Пока стоит маятник

Алёна успела заметить плотоядное жадное выражение на круглом лице Неркана.

– Принесла. И голограф тоже. Я хотела узнать, что ты скачиваешь из маячка? И у меня появились вопросы.

Неркан протянул руку, выхватил у девочки прибор.

– Я уже объяснял, кроме показа твоего местоположения, маячок служит накопителем эмоциональной энергии. Мы взаимовыгодны друг другу. Я помогаю тебе, ты мне.

Из-за темноты Алёна не могла разглядеть, как он подключается к прибору, слышала лишь довольное урчание Неркана.

– Какие сильные эмоции. Но лучше всех страх, ненависть и злость. Остальные мелочи.

– Тебе важно, какие именно эмоции? Больше подходят отрицательные? – удивилась Алёна.

Неркан протянул ей прибор обратно.

– Разницы нет, главное накал и сила эмоций. Но отрицательные усваиваются лучше. Чем тебе ещё помочь?

– Я хочу узнать, чего боится мой одноклассник Саша Арно?

Алёна не могла разглядеть экрана, но видела, пальцы Неркана шевелились в воздухе, будто переключали что-то. Она перевела луч фонарика в сторону. Сколько доставал свет, перед ней расстилалась картина, виденная прежде: жёсткие полусухие листья травы, камни, или это соотечественники Неркана, превратившиеся в неподвижные глыбы.

– Я не нашёл за что уцепиться. Мальчик не говорил психологу о своих страхах, на его страничке тоже ничего нет.

Алёна расстроилась.

– Жаль.

– Погоди, я выяснил, что два года назад в реке утонул или пропал его младший брат. Вы земляне такие сентиментальные, отчего-то боитесь призраков. Давай голограф. Сейчас поместим в него фото погибшего мальчика и получим очень реалистичное изображение брата Саши Арно.

Алёна задумалась.

– Это будет слишком подло.

Неркан изобразил смех, его толстое, похожее на бочонок тело затряслось, изо рта вылетели булькающие звуки.

– Как у вас говорят: все средства хороши. Решение принимать тебе.

Алёна покачала головой.

– Я подумаю. Неркан, а ты вообще уходишь из этого места?

– А зачем? На Тарии везде одно и то же, погода меняется лишь незначительно.

– Уныло как-то у вас. Степь и камни.

Алёна ощутила толчок в грудь и не сразу сообразила, что это не физическое прикосновение, а скорее ментальное. Так Неркан выразил сильную досаду.

– Тебе, человеку низшей цивилизации, не понять достижение духа нашей цивилизации. Мои братья слились с природой и мировым разумом. Стали одним целым со своей планетой.

Алёна успокоила его.

– Ладно-ладно, не злись. Чего же ты тогда не слился с мировым разумом? А со мной общаешься.

– Я отклонение, атавизм. Таких немного. Я уже говорил: ты тоже атавизм. Наверно, читала об исчезновениях людей?

– Читала. Фантастика.

– Нет. Люди иногда нечаянно, иногда намеренно в силу умения и способностей проникают в параллельные измерения. Выпадают из своего мира кто навсегда, кто на время. Это зависит от того, сумеют ли найти путь обратно. Только параллельные миры не похожи на то, что изображают в ваших фильмах. Якобы в них живут люди-двойники. Полная чушь.

Алёна рассматривала ногу Неркана в свете фонарика, выглядела она довольно странно и безобразно.

– Я уже поняла. Второй Алёны здесь не повстречаю. Честно сказать, и не хотелось бы. А как мне попасть в другое измерение? Интересно же.

Неркан сложил руки на животе и примостился на валун.

– Откуда я знаю. Никто из Тарийцев не умеет перемещаться. Мы и землян, умеющих проходить из мира в мир, встречаем очень редко. Все сведения только теоретические. Я узнавал: человеческий организм более пластичен, способен на многое. Тело может становиться подобным камню, или наоборот текучим, будто вода. Но это всё лишь теория. Нам тарийцам это не требуется, для разума не существует границ. Мы можем ментально путешествовать в миры по разные стороны от нашего.

– Значит, мне самой придётся найти дорогу в другое измерение.

– Оно может быть опасным, – предупредил Неркан.

– Главное, чтобы интереснее твоего, – подколола Алёна и предложила: – А хочешь, я принесу тебе нашей еды? Вряд ли вкусно питаться травой и песком.

