Я подарю тебе крылья

– Не знаю, лания, но вы – его шанс принять верное решение, – проговорил он еле слышно и как-то воровато покосился на дверь.

– О чём ты?

Взгляд парня снова скользнул по двери, и Роф поведал о том, почему Карим оказался здесь, что он задумал и кто его на это подталкивает. Да, пока не случилось ничего фатального, но предательство своего саэра…

Я – его шанс выжить, а он, похоже, – мой. Парень говорил очень тихо и всё время косился на дверь.

– Лания, он хороший хозяин, и я уверен, что оказался бы не менее хорошим правителем, но только не таким способом. Мы все, кто верен своему хозяину и другу, молим светлоокую Маранию о милости к лану Кариму. Наверное, она услышала нас, раз уж вы появились. Ему нужны крылья.

– Но ведь у него есть… – От удивления я открыла рот.

Роф улыбнулся и принялся рассказывать о потерянной способности эдранильцев летать. Он говорил о древней расе и её бедах и о том, как и зачем в этом мире появились люди. Рассказывал, как люди добровольно, с благодарностью принимают рабство, и светло, но как-то грустно улыбался. Да, это их жизнь, и я так и не задала вопрос о свободе, она им была не нужна. Да и что такое свобода? Мы все находимся в ограничивающих рамках социальных, этических, моральных норм. И кто скажет после этого, что он свободен? Эдранильцы обеспечивают кров, пищу и защиту своим рабам, а ещё у них есть целый свод законов, не позволяющих наносить вред людям, принадлежащим им. А клеймо… люди согласны на это, так кто я такая, чтобы осуждать их.

Роф рассказывал о родном койе и о своём учителе, который тоже был рабом, он принадлежал отцу Карима. Но тот отпустил его в родной кой, когда в силу почтенного возраста выполнять работу во владениях ветви Эшмара старику стало затруднительно. Сейчас он учит детей письму грамоте и законам Эдрина и получает саму – что-то типа пенсии.

Вернулся Карим и недовольно покачал головой.

– Роф, разве ты не понял, что лании надо много отдыхать?

– Не ругайте его, пожалуйста, – попросила, – я ведь ничего не знаю о вашем мире, а Роф очень интересно рассказывает. – Я уже лежала на подушке, выпив настойки Караха. – И потом, я немного боюсь, вдруг опять приснится… – почти прошептала.

Лан Карим улёгся рядом и осторожно коснулся моих волос.

– Не бойся, светлоокая Марания милостива, и я рядом. – Он потянулся и положил руку мне на бедро. – А завтра Роф начнёт учить тебя, как его учили в койе.

– Спасибо, – прошептала, закрывая глаза, и даже рука эдранильца мне не мешала.

Последние несколько минут Карим стоял за дверью и слушал, как мальчишка рассказывает о мире Эдрин, тепло отзывается о своём учителе. Эдранилец помнил его, достойный старец, он когда-то и самого Карима учил. Надо же, как сплелись судьбы двух разных рас. Карим раньше и не задумывался над этим. А ведь мальчишка правильно делает, что описывает лании все мелочи, которые для жителей родного мира понятны и естественны, а вот для неё… Тихий вопрос – и снова подробный ответ. «Пожалуй, когда вернёмся в родовое поместье, пусть этот мальчишка и дальше прислуживает Талише, раз уж они так хорошо поладили…» – На минуту задумался, а сам он… почему постоянно теряет нить разговора в общении с маленькой ланией, да и вообще пары слов связать не может. Он вошёл, стараясь не издавать лишних звуков. Роф сидел прямо на полу у кровати, облокотившись о неё плечом, и продолжал что-то рассказывать, мельком взглянув на хозяина. Талиша лежала, сквозь ресницы наблюдая за ним, – видимо, снадобье Караха уже начало действовать, – но распахнула глаза, едва эдранилец приблизился, напряглась. Карим обошёл кровать, молча лёг на свободный край, подумав, положил руку на бедро девушки – она не вздрогнула и попыток отодвигаться тоже не делала. Он выдохнул с облегчением. Маленькая лания закрыла глаза, уплывая в сон. Светлая кожа, светлые волосы, брови чуть изогнутые, милые розовые губы… и скоро она будет его. Медленно, но верно она привыкает к нему, уже не вздрагивает и не отстраняется, вот даже позволила его руке остаться на округлом бедре, жаль только, что поверх одеяла. Карим прикрыл глаза, представляя, как пройдётся пальцами по бархатной коже её ног, бёдер, живота, как тронет её восхитительные холмики, увенчанные розовыми вершинками, как ворвётся в нежную плоть, вырывая стоны, которые станет собирать своими губами. Он и сам был готов сейчас застонать.

