Айбала. История повитухи

– Подожди, скоро закончу.

Гульмира почтительно поздоровалась с Айбалой, хотя была старше на десять лет. Шуше принимала всех ее детей, а Айбала приходила снять боль, когда она рожала младшего сына. Гульмира была снова беременна (это пока не было заметно под просторным платьем) и знала, что на следующие роды непременно позовет не только повитуху, но и ее дочь. Пусть это встанет дороже, но она так и сказала Байсалу: без Айбалы рожать не стану.

– Иди, Медина, – сказала Гульнара. – Я сама закончу.

Медина неуверенно взглянула на невестку, и та легонько подтолкнула ее к двери:

– Иди, говорю, да? Айна вам чай принесет. А когда хинкал приготовится, вместе пообедаем.

В гостевой комнате было чисто, прохладно и тихо: детей к этой комнате близко не подпускали. Сев на диван, Медина стянула платок и распустила волосы, упавшие ей на спину тяжелыми прядями. На ее щеках, обычно бледных, играл слабый румянец.

– Говорят, ты вчера у Джамили роды приняла?

– Джамиля сама справилась, который раз уже рожает.

– Все равно, ты теперь вторая повитуха после матери. Знаешь, как Гульнара и Дагират тебя уважают? Они и со мной добрые, потому что мы с тобой подруги.

– Отец отпустит тебя на свадьбу Меседу?

– Теперь не только у отца надо разрешения спрашивать, – загадочно ответила Медина и еще больше порозовела.

Айбала ахнула:

– Так тебя…

– Да, – кивнула Медина, сияя глазами и белозубой улыбкой. – Вчера случилось. Не успела до тебя дойти, чтобы рассказать.

– За кого?

– За Карима Исмаилова, моего троюродного брата. В Махачкале учился на врача, недавно домой в село вернулся. Устроился врачом в амбулаторию. Тера… – Медина запнулась. – Терапевтом. Вчера тетка моя двоюродная приходила, мать Карима. Сказала, я ему давно приглянулась, еще когда в школе училась и к ним после уроков заходила. Он мне тогда тоже нравился, но потом я Фархада полюбила, а Карим как раз учиться уехал. Так что я теперь засватанная!

Айбала обняла Медину. Услышала, как стучит ее сердце, и едва не расплакалась от счастья за подругу и от осознания, что они скоро расстанутся.

– Когда свадьба?

– Летом. Кариму надо в Махачкалу вернуться, повысить квали… квалификацию, – старательно выговорила Медина незнакомое слово. – Не понимаю, как отец согласие дал. Наверно, устал от женщин в доме, скоро младшие братья женятся, еще больше женщин станет! – Медина рассмеялась. – И мама все просила мужа мне найти, чуть не каждый день приставала. А тут и искать не пришлось, мать Карима сама к нам пришла.

– Она хорошая? Добрая будет с тобой?

– Ай, хорошая! И добрая, да. Я поэтому к ней и ходила часто после школы, помнишь? Тебя с собой звала, но ты домой всегда торопилась, говорила: опоздаю, так отец больше в школу не пустит.

– Значит, мы теперь редко будем видеться…

– Вот глупость сказала! – Медина фыркнула. – В гости будешь приходить, хоть каждую неделю. И роды станешь у меня принимать.

– В селе амбулатория есть и специальный доктор для таких дел.

– Стану я чужим людям доверять!

Вошла дочь Гульмиры Айна, которая утешала плачущих мальчиков. Она держала в руках поднос с чашками и сладостями. Степенно пересекла комнату, осторожно поставила поднос на стол и молча удалилась, не поднимая глаз.

– Помощница растет, – заметила Айбала. – И скромная какая.

– Байсал ее в строгости держит. Через четыре года замуж отдаст. Уже засватали.

– Ей двенадцать уже?

– Да одиннадцать только. – Медина передала Айбале чашку с мятным чаем. – Но уж лучше раньше, чем как меня, когда я и надеяться перестала.

– Я тоже перестала. – Айбала отпила горячего чаю и надкусила липкую конфету. – Кроме Анвара-башмачника и не нашлось никого, кто бы посватался.

– Как это? А Бекбулат?

– Какой Бекбулат? – удивилась Айбала.

– Как будто в нашем ауле другой есть!

Айбала покачала головой:

– Ты что-то путаешь.

– Ничего я не путаю. Ты же сама ему отказала.

– Что такое говоришь?

– То и говорю! Бекбулат потом к Абдулле приходил расстроенный, на тебя ругался. В ноябре, кажется, было. Я у тебя не стала спрашивать, решила – сама скажешь, если захочешь. А ты ничего не сказала. Бекбулат, конечно, не красавец, но деньги зарабатывает, к нему даже из села приезжают со своей тканью, говорят, кроить умеет правильно и экономно.

Айбала пыталась понять, шутит Медина или всерьез думает такое про Бекбулата. Вел он себя в последнее время странно, это правда, но если бы в ноябре решил к Айбале посвататься, она бы об этом знала. Неужто отец не сказал бы ей?..

Бекбулат и в самом деле не красавец, но, несомненно, лучше Анвара-башмачника. Айбала не отказала бы ему, хотя он и не особо ей нравился. Вернее сказать, она никогда не рассматривала Бекбулата в качестве возможного мужа (как не рассматривала никого из мужчин аула), но если бы он прислал сватов, тогда случилась бы хитба[24 - Хитба – помолвка, представление друг другу парня и девушки, которые собираются жениться.] и Айбала стала бы замужняя.

– Я ничего не знала, – наконец сказала она.

– Шуше Наврузовна не сказала тебе? – опять удивилась Медина.

– Значит, Бекбулат приходил к маме?

– Он не сам ходил, а мать отправил. Конечно, правильнее было бы твоего отца к ним домой позвать[25 - По аварской традиции, для сватовства семья жениха приглашает к себе в дом отца девушки.], но Зульхижат Шамильевна сама к вам пошла. Шуше Наврузовна ей сказала, что ты на веранде белье вешаешь, что она сходит и у тебя спросит. Она ушла, потом вернулась и сказала, что ты не хочешь за Бекбулата замуж, мол, он тебе совсем не нравится. Шуше Наврузовна еще сказала, что ты повитухой хочешь быть, а не женой, поэтому она не станет тебя к браку принуждать.

Айбала с сомнением покачала головой.

– Аллахом клянусь! – воскликнула Медина. – Абдулла мне сам сказал, а он никогда не врет.

Но Айбала все равно не поверила. Мать не могла так с ней поступить.

– Ты правда не знала? – изменившимся голосом спросила Медина.

Айбала снова покачала головой. Она почувствовала странную боль в области сердца. Грудь сдавило, стало трудно дышать. Она испугалась, что сейчас заплачет.