Неркан замахал руками.

– Не нужно. Это нарушит мой метаболизм. Лучше принеси больше эмоций.

– Как получится – пообещала Алёна.

В свою комнату она вернулась глубокой ночью, остановила маятник, поставила его на тумбочку. Спать не хотелось. Алёна принялась изучать голограф. Усевшись на кровати, направила луч прибора в пустой угол комнаты и принялась переключать кнопки. Прекрасно зная, это лишь виртуальные объёмные картинки, всё равно не могла удержаться от испуганного возгласа, настолько реальными они казались. Вот от угла в разные стороны комнаты полезли жирные, толстые и довольно мерзкие тараканы, послышалось шуршание их многочисленных лапок, потом поблескивая атласной кожей, приподнялась и зашипела на неё кобра. Стаю голубей, летающую под потолком, Алёна не боялась, ей нравились птицы, с удовольствием понаблюдала за пируэтами призрачных птиц. Не впечатлил и мертвец, двигающийся неловко и дергано, не испугали его заунывные тихие стоны. Она вздрогнула лишь от внезапного появления в комнате крупного ягуара, еле справилась с собой. Грациозное животное медленно приближалось к ней, издавая едва слышное рычание, Алёна смогла рассмотреть даже огоньки в глазах ягуара. Он изготовился к прыжку, Алёна изо всех сил удерживала себя от стремления убраться вон из комнаты, сердце чуть не выскочило из груди от страха. Зверь прыгнул и растаял в воздухе. Заставило поёжиться и появление своры собак. Вожак, похожий на крупного волка, скалил зубы, из пасти капали хлопья пены, а в жёлтых глаза горела неистовая злоба. Вся стая, состоящая из шести особей, захлёбывалась в злобном лае. А вот коричневый крокодил, бьющий по полу хвостом, насмешил. Он выглядел так, будто его взяли из детского мультфильма. После крокодила секунды четыре ничего больше не появлялось, Алёна решила: голограф полностью исчерпал свои возможности, хотела его выключить. Возникновение в своей спальне мальчика лет четырёх стало для неё неожиданностью. В ребёнке не было ничего ужасного. Милое детское лицо, улыбчивый рот, в больших голубых глазах затаилась хитринка и шкодливость. Из-за светлых, длинных почти девчачьих кудряшек малыш выглядел ангелочком, но всё равно создавалось впечатление: он большой проказник. Алёна некоторое время таращилась на мальчика, а он, казалось, внимательно рассматривал её.

«Это же погибший брат Саши Арно, – вспомнила она и ощутила тяжесть в душе от нахлынувшего чувства печали и сострадания. – Как жаль, что этого мальчишки больше нет на свете».

Она выключила голограф, убрала в сумку. В ванной долго умывалась холодной водой, пытаясь прогнать из головы образ брата Арно. Никаких других родственников, кроме мамы, у неё не имелось, но Алёна нечаянно прикоснулась к боли одноклассника, потерявшего близкого человека, ощутила себя потерянной и одинокой.

Утро застало её не выспавшейся, хмурой. Алёна подняла голову от подушки, бросила взгляд на часы – половина восьмого. Отвернулась от солнца, заглядывающего в комнату, к стене и снова заснула. Впервые прогуляв уроки, Алёна решила и дальше продолжить день необычно. После завтрака она уселась перед маятником и вскоре уже стояла на знакомой равнине, усеянной камнями. Солнце на Тарии стояло высоко, почти над головой Алёны.

– Неркан! Ау! Ты где?

Не получив отклика, Алёна двинулась по жёсткой траве, петляя меж валунов. Она касалась их пальцами, пытаясь определить настоящий камень или спящий тариец. Сколько видел глаз, перед ней виднелась одна и та же картина: каменистая степь.

– Неркан! – позвала она снова.

Метрах в тридцати от неё открылся лаз, оттуда показалась лысая голова тарийца. Он неуклюже выбрался из отверстия, торопливо прикрыл его.

– Как ты здесь оказалась?

– Обычным способом, – хмыкнула Алёна. От неё не укрылась растерянность Неркана. Его странные глаза ухитрились за несколько секунд трижды поменять цвет. Она могла только предполагать: изменение цвета связано с переменой в эмоциональном состоянии тарийца.