Фея с благими намерениями

– Ну, нельзя же объять необъятное… – пробормотал муж, поворачиваясь на другой бок. При этом он неосторожно придавил кота, кот завопил дурным голосом – не столько от боли, сколько от возмущения, Сан Саныч принялся его утешать, начисто забыв про современное искусство. Надежда, однако, про него не забыла и, как только на диване снова воцарились мир и покой, вернулась к теме:

– Так, может, сходим в этот музей?

– Надя, ну у тебя же масса свободного времени, сходи туда без меня, – отозвался муж. – А я много и тяжело работаю, после работы мне только современного искусства не хватало… опять же, коту нужно уделять больше внимания…

– Вот так всегда, – вздохнула Надежда фальшиво.

Она была скорее удовлетворена таким ответом: теперь можно с чистой совестью отправиться в музей и разнюхать на месте все, что удастся. А муж только путался бы под ногами и страдал морально и физически.

На следующий день у Надежды было запланировано множество хозяйственных дел. Погода была хорошая, поэтому она провернула стирку, разгрузила стиральную машину, развесила белье на лоджии, между делом нажарила котлет, кот, само собой, выклянчил у нее приличную порцию фарша – в общем, домашние дела шли своим чередом. И только часам к трем она разделалась с текущими делами и вспомнила о своих вчерашних планах.

Дело в том, что Надежда Николаевна была по природе своей женщиной любопытной. Она не подслушивала под соседской дверью и на даче не наблюдала за соседями в бинокль, не вела учет, кто из сотрудников с кем вышел попить кофе или покурить. Любопытство Надежды было иного рода. Она обожала всякие детективные истории. Всегда старалась в них разобраться, даже если, как говаривал ее муж ехидно, ее никто об этом не просил.

В данном случае все происходящее нельзя было объяснить простой ошибкой. Ну, допустим, по поводу похорон обзванивала всех секретарша из Союза писателей. Но откуда у нее могли взяться координаты Надежды? В жизни не знакома она была ни с одним писателем! И если даже оказалась у них в Союзе другая Надежда Лебедева (всякое в жизни случается), то уж телефон-то Надеждин откуда взялся? Нет, тут что-то не то.

И опять же, эта странная парочка на похоронах – те, что пасли неизвестную женщину. Мужчина, хоть и одет вроде бы прилично, все равно видно, что с криминальным душком, а уж тетке-то только в гестапо и работать. Определенно, следует в этом деле разобраться. И как можно скорее.

– В самом деле, почему бы мне не побывать в этом музее? – проговорила Надежда вслух.

Кот посмотрел на нее с неодобрением и только что не повертел лапой у виска.

– А тебя это совершенно не касается! – строго проговорила Надежда и отправилась одеваться.

Она надела новое светлое пальто, потому что на улице была сегодня удивительно хорошая погода для осени, повязала легкий шарф и осталась вполне довольна своей внешностью.

Музей она нашла без труда.

Здание бывшего завода из красного кирпича стояло позади известного в советские времена Дома культуры, в котором в семидесятые годы прошлого века ленинградская интеллигенция смотрела старые европейские и американские фильмы. На небольшой площади перед музеем красовалась статуя, представлявшая собой огромный поношенный башмак, водруженный на гранитный постамент. По фасаду здания была выведена надпись из сверкающего металла:

«Арт Нуво».

Перед входом было припарковано множество машин, от потертых «Жигулей» до роскошных «Лексусов» и «Мерседесов», имелся даже один золотистый «Бентли».

«Как, однако, тянется народ к современному искусству!» – подумала Надежда, оглядев эту выставку автопрома.

Она подошла к дверям музея и хотела было войти, но неожиданно у нее на пути возник молодой человек в черном костюме, с непроницаемым лицом, и строго осведомился:

– Вы приглашены?

– Приглашена? – удивленно переспросила Надежда. – А что – сюда нужно какое-то специальное приглашение? А просто купить билет и войти нельзя?

– Сегодня нельзя, – холодно ответил привратник. – Сегодня у нас закрытое мероприятие, вернисаж для узкого круга, вход только по приглашениям.

