Стань моим завтра

– Не надо так, – на полном серьезе ответила Марина. – У каждого свой предел прочности.

– Ну насчет его предела я бы так не переживала. Два метра ростом.

– Ну причем тут это?

В отличии от нее самой, Катя обладала очень практичным для врача качеством – она умела абстрагироваться от чужой боли. Марина же, весь это груз ответственности и обязательств несла с собой, как улитка свой домик. Ей иногда казалось, что и Олега она не может бросить именно из-за этого.

– Кристина Михайловна, послушайте, пожалуйста. Сейчас очень важно сохранить его привычный распорядок дня. Это важно для стабилизации психологического состояния вашего мужа, – Марина с раздражением выслушала ответную реплику. – Спасибо. Пишу.

Она быстро записала под диктовку пару строк, задала еще несколько вопросов и наконец с облегчением сбросила вызов.

– Вот коза, – выплюнула она. – Представляешь, уехала на Гоа, чтобы прийти в себя после случившегося. А мужик ее третий день ничего не ест и пялится в стену. Она даже не знает во сколько он обычно просыпается утром.

– Не заводись, – дописывая историю болезни, проговорила Катя. Ты эту телку видела? Она приходила после аварии. Разругалась со всеми, кто на ее пути попался и свалила. И черт с ней. Вряд ли ей нужен калека. Таких только бабки интересуют.

– Каждый переживает горе по-своему.

– Вот только не начинай. Нашлась тут – главный специалист по решению проблем, – вспыхнула Каты и, отложив ручку на стол, вперила в подругу упрямый взгляд. – Только не говори мне, что опять решила себе питомца завести. Мар, распиши ему план реабилитации и дело с концом. Ну не сопли же ты ему подтирать собралась в самом деле?

– Я иногда поражаюсь тебе, – возмутилась Марина и, схватив со стола папку, направилась на обход.

Палату сложного пациента она оставила на десерт. Постучала, прежде чем войти. Казалось, что соблюдение элементарных правил приличия вызовет его расположение. Однако зайдя в палату, увидела, что он не один. На стуле возле кровати сидел светловолосый парень. Марина помнила его. Он сидел в коридоре возле операционной, а потом приходил навещать друга, но видимо тоже не пользовался его благосклонностью, так как почти все время проводил в холе, возле автомата с кофе.

– Доброе утро.

– Здравствуйте, доктор, – он поднялся ей навстречу, вытягивая руку для рукопожатия. – Вы меня, наверное, помните? Я Максим, друг Андрея, – он бросил взгляд в сторону больного.

Сам же виновник разговора не удосужился даже голову повернуть, так и продолжал таращится в стену.

Марина решила, что все к лучшему. Она мягко взяла Максима под руку и попросила его уделить ей несколько минут. Они вышли в коридор и сели на кушетку.

– Максим, скажите, вы хорошо знаете Андрея?

– Десять лет за одной партой оттрубили. Сейчас вот в одном клубе, – усмехнулся тот, стараясь выглядеть непринужденно. – А что?

– Мне нужны сведения о распорядке дня вашего друга, увлечения. Я звонила его супруге, но она не смогла ответить на мои вопросы. Возможно, мне сможете помочь вы.

– Эта дешевка? – огрызнулся Максим. – Я Андрюхе говорил, зря он связывается с этой малолетней дрянью. У нее только его деньги на уме были. Простите, – опустив на мгновение глаза, уже спокойнее продолжил он. – Спрашивайте, чем смогу – помогу.

Записав все, что смог поведать Максим о друге, Марина проводила его до лифта, а сама снова направилась в палату к Андрею. Она на пару секунд остановилась перед закрытой дверью и, собравшись с духом, вошла.

Ковалевич лежал в той же позе отвернувшись к стене и никак не реагировал на ее визит. Она решила не вступать в полемику, вспомнив слова Кати. Уверенно подошла к кровати и принялась ощупывать его ногу. Мышцы были вялыми, но все еще крепкими. Она уперла ладонь в ступню пациента и, подложив вторую руку под колено, согнула ногу. Ни напряжения, не сопротивления мышц не было. Марина аккуратно вернула ногу на место и вздрогнула, увидев на себе его пронзительный взгляд. Она несколько бесконечно долгих секунд пялилась в его синие глаза.

