Индийский принц, или Любовь по заказу. Исповедь функции

– Дождь начинается, – спорили Пунит с братом и родителями. – Стоит ли сейчас ехать?

Я нервно вслушивалась в каждое слово: только бы не передумали! Я лично могу гулять и под дождем. Лишь бы они решились.

Пунит заглянул ко мне в комнату.

– Мне собираться? – не смело приподнялась с кровати.

– Да. Там дождь идет. Решай, поедем гулять или нет.

Я вскрикнула не задумываясь: конечно!

– Ну тогда посиди еще тут. Мы ждем когда приедет наш друг Амит. С ним вместе поедем. И Мини сейчас вернется с работы. Только спросит разрешение. И все из-за тебя, – он улыбнулся, запрокидывая голову назад. Встряхнул копной пышных волос.

Как он красуется. Важничает. Почему я в апреле этого не замечала. Или тогда он не так себя показал? Я терялась в догадках, но все равно не верила, что все-таки приехала к нему, я нашла способ снова с ним встретиться и гордлась собой. И даже теперь сижу у него дома. Закрыла глаза, боясь, что все вокруг мираж. Но когда открыла ничего не исчезло. Осталось на месте. И я потрогала рукой покрывало на широкой кровати. Паланг. Иначе и назвать сложно. Вся комната ушла под нее. Странные все ж у индийцев привычки меблировать жилища.

Я взяла свой серый Нокиа и осмотрела как прыгают рекламы подключиться к Аиртэлу, Хатчу. Билайн остался много километров позади. И пока мне даже не имеет смысла заряжать свой мобильник. Я лишь поглядываю на часы. В Москве сейчас десять утра. Тут на полтора часа позже. Какие-то облака в небе распределили часовые пояса. Где прошла эта граница? Наверно никто не сможет точно указать. Летишь еще там, но уже в другом времени оказываешься. И это ли не чудеса природы?

Пришел их друг. Голос приятный, хоть и сипловатый. У них здесь у многих такой минус. Хотя, может, это и не минус, а характерная особенность.

Снова вошел Пунит и позвал меня в зал – комната, где спали родители, где стоял телевизор и по вечерам собиралась семья.

– Идем, познакомишься с нашим другом. Он с нами поедет гулять. Машину поведет.

Я удивилась: почему сами не могли поехать. Неужели прав нет? Ашвани же вел машину, когда везли меня из аэроорта.

Только на второй день я прошла в глубь квартиры и оказалось, что это не коммуналка. А помимо комнаты, где спали мы с Мини, еще три смежных с выходом на балкон к дороге.

На черном кожаном провалившемся диване, какие ходили в моде в советские времена и повыкидывались из политбюро в перестроечные (один, видать, и подобрали Ароры), сидел крепкий среднего роста парень с короткой стрижкой. Эдакий спортсмен-атлет. В черной майке с надписью «Адидас», голубых джинсах «Леви» и высоких кроссовках «Найк». Как будто в Спормастере оделся. На руке широкие часы. Не видать только, что за марка. Сказала бы «Чайка», но ведь я в Индии – тут другие бренды. Другое запястье перевязано красной шерстяной нитью, как у Пунита. Либо религиозные оба, либо их преподаватели на День учителя повязали. С такими же браслетами лазили в культурном центре на Воронцовом поле полсотни студентов таблистов, йогистов и катхаковцев.

– Хай! – привстал радостный парень и протянул мне широкую, даже круглую ладонь. – Амит.

Его узковатые, словно прищуренные глазки лукаво поигрывали. Широкие скулы и четко очерченный подбородок говорили о волевом характере и решимости. Красивым не назовешь, но в нем много мужественности и открытости. Хотя открытость эта не полная. Скорее дружелюбие, которое исходило от его широкой улыбки и прямо поставленной головы шло от воспитания, нежели от рождения. Природа одарила его светлым умом и хитростью. Было в манере держаться и лице неуловимое, но сходное с Хаджой Нассреддином. Во всяком случае, это мое первое впечатление.

– Привет, – мы пожали тепло ладони и сели напротив: он на советский бюрократический диван, в котором сразу утонул, я-на паланг, застиланный покрывалом цвета марса.

Начались расспросы и объяснения. Откуда я. Как познакомились с Пунитом и где. Чем я занимаюсь в России. Довольствовалась ответом, что изучаю психологию пока. Для этого освоила из словаря даже перевод дисциплины: «мановигьян». Из-за чего Амит был поражен моим глубоким познанием хинди.