– Ну надо же! – разочарованно протянула Надежда. – Выходит, я зря тащилась сюда через весь город?

– Выходит, зря.

– Ну вот, хотела приобщиться к современному искусству, и ничего из этого не вышло…

Молодой человек ее уже не слушал: он повернулся к толстому бородачу в старомодной замшевой куртке, на локте которого висела юная блондинка, по виду – продвинутая старшеклассница.

– Здравствуйте, Никтаполеон Строфокамилович! – с почтением проговорил привратник и распахнул двери перед бородачом.

– А ему, значит, можно без приглашения? – проговорила Надежда обиженным голосом.

– Вы что – не знаете, кто это? – Привратник взглянул на нее с плохо скрытым неодобрением.

Вдруг за спиной Надежды раздался удивительно знакомый голос:

– Надька, и ты сюда приехала? Вот молодец!

Надежда удивленно обернулась и увидела своего старого знакомого Игоря Боровикова. Игорь был художник, и довольно известный, а в последнее время стал очень модным. Они знакомы были ужас сколько лет. Раньше дружили, до тех пор, пока его жена Галка, по его же собственному выражению, не сошла с катушек и не возомнила себя светской дамой. Она стала проводить время на тусовках и общаться исключительно с нужными людьми. Надежда к этому кругу не относилась. Но на Игоря она не обижалась, он был хороший человек, талантливый художник и Галкины выверты очень не одобрял.

В данный момент встреча с ним была очень кстати.

– Да вот приехала, – проговорила Надежда жалобно. – А молодой человек меня не пускает, требует какое-то приглашение… – Она покосилась на строгого привратника.

– Игорь Александрович, я же не знал, что дама с вами! – виновато забубнил тот.

– То-то, не знал! – Игорь строго насупился. – А теперь знаешь! – Он сделал руку калачиком, Надежда поспешно вцепилась в его локоть и гордо проследовала мимо посрамленного стража.

– А я тут, представляешь, первый раз! – щебетала она, с интересом оглядываясь по сторонам. – Услышала по радио об этом музее и решила посмотреть… знаешь ведь, как говорят – лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать…

Не успев договорить эту фразу, Надежда растерянно замолчала. Потому что она увидела посреди холла, в который вошли они с Игорем, огромный унитаз. Самый настоящий унитаз, только раз в десять больше обычного, рассчитанный на какого-то великана.

– Что это?! – испуганно проговорила она, вцепившись в локоть Игоря.

– Это, Надя, памятник самому важному произведению современного искусства! – важно ответил ей Игорь. – Французский художник-авангардист Морис Дюшан в тысяча девятьсот семнадцатом году выставил в одном из парижских залов такой унитаз, и с этого все и началось! Ведущие искусствоведы нашего времени признали именно унитаз Дюшана самым значительным произведением современного искусства!

– Да? – робко произнесла Надежда, искоса поглядывая на унитаз. – А я думала, Пикассо…

– Ну, искусствоведам виднее! – Тут Игорь выпустил Надежду и бросился навстречу толстому бородачу: – Ника! Ты тоже здесь? Из Барселоны давно вернулся?

Надежда не слишком расстроилась, потеряв своего спутника: теперь у нее были развязаны руки, и она могла осмотреть музей.

Она, как уже сказано, находилась в холле первого этажа, в центре которого возвышался огромный унитаз, а в стороны от него расходились двери залов. В простенках между этими дверями были выведены золотыми буквами изречения деятелей культуры.

«Жизнь коротка, искусство вечно», – прочитала Надежда первое изречение, под которым стояла подпись Гиппократа.

С этим изречением Надежда согласилась, удивившись только тому, что автором его был не художник или композитор, а знаменитый врач древности.

На другой стене она увидела совершенно другое высказывание:

«Искусство – ничто, творчество – все! З. Адорно».

Кто такой З. Адорно, Надежда не знала, но фраза показалась ей сомнительной.

Но еще больше удивило ее третье изречение: