Сфумато

– А я знаю, кто. Тот, кто заинтересован в этом вращении вокруг оси. За любым раздражающим фактором последует расшатывание позиций. И в этом главная цель революционного переворота.

– Мраморная лестница была – мраморной! Лестницей на «ВЫ» её звали величали, и она была – «КЕМ!», а после 1917 года лестница «осеменилась» с революцией и стала «НИКЕМ». Калоши под замок, у входа – солдат, в наше время – охранник. Парадную забить, пусть чёрный ход пользуют!? Парадная – до 1917 года, апослЯ только с ЗАДУ, через чёрный проход.

– Ну нельзя же ко всем внедриться в гипофиз. Гипофиз определяет облик человека. А до «мраморной лестницы» дорасти нужно. Сознанием дорасти! А сознание «революции» пока мечется между калошами да кальсонами в вышитых кошечках.

В подъезде-то только один Филипп Филиппович и остался. Во какая революционная пропорция. А пролетариатцы-то и не видят: мраморная ли ЭТА лестница АЛИ КАКА ДРУГА.

И на страницах Булгакова появляется Шариков вместе со Швондером, они войдут в историю как имена нарицательные, определяя наследие бездарных и бездумных.

«Мы, управление дома, – с ненавистью заговорил Швондер, – пришли к вам после общего собрания жильцов нашего дома, на котором СТОЯЛ вопрос об уплотнении квартир дома…

– Кто на ком СТОЯЛ? – крикнул Филипп Филиппович. – Потрудитесь излагать ваши мысли яснее».

В этом месте Марина рассмеялась и начала хлопать в ладоши:

– Гениально! Просто захлёбываюсь талантом писателя! Нет! Я напишу эту статью! Моя статья будет не рядовая. Я расцарапаю это напыление, под которым автор скрыл смысл эпохи. И переверну на другую сторону. Перелицую.

– Если тебе позволят её п е р е л и ц е в а т ь, – тихо сказал Стас.

В сказанной фразе Марина почувствовала привкус горечи.

– И что ты предлагаешь? Написать и положить на полочку, пыль радовать?

– Не знаю.

– А я знаю! Закончу начатое. И не буду себя предавать.

– И когда ты думаешь своим литературным реверансом порадовать Дмитрия Геннадьевича?

– У меня ещё три дня. Думаю, уложусь.

Марина вздохнула и, глядя в глаза Стасу, объявила:

– А ты, Стас, иди к себе.

– О-о-о… Я настроился на почти семейную идиллию.

– Нет-нет-нет! Я буду с Булгаковым! Надо подобрать канву всему написанному. И как-то подготовиться к размазыванию моих противоречий. Уверена, избежать экзекуции не получится.

– Значит, ты, зная реакцию главного, всё же решила головой пробить скалу. Зачем тебе это, Марина? Тебя же могут уволить.

– Могут.

– И что? – многозначительно спросил Стас.

– Уж лучше голодать, чем что попало есть…

– Да-а-а… Рождаются же Омары Хайямы, Пушкины, Булгаковы… И открывают НАМ – мудрость бытия… – сказал Стас, подходя к двери.

– Это вселенская прослойка, без неё мир погрузится в порождение Шариковых и Швондеров. – На этой фразе Марина чмокнула Стаса, на прощанье бросив: – Пока. Звони, – и закрыла за ним дверь.

Было поздно, и она решила принять ванну и лечь спать. Налила в ванну отвар из сердцевин яблок, мелиссы, ромашки и утонула в блаженстве, погрузив своё тело в аромат первозданности. После ароморасслабления, уложив себя в постель, Марина провалилась в глубокую дрёму.

Утром её разбудил звонок. Звонила бабушка:

– Мариночка, звоню пораньше, пока ты ещё на работу не упорхнула. Доброе утро, моя девочка!

– Доброе утро, бабулечка!

– Мариша, ты подъедешь на эти выходные, я тебе подготовлю курочку и консервацию.

– Спасибо огромное. Но в эти выходные не получится. Я работаю. А вот в следующие – обязательно!

– Ну хорошо, тогда в субботу. Буду с нетерпением тебя ждать.

– Хорошо, бабулечка. Целую.

Марина отключила телефон и почувствовала, как растекается по ней тепло. Бабуля для неё была огромным искрящимся шаром, наполненным заботой и бесконечной любовью. Стоит Марине только прикоснуться к этому родному шару, и ей уже хорошо. Она чувствует защищённость. Шар большой, а она маленькая. И она знает, что этого шара ей на всю жизнь хватит.

Ещё лёжа в постели, Марина почувствовала, что она выспалась, и бодрячком прыгнула в тапочки. Умылась и… к тренажёру, потом душ и всё по накатанной. Утренняя линейка очерёдности оставалась не изменой – сок, яичница, кофе.

Дымящуюся чашку она поставила у ноутбука. Своё погружение в творчество Марина привыкла запивать кофе. На компьютере засветился экран.

– Здравствуйте, Михаил Афанасьевич! – озвучила Марина свой настрой в бодром приветствии.

Итак, распрощавшись с краснопролетарцами, Филипп Филиппович загрустил.

«…Вначале в сортирах замерзнут трубы, потом лопнет котел в паровом отоплении и так далее…»

А почему трубы замёрзнут? Почему котёл лопнет? Чтобы шестерёнки любой системы работали, их надо вовремя смазать, вовремя отремонтировать, вовремя заменить. А чтобы вовремя заменить, должны быть запасные запчасти. А где взять-то, ежели всё разворовывалось. От калош до жилых площадей.

«…икаждый вечер пение…» – с глубокой грустью почти скорбит Преображенский.

Суть понимания – экспроприировать! Забрать! Забрать жилую площадь у профессора! Пусть пищу принимает в спальне, а оперирует больных в кабинете!

Вот случись что со здоровьем Швондера. Он к Филиппу Филипповичу побежит, а его домоуправленцы, окромя деревянного бушлата в красной обшивке, в цвет революции, ничем помочь-то не смогут. И проводят его в последний путь революционными напевами…

Преображенский – учёный с мировым именем. Он лечит, оперирует, проводит научные опыты. И имеет результаты! От посетителей отбоя нет. И в отлаженную жизнь профессора врывается революция в грязных сапогах и чёрных кожанках и напористо пытается посеребрить руки пролетариата. Было принято решение – отобрать у Филиппа Филипповича часть квартиры. Но с квартирой не получилось, Преображенский позвонил важному лицу, и напористость красного пролетариата сдулась. И они нашли другую лазейку и стали предлагать журнальчики:

«Купите! По полтиннику штука. В пользу детей Германии».

Ещё чего? Будет Филипп Филиппович деньги раздавать.

Да КОМУ??? И для ЧЕГО???

А на полтинник в 1920 году можно было купить продукты. НАПОРИСТЫЕ! Пройдутся по квартирам, соберут дань революции, а потом можно и попеть.

«Я вам скажу, – говорит Филипп Филиппович, – ничто не изменится к лучшему в нашем доме, пока не усмирят этих певцов!»