Пока стоит маятник

Алёна подошла к ней и отняла руки от лица.

– Ну же, Садовникова, так и будешь всю жизнь трястись и пить таблетки. И всё из-за меня. Неужели тебе необидно?

Оля встала, Алёна подхватила её под руку. Юля подбадривала подругу. Алёна почувствовала мелкую дрожь во всём теле одноклассницы и крепче прижала её к себе. Через пару мелких шагов голограмма расплылась. Оля теперь видела лишь что-то вроде цветной дымки.

– Как тебе удаётся нам внушать? – поинтересовалась Садовникова.

Алёна отошла от подруг, присела на кровать.

– Сейчас скажу смешное слово, и вы никогда больше не увидите эту мерзость. Обещаю, – она подняла одну руку, другой нащупала голограф. – Бумс! – Пока одноклассницы смотрели на её руку, вздетую вверх, она быстро спрятала прибор в карман.

Подруги с облегчением уселись на кровать. Оля слабо улыбнулась.

– Ну ты и сволочь, Донская-Лазарева. И фамилия у тебя дурацкая, пока её произнесёшь…

Юлька хмыкнула:

– И произносить не хочется. С такой фамилией будто к столбовой дворянке обращаешься. Противно.

Щёки Оли порозовели, она покосилась на гипнотизёрку.

– Точно. Будто она голубых кровей, а мы – плебеи.

Алёна предложила:

– Можно просто Лазарева. Это фамилия отца.

– Которого у тебя не имеется, – съехидничала Платова.

Алёна не согласилась

– Но ведь был же. Если наш договор в силе, я пойду. Не люблю больницы.

Оля глянула на подругу.

– Что за договор?

– Потом расскажу.

Глава 7

Неделя до регистрации брака Марианны Авдеевны пролетела в приятных для неё хлопотах и нудной суете для Алёны. Мать упросила перемерить кучу платьев, ей хотелось, чтобы наряд дочери гармонировал с платьем невесты. По задумке Марианны Авдеевны, за неимением родственников, именно Алёна должна передать её в надёжные руки жениха. Та же считала красивую процедуру, придуманную матерью, полной чепухой, подсмотренной в американских фильмах, но глядя на счастливое довольное лицо матери, смирилась и решила вытерпеть эту суматоху. К счастью, в школе её больше не тревожила четвёрка Платовой, и она могла хотя бы там расслабиться. Одноклассницы делали вид, что её не существует и это вполне устраивало Алёну. В глубине души она радовалась: Садовникову выписали из больницы, и выглядит одноклассница вполне здоровой.

Утро знаменательного дня бракосочетания наступило слишком рано для Алёны. Мать подняла её в шесть утра.

– На улице ещё темно, – простонала Алёна, натягивая одеяло на голову.

– Алёнушка, надо подниматься. Я договорилась с парикмахером на семь часов. Пока позавтракаем, пока доедем на такси.

Алёна не стала злиться, на ненавистную Алёнушку, списала на волнения матери.

– Зачем мне причёска? Ты поезжай, а я просто причешусь и всё.

– Милая, но у нас будут почти одинаковые причёски. Пожалуйста. Потерпи ради меня.

Алёна откинула одеяло, бросила взгляд на платье, висящее на плечиках. Платье с корсетом из голубого шёлка и бледно-голубой юбкой из органзы, усыпанной мелкими сверкающими камешками, напоминало наряды принцесс из сказок. На маленькой девочке оно бы смотрелось, но на подростке выглядело смешно. Хорошо ещё, что она небольшого роста, иначе выглядела бы совсем нелепо.

– Я разве не терплю, – буркнула она и ткнула в платье пальцем. – Кто в здравом уме это наденет.

В парикмахерской им сделали гладкие причёски, живописно выпустив лишь несколько локонов. Причудливо уложенные волосы, украсили мелкие белые цветочки и камешки, похожие на капли воды.

– Вы прямо как сёстры, – всплеснула руками мастер, окинув свою работу взглядом.

Алёна усмехнулась. Причёска, не соответствующая её возрасту, сделала её старше, а мать моложе. Собственно Марианна Авдеевна этого и добивалась, она ухитрилась покрасить волосы точно в тон волосам дочери.

«Если кто будет смеяться вслух, пойду и вымою голову под краном. И переоденусь», – пробормотала Алёна, с кислой миной рассматривая себя в зеркало. Макияж тоже добавил ей возраста.

Но никто не смеялся. Немногочисленные гости с работы матери и Алексея Игоревича засыпали их восхищёнными комплиментами.

– Марианна, какая у тебя взрослая и необыкновенно красивая дочь!

– Как вы похожи.

– Вы просто чудо!

Даже вроде бы здравомыслящий Алексей Игоревич бродил с горящим взором и не мог налюбоваться на жену и падчерицу. Алёна при всеобщем романтическом помутнении разума решила до конца вытерпеть этот спектакль и честно доиграть роль милой девочки. Она покорно фотографировалась со всеми желающими, говорила тосты, ловила букет и участвовала в дурацких конкурсах. Смиренно выходила на танцпол с подвыпившими коллегами родителей. К девяти вечера, решив, что её роль свадебного генерала окончена, Алёна попросила:

– Можно я вызову такси и поеду домой?

Мать поправила выбившиеся из причёски локоны, отхлебнула шампанское из бокала.

– Завтра ведь выходной. Посиди с нами ещё.

– Вы ведь после ресторана отправитесь в гостиницу, значит, я могу вернуться домой и лечь спать. Можешь за меня не волноваться, замкну и калитку, и дверь.

Заиграла нежная мелодия вальса. Алексей Игоревич пригласил жену на танец. Марианна Игоревна подала руку мужу и, наклонившись к дочери, попросила:

– Побудь ещё полчаса, ладно? Потом поедешь домой.

Алёна вздохнула, полчаса она как-нибудь вытерпит. К ней подошёл симпатичный молодой мужчина в сером костюме, сидящем на нём с элегантной небрежностью.

– Разрешите?

Алёна пожала плечами.

– Я не умею танцевать вальс.

– А мы будем медленно и осторожно. – Он взял её за руку и вывел на танцпол.