думаю, что такие разговоры его сейчас обрадуют. Поймите, Максим, ему кажется, что жизнь кончилась. Что все остались прежними, а он никому не нужен – отбракованный материал.

– Но это не так. Ему уже и место наставника подготовили. Он же гонщик гениальный.

– Он и вправду так хорош? – с интересом спросила Марина.

– Да что вы, неоднократный призер кольцевых автогонок, – заулыбался Максим. – Хотя, наверное, вы правы, – тут же сник он. – Ему неприятно сейчас слышать про клуб и гонки.

– Все наладится. Просто будьте его другом. Ему сейчас другого и не нужно.

– Вы к Андрею? Он сегодня поспокойнее. Говорить не хочет, но хоть не кричит, как раньше, – повеселел Максим.

– У меня еще дела, зайду позже, – улыбнулась ему Марина и хотела уже уйти, но Максим остановил ее.

– Если нужны еще деньги, вы только скажите, – с неловкостью присущей денежным вопросам, сказал он.

Марина с мягкой улыбкой кивнула и быстро пошла по коридору и уже через минуту скрылась за дверью, ведущей к лифту.

У кабинета главврача было тихо. Казалось, даже запах больницы оставался за стеклянными дверьми, отрезающими его приемную от общего коридора. Цветы на подоконниках и кадках. Мягкий, уже порядком протоптанный, ковер на полу, и солнце, по странному закону физики, постоянно заглядывающее в окна его кабинета.

Марина поздоровалась и прошла к большому столу, за которым изучая бумаги сидел Роман Евгеньевич. Статный с уверенной проседью на висках и в копне темных волос он мельком взглянул на нее поверх узких очков.

– Что у тебя с этим гонщиком? – снова устремляя взгляд через тонкие стекла очков на историю болезни, – Ковалевичем? – уточнил он. – Ты до сих пор не начала с ним курс реабилитации. Мариш?

– Трудный случай, – устало проговорила она, усаживаясь за полукруглую брифинг-приставку. – Не идет на контакт.

– Пожестче. Ну что за эксперименты? Я понимаю, ты учишься на психолога, но тебе не кажется, что не стоит разводить здесь пансион благородных девиц?

– Роман Евгеньевич, давайте дадим ему немного времени. Я уверена, что он скоро успокоится. Я же не могу силком таскать его на физиотерапию и массаж. За те деньги, которые он платит, можно проявить к нему немного сочувствия.

– Ну, как знаешь. Если начнет доставать, отдай его Разумовскому.

– Роман Евгеньевич.

– Хорошо-хорошо. Да я тебя не за этим вызывал. Может сходим куда-нибудь пообедать? Что скажешь? Тебе нужно отвлечься, ты какая-то подавленная в последнее время, – по-дружески мягко, сказал главврач.

Марина потупила взгляд. А потом вновь посмотрела на него.

– Олег? – посерьезнел Роман Евгеньевич.

– Олег? Мариш…

– Я знаю, – поднимаясь со стула, устало выдохнула Марина.

– Не обижайся, – бросил ей в след Роман. – Я не собираюсь учить тебя жизни.

Вместо ответа Марина лишь понимающе покачала головой и вышла.

Ей казалось, что, помирившись с Олегом, она избавится от чувства вины и ненужных искушений. Марина, как говорила о ней мама, была «предсказуемая». Она редко делала ошибки, и вся ее жизнь была выверенной, протертой до зеркального блеска и аккуратно разложенной по полочкам. Но иногда она ловила себя на мысли, что эта размеренность убивает ее. Роман Евгеньевич был одной из тех редких ошибок, о которых Марине неловко было вспоминать. Их связь началась спонтанно и сначала была просто способом избавится от давления мужа, а может быть ответом на его тотальную ревность. Но для самого Романа, это было чем-то большим, и Марина стала тяготиться этими отношениями. Себе она уже все доказала, но как теперь доказать все тоже самое Роме – не представляла. И все эти его приглашения на обед или пройтись, вызывали в ней душное бессилие и желание побыстрее сбежать.

– Отчитал тебя за новенького? – спросила болтавшая с медсестрой у поста Катя.

Марина улыбнулась.

– Ой, девочки, а вы читали, что жена этого самого Ковалевича, – молоденькая медсестра Алина заговорщически кивнула на приоткрытую дверь его палаты, – завела курортный роман.

– Не долго она хранила ему верность, – усмехнулась Катя, мельком взглянув на подругу.

– Откуда вы об этом знаете?

Марине не нравился настрой коллег, и она серьезно посмотрела на девушку. Алина перестала улыбаться. Она взяла со стола журнал и протянула его Марине.

– Вот.

Та пробежалась по небольшой статье, щедро иллюстрированной фотографиями заочно знакомой ей Кристины и ее жгучего восточного спутника.

– И с чего такое внимание? – возвращая Алине журнал, поинтересовалась она.

– Да вы что, Марина Владимировна, он же гонщик знаменитый, – воскликнула Алина с удивлением глядя на женщину.

– Мне все равно кто он. Это ему не показывать, – строго сказала она. – Понятно?

Алина обижено кивнула и убрала журнал в ящик стола. Катя пристроилась рядом.

– Чего хотел наш стареющий Казанова?

– Хотел куда-нибудь сходить, – безразлично ответила Марина.

– А ты?

– А я нет.

– Ну и зря. Да, он уже староват, но зато не женат и хорошо к тебе относится. В любом случае лучше твоего благоверного.