Вот только этот её сон, она говорила, что горела заживо… Крик, полный боли и отчаянья… он не мог разбудить её несколько долгих секунд, она кричала и металась по кровати, дрожа и одновременно обливаясь потом. Рядом застыл побледневший Роф, в каюту ворвался Карах. А она распахнула глаза, полные ужаса и боли, сморгнула и смотрела уже виновато, просила прощения… маленькая лания…

Карим тихонько пододвинулся ближе и обнял малышку, она недовольно завозилась во сне, а потом уткнулась носиком в его бок. Эдранилец улыбнулся, он не позволит злым снам потревожить его ланию. Он защитит от любой напасти от каждого, кто посмеет косо посмотреть на неё, пока он рядом, малышка ни в чём не будет нуждаться. Как же она обрадовалась, когда он сказал, что ей предстоит учиться. Он улыбнулся своим мыслям, напомнив себе, что не станет торопиться, пять с небольшим месяцев плаванья – у него будет время приручить малышку.

Он с усилием оторвал взгляд от милого лица, поднял глаза и встретил улыбающегося Рофа. Тот попытался скрыть улыбку, но у него это не сильно получилось. Впрочем, лан не сердился на своего раба, он видел, как близки стали эти двое друг для друга. Хорошо, Талише нужен верный друг в чужом, не понятном для неё мире, а Роф – самая достойная для этого кандидатура. Это сильный парень, внимательный, умный и безопасный для его женщины, лучшего и придумать было сложно.

Раб поклонился и вернулся в кресло. До утра ещё было время.

Глава 5

Дни потекли, неспешной чередой сменяя друг друга. Меня перестали пугать странные, на первый взгляд, эдранильцы. К слову сказать, на корабле их оказалось пятеро: помимо лана Карима и лана Караха здесь ещё был капитан корабля лан Лахмар, его сын Нарах и ещё один молодой эдранилец – Иарим. Остальные матросы – рабы, принадлежащие Эшмару Кариму. Роф следовал за мной везде, буквально превратившись в мою тень, много рассказывал, терпеливо объяснял, уточнял, а ещё он учил меня грамоте. Я предполагала, что когда-то умела считать и писать, но, разумеется, здесь всё было иначе, я с удовольствием осваивала значки, обозначающие буквы и цифры. Впрочем, все, кто находился на корабле, относились ко мне со смесью интереса и уважения. Вначале, конечно, настороженно, то и дело кидая вороватые взгляды на эдранильцев, которые были поблизости, но спустя какое-то время тоже включились в нелёгкое дело моего просвещения. Единственное, что печалило, – Карим, он стал избегать меня. Хотя мы по-прежнему ночевали в одной кровати, с наступлением дня он находил себе важные занятия. Так прошло дней десять, мои раны зажили, и чувствовала я себя уже прекрасно. Ничто в моей внешности больше не напоминало о нескольких днях, проведённых во тьме жуткого лабиринта. Роф теперь уходил на ночь в свою тесную каморку, примыкающую к каюте, в которой жил Карим. Лекарь и верный друг лана Эшмара Карима всё же ещё рекомендовал перед сном пить его успокоительные капли, а мне казалось, что в этом больше нет необходимости.