– Все совсем неплохо, – чуть заметно улыбнулась она. – При регулярных занятиях мы сможем добиться хороших результатов. Только вам нужно есть, иначе…

– Мне плевать, – бросил он и снова отвернулся к стене. – Уходите.

– Андрей Николаевич, я ваш лечащий врач и…

– Мне все равно. Прошу вас, – он снова повернул к ней голову, и Марина напряглась под его испытующим взглядом.

Да, он был слаб и потерян, но была в нем какая-то странная сила, не позволяющая его ослушаться.

– Мне совершенно не нравятся наши с вами взаимоотношения, я вам не в подружки набиваюсь, Андрей Николаевич, – стараясь унять невольный приступ неуверенности, проговорила Марина. – Сегодня мое дежурство, я зайду к вам вечером.

Она едва не защемила подол халата, так быстро закрыла за собой дверь. Сердце подскочило к самому горлу. Марина не понимала, почему так реагирует на нового пациента. У нее и раньше попадались «крепкие орешки», но терпение помогало ей найти подход к любому. Она зашла в следующую палату.

– Ну что, Карасев, много женщин охмурили? – цинично улыбнулась она, подсаживаясь на край его кровати.

– От дамочек отбоя нет, – нараспев сказал Карасев. – Они чувствуют мой животный магнетизм.

– Что с протезом?

Карасев тут же сник, косясь на прислоненное в углу длинное пластиково-кожанное чудовище.

– Мариночка Владимировна, – заискивающе начал Карасев. – Ну неудобно мне и болит. Я на костылях быстрее хожу, чем на этой стропиле, – жаловался он.

– Паша, я понимаю, что это тяжело и больно. Но ты же понимаешь, что научиться стоит. Иначе сколиоз тебе обеспечен. И не только искривление позвоночника. Ты молодой красивый парень, ты обязательно привыкнешь. Костыли у тебя никто не отнимает, но давай попробуем еще. Договорились? – заглядываю пациенту в глаза, совершенно искренне попросила Марина.

Ей было приятно вот так вот по душам говорить с Карасевым, после колючей перебранки с Ковалевичем.

– Если только ради вас, Мариночка Владимировна.

– Ох и сердцеед же ты, Карасев, – поднимаясь усмехнулась Марина.

Весь день до вечера ее не оставляла мысль о том, как же ей вывести своего «неподдающегося» на контакт. Те сведения, что сообщил о нем друг, не давали ей совершенно никакого представления чем же он любил заниматься. Кроме машин, естественно. Марина тихо постучала, надеясь, что он уже спит, но ее пациент лежал с открытыми глазами, пялясь в потолок. На тумбочке у кровати лежали в тарелке начинающие портиться яблоки и груши, перебивая своим сладковато-гнилостным ароматом, запах лекарств и хлорки.

– Я попрошу девочек убраться здесь, – придвигая к кровати больного стул, сказала она. – Если не хотели есть, отдали бы девчонкам на посту. Они бы с удовольствием…

Она запнулась, встретившись с ним глазами.

– Простите, это не мое дело, – усаживаясь на стул, бросила Марина.

Она заправила за ухо выбившуюся из хвостика темную вьющуюся прядь и, бросив на него оценивающий взгляд, раскрыла книгу, что принесла с собой.

– Я надеюсь, вы любите сказки, – смущенно улыбнулась она и принялась негромко читать.

Не успела она прочитать и первый абзац, как хриплый от долгого молчания голос Андрея прервал ее:

– Зачем все это?

– Вы не хотите идти на контакт. Я совсем ничего о вас не знаю. Значит будем пробовать, как говорила моя физичка, методом научного тыка, – она уверенно посмотрела ему в глаза.

Сейчас в них не было злости, или боли, только тихая решимость.

– Вы же не отстанете, если я попрошу вас уйти?

– Спите, а я почитаю вам перед сном. Под волшебную сказку лучше засыпать, чем под те мысли, которые теснятся сейчас в вашей голове.