Шанта предложила всем позавтракать, пока все не соберутся. Сестра Пунита запаздывала и мне казалось, что и сегодня, как вчера мы никуда не поедем. Наконец застучали по бетонному полу высокие каблучки босоножек без пяток. Девушка смеясь оглядела меня и кивнула:

– Привет Наташа, ты уже готова идти гулять?

– Привет… – замялась, потому что никак не могла вспомнить ее имени. – Да.

Шанта быстро подала всем лепешки с горохом и порезанный ломтиками красный лук. В России бы все побоялись так злоупотреблять им, боясь испортить дыхание. Но в этой стране, лук ели в любое время суток и никому даже в голову не приходило, что изо рта может дурно пахнуть. Но удивительнее всего, что и не пахло. Может потому, что лук поливали лимонным соком?

В дверях появилась молодая женщина с ребенком. Пунит вскочил обрадованный ее появлением и накинулся на ребенка. Это была девочка лет трех с торчащими ежиком короткими волосиками и с намалеванными черной обводкой глазами. Какой ужас. Не ребенок, а чертенок, сбежавший из ада. И еще моя мама всегда говорит, что все дети всегда красивые, не бывает страшных, потому что их красит молодость. Какой же безобразиной вырастет тогда эта, если она сейчас «очаровашка»?

– Наташа, – запрыгал вокруг пришедших Пунит, играясь с девчонкой, – это наша соседка. Она пришла посмотреть на тебя. Поздоровайся с ней.

– Намасте.

Особа покачала удивленно головой и тихонько проурчала в сторону Шанты свои замечания. Я уловила лишь пару слов, из чего сделала вывод, что «девушка очень белая – такие разве бывают?».

Потом она оставила дочку под нашим общим присмотром, уже разнаряженную для выставки, не то что для прогулок, и ушла, долго оглядываясь на меня и обводя взглядом с головы до ног. Покачивала головой и шевелила губами.

– Тебе нравится? – показал на ребенка Пунит, когда девчонка весело пищала под его щекотанье на кровати, – красивая, правда?

Я пожала плечами: уж очень не хотелось врать в этот момент.

– Мне она очень нравится, – засмеялся он. – И я хочу такую же от тебя. Согласна?

Я поморщилась:

– Не сразу же…

– Да, мы договорились: через два года, как институт свой закончишь.

Мурашки пробежали по коже. Не хочу я детей. Не созрела еще. И чего ему вдруг так быстро дети понадобились? Вот и первый минус замужества. Поторопилась я, видать, с решением. Вздохнула и успокоилась: это еще не скоро. Что будет потом, потом и подумаю.

Мы все-таки встали выходить.

Погода пасмурно серела и я не взяла с собой солнцезащитные очки. Мы спустились во двор и минуя баньяновое дерево, еще молоденькое: тонкий ствол – всего в два обхвата и тонкие редкие лианы, но и с ним мне хотелось сфоткаться, у нас ведь такие не растут, – вышли на улицу, где напротив другого дома припарковалась тесная старенькая Марути. Белая, с царапинами. Напоминала заношеную Ладу.

Меня усадили в середину на заднее сиденье. Туда же Пунит с сестрой и ребенком. Амит – наш водитель. Ашвани с ним впереди. Родители помахали нам с балкона. И мы тронулись.

Миновали вонючую реку. Я снова задержала дыхание, чтобы не сильно насыщаться зловонными парами. Притормозили у великанской скульптуры бога-обезьяны. Красный, с синими кулаками.

– Смотри, Хануман! – толконула меня в бок Мини (это имечко я уловила от ее матери, когда та предлагала дочери роти). – Мы его уважаем.

– Да, – улыбнулся Пунит, поддакивая. – Он нам силу дает, – и напряг бицепсы.

– Может отановимся? Я хочу фото с ним! – обрадовалась я редкому интересному кадру.

– Сейчас неудобно тут останавливаться. Движение в другую сторону. Потом. На обратном пути, – пообещал Ашвани и я только оглянулась, провожая взглядом удаляющуюся фигуру великана.

Покрапал дождь. Все сильнее и крупнее становились капли, вытираемые дворниками на лобовом стекле. Я напряглась: в салоне зашептались по поводу сомнений: Может вернуться? Погода испортилась. Плохо смотреть. Но сейчас июль – сезон муссонов. Никогда не угадаешь, в какой день устроить прогулку…

– Наверно придется повернуть назад, – предложил мне грустно Пунит.

Я испугалась:

– Нет, не надо.

– Но мы все промокнем, – вставила Мини.

– Я не боюсь… – надеялась, что сработает. И сработало.

– Ну ладно, – решил Ашвани, – если Наташа хочет. Можно. Нам-то не привыкать.